Может, я теперь главная героиня собственной сказки про Золушку?
Не могу сказать, что я в него сама влюбилась — всё-таки, мы слишком долго друг друга ненавидели, чтобы стрелки наших моральных компасов так резко стали указывать на любовь. Но сейчас, когда у меня появилась призрачная надежда на то, что у Ярослава всё же есть сердце, я допускала мысль о том, что мы могли бы стать, по крайней мере, друзьями.
Хотя у него явно не дружба была на уме, когда он целовал меня.
Стоит подумать об этом, как память тут же услужливо подсовывает мне лицо Вадима, который до недавнего времени был единственным, кого я видела в качестве своего бойфренда в будущем. Но если сравнивать поцелуи двух парней, то Вадим явно проигрывал, потому что рядом с ним я не ощущала и половины того, что чувствовала рядом с Ярославом. Хотя мы с Калугиным всё это время были просто друзьями и ни разу не пытались стать друг другу чем-то большим — возможно, если бы встречались некоторое время, всё было бы по-другому.
Так как же вышло, что даже после такого отношения со стороны Яра я могу даже просто представлять нас вместе?
Всё-таки странно устроен мозг и сердце у женщины…
3 сентября 2019 года, вторник
К утру на моём лице, словно начищенный алмаз, сияла улыбка; романтичная по натуре, я уже расписала нашу с Поляковым совместную жизнь чуть ли не до пенсии: свадьбу, медовый месяц, детей — даже внуков. И, хотя я встала совершенно разбитой из-за недосыпа, настроение всё равно зашкаливало, потому что случилось то, о чём я даже мечтать не смела.
Неужели и тиран способен на чувства?
Наскоро принимаю душ и несусь на кухню, потому что вчера я успела перехватить только пару бутербродов в обед, и теперь мой желудок пел мне отнюдь не дифирамбы. Заворачиваю за угол и застываю: Ярослав уже сидел на своём стуле за островком и что-то активно уплетал за обе щеки, и я застываю в нерешительности. Интересно, как он поведёт себя, когда увидит меня? Улыбнётся? Или поцелует по-настоящему? Сердце делает в груди кульбит и плюхается где-то внизу, но я всё же беру себя в руки, даже не пытаясь спрятать улыбку, и вхожу.
— Доброе утро, солнышко, — улыбается в ответ тётя Валя, пока я приближаюсь и прожигаю спину Яра. — Ты сегодня прямо сверкаешь!
— Выспалась, — откровенно вру я, усаживаясь на соседний от парня стул. — Всем доброе утро.
Валентина кивает и возвращается к работе, поставив передо мной тарелку омлета, посыпанного тёртым сыром и зеленью, ароматный зелёный чай и вазочку с мёдом; кошусь в сторону Полякова, потому что он моё приветствие пропустил мимо ушей, в отличие от кухарки. От этого я чувствую лёгкую растерянность, но не настолько, чтобы перестать улыбаться: может, он просто не хочет оказывать мне внимание при свидетелях. В один присест уничтожаю завтрак и благодарю тётю Валю, а после возвращаюсь в свою комнату — собираться.
— Через десять минут жду тебя у входа, — раздаётся за моей спиной голос Ярослава, и от неожиданности я подпрыгиваю.
И это всё? Ни вопроса «Как спалось?», ни улыбок, ни поцелуев?
— Яр! — торможу его, когда он собирается уходить; парень поворачивается и вопросительно выгибает бровь. — У тебя всё нормально?
Хочется спросить, не собирается ли он мне объяснять, что сделал вчера вечером, но тогда придётся признать, что я ему всё это позволила.
На его лице расцветает какая-то злая, циничная усмешка — как обычно, в общем.
— С чего вдруг такой интерес? Я что-то пропустил? Ты с вдруг решила, что за ночь мы стали друзьями?
— Нет… — «Да!»
— Так какого же хрена ты от меня хочешь?
Инстинктивно делаю шаг в его сторону, но Поляков выставляет вперёд ладонь, и на указательном пальце его правой руки я замечаю кольцо из оникса — обычный тонкий тёмный ободок без камней, надписей и прочих украшений. Оно выглядело настолько просто, что совершенно не вязалось с образом избалованного мажора, которым я представляла Ярослава. Учитывая, что в его ухе торчала серьга с настоящим бриллиантом — пусть и маленьким — стоимостью, по меньшей мере, в шесть зарплат моего отца, на его пальце должно было быть нечто настолько же дорогое или вообще ничего.
