— Я бы так не сказала… — буркнула про себя Ева, садясь на пассажирское место.
С недавнего времени ей стало казаться, что Мориарти охватывает паранойя. Он стал более наблюдательным, придирчивым и напряженным, от чего порою был по-настоящему невыносимым. Если раньше его откровенный цинизм и расчётливость казались терпимыми, ведь каждый раз этого требовала ситуация, то теперь подобные выпады стали всё больше походить на откровенный бред… предельно неприятный бред. Сидя рядом с Мориарти в мерно движущейся по венским проулкам машине Ева всё размышляла, когда же этот маразм достигнет пика. Ей хотелось думать, что Мориарти может отпустить, что, в конце концов, он поймёт одну предельно простую вещь: им не убежать от Марка Дауэла так или иначе. Он — псих, во многом схожий с самим Джеймсом… «На самом деле, — подумала Ева, — достаточно сильно схож». И именно поэтому он не остановится, пока не получит желаемое.
Их машина пересекала длинную центральную улицу, что тянулась параллельно с руслом Дуная. На той стороне реки виднелись огромные стеклянные высотки офисов международных банков и промышленных предприятий. Они выстраивались в длинный ровный ряд, отражая в себе левый берег, по которому теперь ехали они с Мориарти. Казалось, что город был разделён на две части: скучный, однообразный, стеклянный лес, что подпирал собою бесконечно-серое небо, и каменный музей девятнадцатого века, в котором вместо коридоров — узкие улочки и скверы, а в роли экспонатов — самые невероятные творения архитектуры той эпохи. Определённо, вторая часть нравилась Еве куда больше.
Венский шарм, однако, не отгонял навязчивые мысли. В голову всё ещё лезли кадры из прошлого. Ева долго молчала. Она не решалась заговорить с Мориарти о том, что произошло в Сицилии, с тех пор, как они покинули тот злосчастный склад в Аспре. У неё поднакопился большой ворох вопросов, из которых она нашла тот самый, который смог бы ударить по самолюбию Мориарти больше всего.
— Почему ты убегаешь? — спросила Ева, когда они свернули на мост.
— Что?
— Ты слышал, что я сказала, — в её голосе было стальное спокойствие. Ева просто не позволяла себе вновь испытывать свои нервы. — