– Это же… – вторым её неосознанным и совершенно непродуманным жестом была поднятая рука с выброшенным вперёд указательным пальцем. А ведь родители ещё с детства запрещали ей использовать столь некрасивую, по сути, базарную жестикуляцию.
– Я его знаю! – сорвалось с губ осенённой нежданным воспоминанием красавицы, стоило только мужчине продемонстрировать свой чеканный профиль.
– Серьёзно? – Ким-Фибби синхронно нахмурились в ответ и синхронно, с опасливым подозрением, посмотрели на ведущую подругу. – Какой-то он слишком… взрослый. Может это преподаватель или…
– Дэниэл Мэндэлл-младший! Какого чёрта он здесь забыл? – Рейчел перебила обоих, явно забыв об их присутствии ровно настолько, насколько её внимание продержалось за картинку зацепившего её человека. Оно и не удивительно. Судя по её последовавшей реакции, всеми своими помыслами она рвалась сейчас в дальний конец парковки. Вернее, к тому, чьё присутствие в этом месте и по её личному мнению являлось вопиющим нонсенсом, как для её глаз, так и для всего сущего на этом маленьком пятачке всеми забытого края света.
Уж чему-чему, а возмущению Рейчел Кокс по данному поводу не было предела.
– Ты уверена?
– Естественно! – презрительно воскликнула, но глаз с мужчины не отвела. Наверное, пыталась решить ребус, который был не под силу её крайне обширному интеллекту.
Обсуждаемый объект её персональной антипатии уже неспешно слезал с сиденья байка, оставаясь при этом в полном неведенье касательно своей раскрытой со стороны персоны. Странно, что он так и не почувствовал на своей спине буквально прожигающие взгляды трёх не по-детски заинтересованных им свидетельниц.
– Хотите сказать, вы никогда его раньше здесь не видели? – Рейчел и не думала униматься. Наконец-то она взглянула на свою команду поддержки с не меньшим возмущением и негодующим изумлением в округлившихся глазах.
Но Ким-Фибби только неуверенно передёрнули плечами (очаровательные «сиамские» близнецы).
– Чтобы я не заметила такой аппетитной попки в толпе малолеток?
На этот раз все три красавицы развернули свои заинтересованные лица в сторону мужчины синхронным трио. А если брать во внимание, что он как раз стоял к ним спиной, а его чёрная косуха доходила до пояса чёрных джинсов…
– Боюсь, эта попка уже давно застолблена и имеет своего законного хозяина. – Рейчел не поверила, что произносила эти слова с искренним сожалением.
Она много чего слышала о Мэндэлле-младшем и из всего, что слышала (а иногда и видела) не считала достойным её королевского внимания. Теперь же… Любопытство сминало все прежние предрассудки и сложившееся по имеющимся данным мнение.
– Серьёзно? Кем?
Ах, да, она и забыла, что Ким-Фибби были с Юга и не особо знакомы с потомственной аристократией северных небожителей.
– Тем, кто видимо и сам не знает, что её обожаемый святой Дэнни находится в этом забытом богом отстойнике… Неужели всё, что о нём говорили правда?
Ким-Фибби нервно переглянулись, чувствуя разрастающееся нетерпение по поводу предстоящего погружения в мир шокирующих сплетен и интригующих историй из жизни белых людей Эспенрига.
Правда, Рейчел Кокс явно не спешила делиться имеющейся информацией, ещё больше напрягая свои безупречные бровки и всё-таки пытаясь разгадать загадку, которая на поверку оказалась не по её хищным зубкам.
***
Я старалась не думать о времени и о том придёт ли Дэниэл к назначенному часу, опоздает или же вовсе не явится. Исходя из личного опыта, большинство парней, которые пытались со мной завязать знакомство, особенно на территории нашего славного колледжа, почему-то чуть ли не всегда ограничивались только «обменом» телефонных номеров. А так как позвонить мне было можно только по общему телефону-автомату в нашей общаге, расположенному этажом ниже, естественно, мне никто никогда не перезванивал, как и не пытался искать подходящих поводов для повторных встреч.
Не знаю, записал ли Дэн этот номер с моего объявления, но то что он по нему ещё ни разу не звонил за все прошедшие с четверга дни, меня почему-то слегка расстраивало. Хотя, с какой стати я должна была ждать его звонков? И тем более расстраиваться?.. Чёрт!
Зато мне было чем себя занять в утомительно долгие минуты сладкого предвкушения, а заодно отвлечься от мыслей непрофессионального содержания. Я сооружала тематический «интерьер» в просторном помещении нашей фотомастерской (впрочем, я уже об этом говорила выше), стараясь сосредоточиться на поиске идеальных границ между искусственным освещением и контрастными переходами насыщенных теней. Второе полушарие мозга, отвечающее за творческое мышление, уже вовсю рисовало в моей голове среди всего этого креативного безобразия лишь одну особо важную центральную фигуру – Дэниэла! Да, да, мне не терпелось посадить его в эту «клетку», зафиксировать в нужной позе и… Я действительно только что это сказала?
Называется, малость увлеклась.
На самом деле, всё выглядело куда менее прозаично. Моя работа, в качестве мастера-декоратора походила сейчас скорее на непосильные потуги подсобного грузчика. То, что по коридорам нашего факультативного блока катали, перевозили и переносили изо дня в день массивные реквизиты для натурных постановок – этим здесь никого особо не удивишь. Ты привыкал к столь бурному потоку местной жизни практически с первых дней учебы. Некоторые студии, кафедры и мастерские занимались бартерным обменом по декорациям постоянно и без каких-либо предвзятостей, буквально под честное слово. Хотя многие преподаватели собирали едва не личную коллекцию всех этих вещей именно собственноручно и по крупицам, не брезгуя, правда, помощью самых активных и преданных студентов.
Если ты хотел что-то выпросить, либо выклянчить у какого-нибудь профессора того или иного факультатива нужный тебе предмет, то тебе следовало для начала заработать безупречную репутацию самого обязательного, ответственного и крайне прилежного учащегося на весь колледж. К счастью, я входила в то самое привилегированное число везунчиков, коим без особых проблем и расписок под личное имущество могли одолжить нужный кусок материала, драпировки или целую трёхметровую глыбу какой-нибудь ветхой декорации. А, главное, я могла не спешить с их возвратом. И, как правило, я брала вещи, на которых скопился самый толстый слой пыли, и, по обыкновению, я эту пыль не вытирала.
В тот самый звёздный момент, когда по мастерской прошёлся раскат трели дверного звонка, я подкатывала (вы не поверите) камин на колёсиках к краю одного из своих тематических «натюрмортов». По своим формам, весу и размерам, камин оказался на редкость близок к своему оригинальному сотоварищу. У меня как раз проступила испарина на лбу, спине и подмышками, когда слух накрыло вместе с шипением подскочившего кардиодавления долгожданным звонком.
Я враз остановилась, выпрямилась и обернулась к дверям, хотя и не бросилась к ним со всех ног в ту же секунду. Выбившаяся из хвоста прядь опять свисала с моего блестящего от испарины лба, неравномерно раскачиваясь от моего учащённого и очень порывистого дыхания. Я по привычке дунула на неё, но она тут же вернулась на прежнее место, перекрыв мой правый глаз. А ещё у меня скрутило живот, а коленки охватило слабой дрожью. Безусловно, я могла списать все эти симптомы к своим последним физическим упражнениям, но я слишком хорошо знала, что… камин здесь ни при чём.
Машинально или же на условном рефлексе я глянула на себя вниз. Ха! Вовремя, что называется. Почти целый час изнурительных акробатических телодвижений не мог не оставить на моей внешности соответствующих следов, но не в этом суть, как говорится. Вовремя, как говорится, вспомнила, что специально вырядилась в свою рабочую «робу»: старую мужскую рубашку-шотландку в чёрно-белую полоску и клетку и в ещё более старые бриджи с лямками. Блеск! Если учесть, что и рубашка была не по моим плечам, так и бриджи на три размера превосходили мои нынешние габариты. Но ведь согласитесь, как бы я толкала этот камин в строгом вечернем платье и элегантных туфлях на высокой шпильке?
