Направляюсь к ним.
– О, Тэра! – замечает меня Гардо. Ширт тоже поворачивается в мою сторону и поднимает руку в знак приветствия. Я киваю ему в ответ, неспешно приближаясь.
– Ну-ка, помоги нам разобраться, кто прав, – просит Гардо. – Мы тут поспорили… Ширт утверждает, что если сбросить отсюда вниз любой предмет и не смотреть, как он падает, то существует одинаковая вероятность, что он упадёт на землю и что он не достигнет земли.
– Ну, помнишь тот парадокс про кота Шрёдингера? – вставляет Ширт.
– Я ему пытаюсь объяснить, что Шрёдингер со своим котом тут не при чём… Здесь другие законы, – продолжает Гардо.
– Какие другие? – возмущается дизайнер, ещё сильнее распахивая и без того готовые вылезти из орбит глаза. – Пока мы не открыли ящик с котом, он одновременно и жив, и мёртв. Так?
– Так, – кивает Гардо. – Но…
– Ну вот и здесь то же самое, – перебивает Ширт. – Пока мы не смотрим, падающий предмет одновременно и достигает земли, и вместе с тем не достигает…
– Ага! Где он, в воздухе повис, что ли? – уже злится Гардо.
– Мальчики, похоже, вы слегка перебрали, – смеюсь я.
Они поворачивают на меня сердитые лица.
– Ну ладно-ладно, – я поднимаю руки вверх, давая понять, что отступаю. – Может, наоборот – недобрали…
– Да скажи ты ему, что он не прав, – требует Гардо.
– Ширт, ты не прав, – покорно повторяю я.
Парень тут же набирает в лёгкие воздух, чтобы продолжить спор, но я его опережаю:
– Я тебя огорчу, но кот тут и в самом деле ни при чём. Ты забыл, что в описании парадокса речь шла о пятидесятипроцентной вероятности наступления неконтролируемого, – делаю ударение на последнем слове, – события, которое могло привести к гибели кота. Но я поняла твою мысль. Ты имел в виду, что если у некоего объекта есть выбор, и ты не знаешь, каким он будет, то – до тех пор, пока ты в неведении, – одновременно происходят все возможные последствия.
– Да! – радостно восклицает Ширт.
– Другими словами, – продолжаю я, – до того момента, пока ты меня сейчас не увидел на этой веранде, я одновременно и находилась здесь, и отсутствовала, ведь ты же не знал, решу я выходить сюда или нет. Правильно я поняла твою идею?
– Именно! – ликующе вскрикивает дизайнер, переводя победный взгляд с меня на растерянного Гардо.
– Постой, Ширт, – охлаждаю его пылкий задор. – Ты всё равно ошибаешься.
– Почему это? – возмущается парень, поднимая вверх брови и готовясь до последнего отстаивать свою правоту. А Гардо, затаив дыхание, ждёт моих пояснений.
– Дело в том, – мягко улыбаюсь я, – что у меня был выбор, идти на веранду или нет. И вся суть твоей логической идеи в том и заключается, что ты не знаешь о моём решении. Но у брошенного тобой предмета выбора нет – наблюдаешь ты за его полётом или нет, на него всё равно в любом случае действует сила земного притяжения. Понимаешь?.. Ну если, конечно, исключить из спора те частные случаи, когда ты можешь бросить, например, подхваченное ветром пёрышко или наполненный гелием воздушный шарик…
Ширт смотрит на меня, пытаясь переварить услышанное. А Гардо чуть ли не подпрыгивает от распирающего восторга:
– Умничка! Всегда восхищался твоим умением формулировать мысль!
Он сжимает меня в объятиях и чмокает в щёку. Ширт, похоже, расстроен.
– Надеюсь, вы не на деньги спорили, – смеюсь я.
– Не, не на деньги, – беззаботно отвечает Гардо.
– Лучше б на деньги, – мрачно бубнит Ширт и отворачивается к парапету. Хлопаю его по плечу и тихо произношу:
– Главное, что не на поцелуй!
Подмигиваю Гардо и возвращаюсь внутрь.
Что-то было в этой идее с выбором и вероятностями. Что-то неуловимо-цепляющее. Как-нибудь на досуге поразмышляю на эту тему.