Качаю головой, потому что язык неожиданно прилипает к нёбу, и парень выходит в коридор. Брови сходятся на переносице, и настроение падает вниз, когда я вновь прокручиваю в голове вчерашний вечер.
Может, я на самом деле спала, и всё это мне приснилось?
Я сомневаюсь, что, если бы Ярослав изменился, то сегодня вёл бы себя, как ни в чём не бывало — если человек действительно меняется, он автоматически престаёт быть последним засранцем. А я вижу истинного Ярослава Полякова — богатея, плейбоя и просто мачо, по-прежнему не чувствующего земли под ногами, каким он был всегда.
Придурка, в общем.
Вздыхаю, потому что, с одной стороны, с такой его версией я хотя бы знаю, как себя вести, ну и плюс это будет мне уроком — я больше не куплюсь на его улыбки и попытки защитить меня. Если Эвелина сунется ко мне, я сама сумею за себя постоять — у меня ведь нет дорогого маникюра, чтобы побояться врезать, или перекати-поля в голове, чтобы достойно ответить. А Поляков, у которого настроение меняется чаще, чем у девушки с ПМС, вообще может идти куда подальше.
Несмотря на то, что ещё недавно моя голова была забита сахарной ватой, я довольно быстро прихожу в себя — что лишний раз доказывает, что к Яру у меня даже симпатия была так себе по силе. А когда сажусь в его машину, у меня нет абсолютно никаких сомнений относительно его отношения ко мне. Я пристёгиваю ремень безопасности, лишая парня доверия даже в этом, и отворачиваюсь к окну, с лёгкой полуулыбкой рассматривая цветущие кусты роз разных цветов.
И пусть думает и делает, что хочет.
На парковке Ярослав снова идёт к друзьям, но в этот раз я не дожидаюсь его, а сразу иду в сторону входа. Уже возле дверей замечаю Эвелину — кажется, она решила побить собственный рекорд по вызывающим нарядам; на ней была белая шёлкова блузка, которая совершенно не скрывала её тонкую талию и чёрный лифчик — кто-нибудь, дайте ей «Космополитаном» по голове! — кроваво-красная кожаная юбка и чёрные туфли-лодочки.
Ничего более вульгарного я в своей жизни не видела, но, в общем, от неё веяло отчаянием.
Она ожидаемо замечает меня — будто специально стояла всё утро у входа — но ни она, ни я не успеваем раскрыть рта, потому что за моей спиной материализуется Ярослав. Девушка тут же меняет тактику, изобразив полное раскаяние на лице, хотя ещё мгновение назад её глаза метали молнии, но на этот спектакль не покупается ни Яр, ни тем более я.
— Одного предупреждения тебе мало? — едко интересуется Поляков.
Эвелина уже собирается что-то ответить, но я её перебиваю.
— Мне не нужна твоя защита, — со снисходительной улыбкой отвечаю парню. — Ты ясно дал понять сегодня утром, какие отношения нас связывают, так что можешь не стараться казаться хорошим — я вас обоих вижу насквозь. И да, кстати — я вполне могу сама справиться с невоспитанными дикарями.
Последнюю фразу говорю в сторону девушки, и её хвалёная выдержка начинает трещать по швам.
Так ей и надо.
Обхожу Эвелину и иду в сторону аудитории, где по расписанию у меня первой пара по теории управления, где мой мозг наверняка снова засыплют малопонятными терминами, но это даже хорошо: лучше ломать голову над определениями, чем над человеческим поведением, которое вообще не поддаётся логике.
Ярослав догоняет меня на лестнице и больно хватает за руку.
— Что за игру ты затеяла?
Пытаюсь вырвать свою руку, и, к счастью, мне это удаётся.
— Если здесь кто и играет, так это вы оба, — злюсь и тычу пальцем ему в грудь — будто в бетонную стену. — Если ты хотел прикрыться мной от Эвелины, то ты ничем не лучше неё. Вы двое решили, что играть с чувствами людей — это очень весело, но я тебя огорчу: всё в этой жизни возвращается бумерангом. И, надеюсь, твой прилетит очень скоро.
Отворачиваюсь и продолжаю свой путь с самым невозмутимым видом, хотя сердце колотится, как сумасшедшее, и с головой накрывает страх: кто знает, что в ответ на это сделает со мной Ярослав. Он ведь не любит, когда другие поступают вразрез с его желаниями, но даже страх не заставит меня плясать под его дудку.
