Надо признаться, это была самая странная и не имеющая схожих аналогов ни в прошлом, ни в будущем фотосессия (даже последующие с тем же Дэном уже не будут выглядеть настолько потрясающими и пробирающими до поджилок). Сложно вот так сходу объяснить почему. Может от того, что это было то самое ни с чем не сопоставимое зарождение чувственной связи не сколько между фотографом и его моделью, а как раз между мужчиной и женщиной, только едва ли имеющих родственные души? Сравнивать нас двоих и искать нечто в нас схожее – не менее нелепо, чем сличать свет и тьму. Разве что, если проводить параллель с тем моментом, когда впервые пробуешь какой-нибудь сильнодействующий наркотик, и тебя сносит неведомыми ранее ощущениями с запредельной эйфорией. А потом начинает топить этой эйфорией везде и чтобы ты при этом не делала, особенно от мыслей, что приходилось узнавать и раскрывать перед собой мужчину, к которому испытываешь отнюдь не детский интерес.
Я изучала его по тем фрагментам и обрывкам загадочной натуры, которые он не боялся демонстрировать и одновременно завлекать. Включая все его движения, жестикуляцию и врождённую способность обнажаться внутренне через откровенный взгляд и самые обычные раскованные позы. Я предоставила ему полную свободу действий, о которой мечтают практически все, дав возможность стать тем, кем он хотел бы быть всегда (в разумных пределах, конечно же).
И как после всего этого, можно не захлебнуться в столь блаженном экстазе?
– Ну, что, теперь ты готов к чему-то более существенному? Например, делать то, о чём я буду тебя просить?
Честно говоря, многое из того, что я впоследствии говорила или делала, не всегда было продиктовано чисто рациональным решением, как и полным пониманием, что я вообще творю. Раз уж несло, то со свистом и на бешеной скорости. Интуиция преобладала над разумом в любом случае. При чём понять, было ли это игрой или нечто большим – совершенно иным уровнем взаимоотношений и взаимной отдачи, оказалось столь же сложным, как и определить, в какой же из этих моментов мы переступили данную черту.
И тем не менее, мне до одури хотелось продлить это безумие до бесконечности.
– Такое ощущение, что всё это время я только и ждал, когда же ты это скажешь.
Дэн в тот момент стоял у решётки, которую рассматривал не так уж и давно с явным недоверием и необъяснимым скрытым волнением.
Я уже успела сделать несколько с ним кадров с внешней стороны бутафорских прутьев и такой же ненадёжной дверцы, под стать всей «тюремной» камере.
– Ты хочешь посадить меня в эту клетку?
– Какой ты догадливый. – сдерживать коварную улыбку я не посчитала нужным, за что и получила ответную от своей податливой жертвы.
Дэниэл с наигранным сомнением сдвинул брови, глядя на меня с лёгким прищуром подчёркнутого «недоверия» и улыбаясь поджатыми губами.
– Клетка. В клетке. Что же будет дальше?
– А дальше, ты войдёшь внутрь и будешь смотреть в объектив фотоаппарата через прутья в выбранном для себя образе. Со страхом, презрением или желанием вырваться на волю во чтобы то ни стало.
– Но ты ведь только что говорила, что сама будешь говорить, что мне делать.
– Только частично, слегка направляя и подталкивая в нужную сторону. Я ведь не знаю, что ты почувствуешь, находясь внутри камеры… самой крепкой, стальной и неприступной тюремной камеры. Её нельзя открыть ни снаружи, ни изнутри, как и сломать прутьев. Она по всюду и её ограниченное пространство – всё, что тебя теперь окружает, став практически всем твоим миром.
– Хочешь, чтобы я запаниковал?
– Хочу, чтобы ты ощутил себя беспомощным. – я тоже прищурила глазки, улыбаясь одними губами, подобно надменной тюремщице без жалости и капли сострадания к своему «напуганному» узнику.
– Ты шутишь? – как это ни странно, но усмешка Дэна казалась уже не такой наигранной, как прежде, как и лёгкая паника в его недоверчивом взгляде.
– Всё в твоей голове. Только от тебя зависит, насколько глубоко ты рискнёшь раскрыть данный образ, и что именно он даст тебе почувствовать в предстоящие минуты.
– А если я захочу вырваться?
– Ты и должен этого захотеть. Даже если тебя проберёт паническим страхом. Жажда свободы – превыше всего.
Святые угодники! Вы поверите, если я скажу, что сама не ожидала от себя подобного безумия? Если бы всё это слышала и видела Сэм, она бы точно была первой, кто бы бросился пеленать меня в смирительную рубашку собственными руками и скармливать мне ядрёное успокоительное целыми пачками.
Но в том-то и дело. Я находилась на гребне самой высокой волны персонального творческого экстаза, и никакие Саманты не лезли на мою личную территорию, не били меня по пальцам и не указывали, что мне делать. Я взобралась на вершину миру и слезать оттуда не собиралась. По крайней мере не в ближайшие пару часов. Тем более, у меня был Дэн, а всё остальное – второстепенное и мало что для меня значащее.
– Я ведь имею право на своего адвоката? – он продолжает хмуриться и поджимать губы (видимо, пытаясь сдержать ироничную усмешку) и осторожно прижимаясь лбом к одной из трубок-прутьев уже с внутренней стороны дверей хрупкой камеры.
– И один звонок? Ну, что ж. – я отвечала и продолжала делать снимки под прицелом пристальных глаз Дэниэла-заключённого. – Кому ты собираешься позвонить?
Похоже, я, совсем того не подозревая, умудрилась задеть в мужчине что-то болезненное или слишком чувствительное. По ходу, он и сам не предвидел, что ему зададут подобный вопрос и то, как он на него отреагирует. Его взгляд вдруг передёрнуло рассеянностью, будто сорвало с чётких граней окружающей реальности от оглушающего удара моих слов. Но он всё равно умудрился удержать его на моих глазах через объектив моего Никона.
И что же это было, Дэнни? О чём ты подумал, но снова от меня скрыл?
– Тому, кто знает, как открыть эту чёртову клетку. – не долго ж ты пробыл в нокдауне.
Оригинально и весьма находчиво. Пять баллов, Дэнни. Браво!
– И ты знаешь кто это? Знаешь его номер телефона? – тем интереснее было продолжать эту игру и наблюдать за развитием её сюжета с последующей реакцией моей слегка дезориентированной жертвы.
Дэниэл вдруг медленно опустился на пол, осторожно придерживаясь за прутья обеими руками, и с видом усталого «путника» прислонился плечом и виском к решётке. Его взгляд продолжал блуждать где-то за пределами данного места, умудряясь при этом держаться за моё присутствие и даже оставаться вместе со мной на одной ментальной волне. А может это и было что-то вроде ментальной ловушки для того, кто не ожидал в неё попасть?
– Ещё не вполне уверен, но… кажется, знаю. – и всё это глядя в камеру, практически в меня.
(«По-твоему, почему я здесь? Для чего пришёл сюда к тебе во второй уже раз?.. И для чего однажды буду звать и ждать уже твоего прихода…»)
Очередной прилив липкого жара разлился по моей коже подобно ментоловому ожогу и сладкой агонии. Всего на несколько мгновений мне вдруг страстно захотелось уверовать, что это не игра. Что мы не дурачимся, не подкалываем друг друга и не стараемся разрядить скрытое напряжение несерьёзными шуточками. Что Дэн действительно узник своих ненасытных демонов и жаждет освободиться от их мучительного гнёта не меньше, чем мне хочется… выпустить на волю их всех.
Неуёмное воображение играло злую шутку с сознанием и эмоциями, притупляя ощущение реальности в разы. Вытесняя за собственные пределы всё то, чем я жила последние двадцать лет и к чему когда-то так страстно стремилась. Чем глубже мы погружались в наши обоюдные ирреальные фантазии (а в том, что они переплелись и слились тогда воедино, я нисколько не сомневалась), тем безумней хотелось порвать с внешним миром и погрузиться с головой в их вязкий омут колдовских образов и головокружительных чувств.
И, похоже, мне уже было мало и этого. Мало одного Дэна в рамке видоискателя моей фотокамеры. Хочу большего. Поэтому и разрываю в сознании запретные границы между настоящим и воображаемым, переступая монументальные законы реального мира и заглядывая за пределы невозможного. Пространственная материя вновь содрогается и трещит по швам пропуская в себя атомы и молекулы параллельных измерений. А они преломляются в воздухе и, синтезируя с окружающим светом, выстраивают сложнейшие геометрические абстракции бесчисленных граней и узоров чего-то совершенно нового и ни на что не похожего в привычном нам пространстве.
