Впрочем, всё спокойствие прошло в тот самый миг, когда перед глазами вновь замелькали дичайшие зверства, отпечатанные на глянцевой бумаге. В документах говорилось о сделках через подставные фирмы с неким Зейдом Хасаном — торговцем оружия с ближнего востока. Он занимался поставками товара от Клеманов на афганский рынок. Такой себе спекулянт в сфере военной техники. С каждой сделки этот мужчина имел минимум 10%. В переводе на фунты это было, минимум, по тысяче с каждой проданной единицы оружия. А поскольку сделки варьировались от двухсот до десяти тысяч единиц — итоговые суммы на руках у этого мужчины исчислялись миллионами.
Кроме финансовых махинаций, имя Зейда Хасана фигурировало во многих официальных и личных письмах, которые каким-то образом удалось достать Луизе. Филип о многом писал ему, порою он советовался с ним и даже приглашал на охоту в Прованс. Исходя из переписки, они казались достаточно близкими друзьями, у которых разве что именных татуировок друг друга нет. В своей привычной манере Клеман-младший жеманничал с Хасаном и ловко манипулировал их дружбой в собственных целях. В нескольких письмах непрямым текстом указывалось на устранение «нежелательной проблемы» Филипа с помощью людей Хасана. А из последней активной переписки Ева поняла, что именно люди Зейда нашли того парня, которого Филип обвинил в убийстве брата.
Самая неприятная часть этих данных заключалась в одной подшивке новостей с многочисленными пометками от самой Луизы. Это были сведения о терактах: в Афганистане, Ираке, Польше, Германии, России, Чечне и Штатах. Во всех них прослеживалась некая закономерность, которую легко можно было вычислить, сопоставив данные об использованном оружии и продажах Филипа Зейду. Уже несколько лет Клеман втайне спонсировал одного из самых опасных террористов мирового масштаба.
Осилить за раз столько информации было сложно, а потому добрую половину всех документов Ева оставила на потом. Ей ещё с час пришлось отходить от того, что она прочла: массовые убийства, теракты, казни, махинации с деньгами компании и инвесторов — и за всем этим стояли два человека — Филип Клеман и его закадычный друг Зейд Хасан (или Асад, как вам угодно).
Ближе к вечеру, когда со всеми насущными делами было покончено, Ева всё же решилась окунуться в столь ненавистный мир бальных танцев. Начала она с банальных позиций, некоторые из которых помнила ещё со школы. Выглядело это до странного смешно, а по её субъективному мнению — так и вовсе жалко, но Ева упорно продолжала вбивать себе в мозг основные движения и позиции из классического венского вальса.
Когда с матчастью было покончено, ей начало стойко казаться, что в этом вовсе нет ничего сложного. Нужно просто повторять всё за людьми на экране, держать ровно спину и не спутать шаги — вот и вся наука. На практике же вся её стойкая уверенность в собственных силах исчезла уже спустя три минуты обучающего видео. Все эти леди на паркете двигались так изящно и непринуждённо, что аж зависть брала… особенно в тот самый момент, когда Ева, спутав позиции, едва не свалилась на журнальный столик. Впрочем, несколько раз её тело всё же встретилось с полом в силу того, что горничная, похоже, слишком переусердствовала с воском, натирая деревянный паркет. И в этом, конечно же, не было ни малейшей Евиной вины.
После третьего часа перед экраном ноутбука у Евы медленно начали сдавать нервы. Она не продвинулась ни на йоту с того момента, как на видео началась работа в паре. В конечном итоге, Ева выучила три простых позиции, несколько основных шагов, набила себе синяк на ноге, едва не вывихнула лодыжку и успела проклясть всю аристократическую знать с её тупейшими традициями.
Закончив с издевательствами над старинным танцем, Брэдфорд взглянула на часы и осознала, что уже далеко за полночь. А это значит, что будет слишком опрометчиво продолжать эти мучения, исходя из того, сколько шума они создавали. Она пошла спать с мыслью о том, что ей уже точно, на все сто процентов плевать, как она танцует. И на Мориарти с его претензиями тоже плевать.
С утра Ева проснулась в приподнятом настроении и была готова даже продолжить те нелепые занятия танцами на пару с Мориарти. За окном рассеялись тучи, и вечно хмурую Вену озарил прекрасный солнечный день. Выпив кофе и прочитав ещё с пять статей о Филипе Клемане, Ева уже готова была направиться в номер к Мориарти, однако её энтузиазму помешал громкий стук в дверь.
«Похоже, проблемы сами идут ко мне», — подумала она, открывая дверь.
И опять её ожидания не оправдались. Вместо Джеймса на пороге номера стояла низкая женщина лет сорока с большим пакетом и целой кипой огромных папок. Она не смахивала на рядовую работницу отеля — на ней не было ни стандартной формы, ни даже бейджика с именем.
— Здравствуйте, — поздоровалась запыхавшаяся дамочка с явным акцентом. — Вы ведь Ева Брэдфорд?
— Да. А вы, собственно, кто?
— Я — Рене Вебер, ваш дизайнер. Ваш муж не предупредил вас о моём приходе?
— Муж?.. — Ева замялась. — Нет, не предупредил. Вы на счёт бального платья, верно?
— Да, и ещё на счёт туфель, макияжа и причёски, — протараторила женщина. — Ну, так что, впустите меня или будем здесь снимать с вас мерки?
— Да, пожалуйста.
Пока эта дамочка суетилась со своими вещами, она всучила Еве огромный каталог с платьями, где ей предстояло найти то, что она хочет. На самом деле, Еве было откровенно плевать, в чём она пойдёт на тот бал, именно поэтому она наобум ткнула в первое понравившееся платье. Так же было и с причёской, и даже с макияжем, который она предпочитала делать сама.
На любые вопросы Рене Ева отвечала «На ваше усмотрение», из-за чего их диалог напоминал разговор с каким-то недалёким роботом. Когда дело дошло до фасона и длины платья, Ева вручила дизайнеру каталог и указала, не глядя, на один незамысловатый эскиз.
— Вы же даже не смотрели на него, правда? — спросила устало Рене, складывая обратно свои пожитки.
— Просто сделайте нечто красивое, — вздохнула устало Ева. — На…
— На моё усмотрение, — закончила Рене, — я помню. Постараюсь сделать всё как можно быстрее — завтра вечером, возможно. Бал уже семнадцатого, так что придётся просто подгонять под вас готовое платье. Но вы же не против?
— Я полностью полагаюсь на вас, Рене, — Ева натянуто улыбнулась. — А теперь простите, у меня очень много дел.
Когда Рене ушла, не применив возможностью посетовать на свой насыщенный график, Ева в который раз ощутила чудовищную ненависть ко всем этим глупым традициям, к чёртовому балу и к Мориарти в частности.
***
Оставшиеся четыре дня до праздника прошли для Брэдфорд в весьма монотонном ритме: с утра к ней наведывалась Рене, предпринимая всяческие попытки пробудить в ней интерес к выбору причёски, туфель, украшений, пояса, сумочки и прочих мелочей, на которые Еве было откровенно плевать. Затем была примерка платья, которое с каждым днём становилось всё более удобным именно для неё. И, казалось бы, что ещё там нужно менять? Но у Рене всегда находилась сотня замечаний, большая часть которых так или иначе касалась Евы.
Затем шли несколько часов в компании Мориарти за обсуждением насущной информации по Зейду Асаду и параллельно с этим — уроки танцев, которые, впрочем, тоже венчались разговорами об Асаде. Кажется, Мориарти понял, что у него нет никаких шансов научить эту женщину танцевать, если он не попытается хоть как-то отвлечь её от собственных мыслей. Разговоры о террористах оказались довольно неплохим решением проблемы. И вот уже за день до назначенного срока Ева могла с уверенностью сказать, что абсолютно точно не свалится ни на кого и не встретится лицом с полом, ведь у неё достаточно неплохо получалось. Пусть это и была всего лишь имитация простых движений, которые она уже успела заучить наизусть, Брэдфорд была довольна собой.
