Изначальная зажатость и скованное смущение сошли на нет (и, похоже, у обоих одновременно). Пять, максимум десять минут непрерывных фотокадров, и я откровенно начала сомневаться в том, что Дэн якобы не являлся непрофессиональной фотомоделью. Он был не просто великолепен, а СОВЕРШЕНЕН! Я и сама купалась в этом совершенстве, пытаясь выкрасть у времени то, что бесследно растворялось в его безвозвратном прошлом. Неповторимые моменты внешнего образа Дэниэла. Хотя, возможно, и не только внешнего. Казалось, он не просто позволял себя снимать, но и приоткрывал в себе нечто большее, делился с первой встречной незнакомкой тем, что не решался раскрывать даже перед близкими для него людьми.
– Почему ты не говоришь, что мне делать? Я думал, фотографы всегда говорят, какое надо скорчить лицо, как повернуться, какое сделать движение и куда посмотреть.
Лёгкая передышка со сменой декораций и одежды.
Я поправляла расчёской зафиксированные лаком идеальные волны густых прядей над высоким лбом мужчины, после того, как он переодел брюки и рубашку. Вернее, придавала им естественную «небрежность». Была б моя воля, затянула бы эту процедуру на час.
– В твоём случае, это было бы излишним. – я сунула расчёску в нагрудный карман собственной рубашки, и мои руки на новом выработанном рефлексе потянулись к воротнику Дэна.
– Хочешь сказать, что я уже погрузился в нужный образ?
Я старалась не смотреть в его лицо (опять), но всё равно продолжала цепляться боковым зрением за изменчивые грани его богатого артистизма в обособленной мимике и лёгкой завораживающей улыбке. Мне чудилось, будто я чувствовала их на собственной подкорке и даже кожей. Мой мозг успел насчитать и продублировать в памяти просто невероятное количество всевозможных движений, выражений лица и взглядов мужчины, включая восхитительную палитру чужих эмоций. Словно бесконечные уровни для каждого взятого по отдельности чувства. Мне даже не нужно было заглядывать во флеш-накопитель камеры в сохранённые за последние полчаса фотосета сотни изображений. Достаточно закрыть глаза и погрузиться в этот бездонный океан тысячи лиц Дэниэла… бесконечного Дэниэла.
– А ты разве ещё не почувствовал этого? – если уж мне удалось так глубоко его прочувствовать… Хорошо, что я не рискнула произнести этого вслух.
Я расстегнула всего пару верхних пуговок на синей рубашке из прозрачной тафты с отливом «хамелеон». Почему я выбрала именно эту рубашку? Хотела увидеть торс Дэниэла? Ну, увидела, что дальше? Теперь волнуюсь так, будто хочу попросить его снять её ко всем чертям. Хотя сложно сказать, мешала ли она мне вообще? При слиянии с его близостью, казалось ни его, ни своя одежда не представляла из себя вообще никакого препятствия. Может лишь создавала мнимую иллюзию мнимой защищённости, которой хватало бы ровно настолько, чтобы через какое-то время не ощутить себя абсолютно голой под осязаемым прессингом чужого взгляда? И голой в смысле не только без одежды…
Похоже меня опять несло, и данная волна сладкого самообмана исходила далеко не из моего разыгравшегося воображения. Мы не соприкасались физически по сути никак и ни при каких возможностях, зато это не мешало нашим ментальным сущностями (или чему-то более существенному). И это действительно было странным и волнительным. Не понимать до конца, что это. Правда или иллюзия? Оно на самом деле разливалось поверх моего тела и всей коже покалывающим эфиром, словно прикосновением чужих «пальцев» или мне просто хотелось в это верить?
Я вдруг подняла глаза вверх, всего в одно мгновение ока, резко перенаправив напряжённый взгляд от яремной впадинки к глазам мужчины. Наши взгляды моментально скрестились, словно он поджидал этот момент, именно перехватив мой взор своим волнительно цепкой хваткой.
Господи! Зачем? Зачем я это сделала?!
Мои руки тут же охватило млеющей дрожью. Подрагивающие пальчики закололо будто тончайшими иглами невидимых искр. Даже надрывно забившееся сердце вместе со сбившимся дыханием содрогалось под приступом безумной аритмии. Что уж говорить о горячих приливах внизу живота? И, нет, я не подверглась мощной вспышке интимного возбуждения, но меня скрутило острым спазмом необъяснимой боли как раз там. При чём абсолютно нежданно сладкой боли. После чего обдало от макушки до пят всесжигающей волной подкожного жара, тут же вскрыв ментоловым «ожогом» обволакивающей испарины. О, ГОС-ПО-ДИ!
Слава небесам, что хоть руки не одёрнула и не отшатнулась при этом сама. Лишь поспешно выдавила «невозмутимую» улыбку и попыталась было перевести взгляд на его грудь или рубашку. Ага, какая разница? Там была именно грудь! Два упругих мышечных крыла под тонким слоем смуглой кожи с бронзовым «напылением» лёгкого загара (и где это он в начале апреля успел так подзагореть?). Хорошее бегство, хотя и не удавшееся.
Я не смогла продержаться и трёх секунд, поскольку его ответная улыбка вновь перетянула на себя всё моё зачарованное внимание. Мало того, я увидела, как на его скулах заходили желваки.
Бесконечные мгновения сладкой вечности под аккомпанемент моей жалкой беспомощности. Не хватало для полного фиаско ещё и заскулить в голос.
– Что-то мне подсказывает, что это станет самым незабываемым опытом в моей жизни.
Хватит! Хватит смотреть ему в лицо с такого близкого расстояния!
Так… Стоп!
Что… что, чёрт возьми, он имел в виду? Почему он так сказал?..
Эллис, сейчас же, сделай шаг назад!.. Отойди от него, живо!
– Тогда самое время продолжить. – умница! Да!
Вот так, два шага назад! Дыши спокойно и ровно, как ни в чём ни бывало. Не дай ему заметить, что с тобой происходит. Он не должен видеть, как дрожат твои руки, и как тебя саму при этом заносит, одурманивая немощный рассудок чужой близостью, осязаемой силой чужого тела и чужими ароматами реального, а не воображаемого мужчины. Если что, можешь смело списывать свою реакцию на затянувшееся половое воздержание. Всё это вполне естественно. Сколько у тебя не было полноценного секса? Не удивительно почему у тебя рвёт крышу возле подобного красавчика.
Я несколько раз сжала и разжала пальцы, перед тем как взяться за камеру и поднести её к лицу. И я очень, очень надеялась, что Дэн не заметит этого.
Успокойся! Иначе на твоей будущей карьере супер-пупер фотохудожника можно смело ставить крест.
Как мне работать в дальнейшем, если я начну реагировать схожими ощущениями на каждого брутального мужчину, который будет смотреть в объектив моего фотоаппарата? Заранее принимать сильнодействующее успокоительное и соответствующие антидепрессанты?
Но что-то нашептывало мне противно елейным голоском злорадной пифии, что ничего схожего со мной больше никогда и ни с кем не повторится.
А теперь вопрос на засыпку. Как мне отвлечь себя работой, если Дэниэл являлся её непосредственной частью? Задачка на миллион долларов.
Просто блеск!
Но как выявилось в ближайшие минуты, всё оказалось не столь драматичным. Мне удалось войти или включиться в наш обоюдный ритм так называемой рабочей волны. Не исключено, что в этом мне помог именно Дэн. Его врождённая артистичность, захватывающие движения и завораживающая пластика не сколько задевали податливые струны моей женской сущности и вполне предсказуемого потребителя, а, скорее, как раз и помогали реализовывать мой творческий потенциал не в воображении, а в реале. Заодно помогая моему внутреннему созерцателю-созидателю расширять бескрайние масштабы моих скрытых возможностей всё больше, дальше и глубже.
Порой мне чудилось, что мы не просто зависли на одной ментальной волне, а как-то умудрились проникнуть один в другого, как эмоционально, так и почти что физически. Я буквально кожей ощущала все его жесты и телодвижения, иногда даже предчувствуя, что он сделает в тот или иной момент. А ещё мне казалось, будто я впитываю часть его мощнейшей энергетики, насыщаясь и заражаясь его естественной раскованностью и самоуверенностью. И всё это на фоне собственного ажиотажа и одержимой страсти, граничащих с ненасытной жадностью получить большее, украсть и вырвать у времени то, что нереально заполучить ни при каких иных обстоятельствах.
