Перисад потупил взор, понимая, что зашел далеко и заблудился. Пытаясь уменьшить свою вину, поспешил сказать:

- Это Савмак начал смеяться надо мною, сказал, что я не смог бы сделать людей равно счастливыми, как у Ямбула и Евгемера!

- Савмак? - подняла подбритые брови царица.- Раб смеялся над царским сыном? Откуда он знает, что написано Ямбулом и Евгемером?

- Он слыхал от Зенона! Он быстро изучил алфавит, даже научился сам читать книги!

Камасария сделала удивленное лицо. Царь усмехнулся.

- Великие олимпийцы! Воистину мы живем в век беззакония,прошептала Камасария,- а обучение и воспитание наследника мы отдали на откуп пьянице Зенону и хитрому рабу!.. Иди, мой дорогой. Потом твой отец ответит тебе на все сказанное тобою. А пока - занимайся своим делом. Мы будем решать дела государства.

В тот же вечер Зенона вызвали в царские покои. Дядька направился туда с видом важным и уверенным. Знал, что дело воспитания юного Перисада идет хорошо и, кроме благодарности, ему сказать ничего не могут.

Но стражи у дверей удивленно переглянулись, когда из глубины царских палат послышались истошные вопли вперемежку с глухими ударами. Через полчаса Зенона вынесли два раба на его собственной хламиде, насквозь пропитанной кровью. Его положили на навозную кучу за конюшнями, пугая крыс и бродячих собак.

Потом наступила очередь Савмака. Его позвали в конюшню, где дюжие воины скрутили ему руки, сорвали одежды и повалили на навоз. В недоумении фаворит старался понять, что хотят с ним делать. Огненно-жгучие удары градом посыпались на его спину. Страх в ощущение невыносимой боли ножом резанули по сердцу, дурнота подступила к самому горлу. Он чувствовал не просто боль, ему казалось, что огромный костер пылает на нем, сжигает до костей его кожу и мясо, раскаленные стрелы вонзаются в тело, колют и режут его на части своими остриями. Он хотел вскрикнуть, но лишь пена клубом пошла изо рта. Ему представлялось, что его глаза вот-вот разорвут веки, выскочат из орбит и лопнут от напряжения. Мысли смешались, свет померк. Истязаемый впал в беспамятство. Его били, уже бесчувственного, долго и ритмично, как молотят хлеб на току.

Очнулся Савмак поздно ночью и увидел рядом тело Зенона. Над ними склонился, держа в руке глиняную кружку, Лайонак. Он участливо, с детским страхом в глазах улыбнулся другу жалкой, ненужной улыбкой.

- Ты не издал ни звука, когда тебя били...- одобрительно прошептал он.

Савмак тупо посмотрел на товарища, молча приложился к краю кружки и жадно выпил ее до дна. Ключевая вода освежила его. Он почувствовал себя лучше. Но когда попытался подняться, то застонал от боли. Ясно представил, что на его спине вместо кожи висят окровавленные лохмотья. Да оно так и было.

- Лежи, не шевелись, я прикрыл тебя попоной,- с робостью продолжал Лайонак, всматриваясь в почерневшее, какое-то чужое лицо друга. Особая сосредоточенность и серьезность светились в глазах Савмака, словно он решал в уме важную, внезапно возникшую задачу.

После питья Савмак впал в полусон, но все видел и слышал. Лайонак, конюшня, ночное небо смешались с призрачными красными полосами и многокрылыми птицами. Молодой конюх плакал, прислушиваясь к бормотанию и сиплому дыханию товарища.

Утром пришли два раба из наиболее доверенных, подручные управляющего дворцом. Они давно мучились завистью к молодому сатавку и сейчас стали зубоскалить.

- Жив, хитрый лизоблюд, не сдох еще! - заметил один с издевкой.

- Закончился твой праздник, шут и кривляка! - добавил другой.Теперь твое место там, во рву!.. Высоко занесся, раб!

- Кто раб? - с неожиданным бешенством рванулся Савмак. Но его голос прозвучал слабо. Он шарил рукой, надеясь найти булыжник, чтобы пустить его в насмешников, но застонал и закрыл глаза. Все тело горело, волны жара и озноба ходили в груди, его тошнило. Хотелось лежать долго-долго не шевелясь.Это вы рабы,- прошептал он,- а я рабом никогда не буду!

Насмешники опасливо приблизились. Лайонак раскрыл глаза в страхе. Ему показалось, что рабы хотят прикончить Савмака, и он поспешно схватил в обе руки лопату, готовясь защитить друга. Но рабы оттащили в сторону тело Зенона и унесли его, чтобы бросить в ров за городской стеной на сведение бродячим псам и воронам-трупоедам.

- А за этим,- кивнул головой один из них,- мы придем позже, когда он сдохнет!

Сообразив, в чем дело, Лайонак немедленно начал действовать.

Спустя час через задние ворота конюшни выехала арба, груженная навозом. Сверху была накидана солома. Лайонак понукал старых лошадей, стараясь выбирать дорогу о меньшими рытвинами и неровностями. И, когда из-под соломы раздавался стон, конюх испуганно оглядывался и говорил негромко:

- Потерпи, Савмак. Я отвезу тебя в твою школу. Там поправишься. А подлые псы, что утащили Зенона в ров, уже не найдут тебя.

И утирал слезы, что сами собою катились по его щекам.

Савмак бредил, молол какую-то чушь. Перед воротами школы он сбросил с себя солому и глухо стал ругаться.

- Убегу! - закончил он, бессильно опускаясь на подстилку.- Убегу в Дикое поле! К скифам! Вернусь с войском царя Скилура!..

От таких страшных слов Лайонак оцепенел в испуге. К счастью, было рано, на безлюдных улицах встречались лишь собаки да одинокие слуги, что спешили на рынок.

9

Задолго до рассвета толпа парней, вооруженная лопатами, метлами и скребками, двигалась в сторону рыночной площади. Ежедневный торг, что шел на пантикапейском рынке, сопровождался чудовищным его загрязнением. Гурты скота оставляли после себя кучи навоза. Торговцы рыбой и мясом нередко выбрасывали из лавок отбросы, чешую, рыбьи головы, привлекая стаи бездомных собак. На местах варки пищи к вечеру накапливались горы костей, золы и овощных очистков. С возов сваливали солому, негодные плетенки из-под фруктов, ветер разносил пух и перо битой птицы, мякину, что служила для перекладки яиц, доставляемых издалека.

Отряды городских рабов и воспитанников школы Фалдарна едва успевали до утра привести в порядок площадь и соседние улицы, работая до пота. Молодые воины с горечью говорили между собою, что они все более становятся мусорщиками в забывают ратное дело. Откуда-то шли слухи, что школа скоро будет закрыта и превращена в ночлег для рыночных стражей и уборщиков.