Кстати, надо будет узнать у Гардо, на что они там спорили…
В зале за время моего отсутствия успели сдвинуть столы, освободив место для танцпола и организовав фуршетную зону вдоль противоположной от входа стены. Свет ещё не приглушили, но некоторые гости уже танцуют, а кое-кто продолжает трапезничать у вытянувшихся в ряд столов, переполненных спиртными напитками, закусками и фруктами.
В дальнем углу зала замечаю высокую плечистую фигуру Морфея. Вот досада! А я и забыла про его намерение прийти! Он стоит в компании Дана и ещё какого-то мужчины, лица которого мне не видно – он повёрнут спиной. Я решаю скорее смыться, пока Морфей меня не заметил, но вдруг незнакомец, стоящий рядом с ним, немного поворачивается, и я замираю на месте, а заодно замирает и всё вокруг меня. Я чувствую, как моё сердце сначала ухает куда-то очень низко – так, что всё в животе превращается в твёрдый комок, – а потом подскакивает к горлу и начинает бешено колотиться, пытаясь выпрыгнуть через уши. Я не могу отвести взгляд от высокого красавца-брюнета с аккуратной бородкой, придающей ему брутальности. Я узнаю его. Это Декель – моя большая школьная любовь. Он был круглым отличником, но совершенно не таким, как остальные ботаники-заучки. Просто ему всё легко давалось. Он мог о чём-то увлечённо болтать с соседом по парте, а потом на любимую забаву учителей, заставлявших повторить их последние слова, безропотно вставал и слово в слово цитировал педагогов. Всегда поражалась этой его способности осознанно слушать сразу из нескольких источников. В него были влюблены не только девчонки нашего класса и всей параллели, но даже некоторые из тех, кто был на один-два года старше или младше нас.
Я его ни разу не вида после школы. Знаю только, что он живёт и работает в столице.
– О, Тэра! – подбегает ко мне Кайя и выводит из оцепенения. – Ты сейчас такое пропустила! Помнишь блондинку из финотдела? Ну, новенькую…
Я всё ещё не могу унять внутреннюю дрожь, охватившую меня при виде Декеля, и не особо вслушиваюсь в болтовню Кайи, пытаясь перевести дух и унять сердцебиение. Но краем сознания машинально фиксирую поступающую информацию: новенькая – блондинка из финотдела (имя проскочило мимо ушей) – только что была застукана на веранде кем-то (видимо, её парнем) с кем-то (наверное, любовником), в результате чего разразился скандал (свидетелями которого, судя по всему, стала добрая половина коллектива издательства) с последующим мордобоем (кому-то сломали нос) и разрывом отношений.
Кайя всё продолжает что-то говорить, когда я ловлю на себе взгляд Морфея. Он расплывается в улыбке, машет рукой и направляется в мою сторону. Бежать поздно, но я уже и не собираюсь уходить – хочу пообщаться с Декелем. Хотя от одной мысли об этом зубы начинают отстукивать чечётку, а все внутренности отчаянно пытаются вывернуться наизнанку. Видя мою не особую заинтересованность, Кайя убегает дальше разносить важную новость тем, кто пропустил «такое».
А я наблюдаю, как Дан что-то говорит Декелю – не похоже, что он в восторге от этого общения, – а потом отходит от него. И за секунду до того, как Морфей приближается ко мне, я ловлю взгляд Декеля. Он задерживается на мне буквально на мгновение, а затем отворачивается. Как же так? Он не узнал меня? Неужели я настолько сильно изменилась?
В этот момент гаснет основной свет и включается клубная подсветка.
– Привет! – радостно произносит Морфей уже второй раз за день. – Отлично выглядишь!
– Спасибо! – отзываюсь я с улыбкой.
Он хочет что-то сказать, но я опережаю, указывая движением головы в сторону Декеля:
– Зачем он здесь?
Морфей, проследив за моим взглядом, оборачивается к нему.
– Кто? Декель?
Я киваю, не сводя глаз со своего бывшего одноклассника.
– Он представляет интересы столичного издательства. Попросил помочь в организации встречи с Даном, – Морфей, кажется, рад зацепиться за любую возможность поболтать со мной. – Они договорились с твоим шефом встретиться завтра в офисе… Но мне показалось, что он не очень-то обрадовался этому…
– А ты откуда его знаешь? – спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от Декеля, стоящего у фуршетных столов.
Звук музыки усилился, поэтому приходится говорить громче. Морфей немного склоняется ко мне, чтобы было лучше слышно:
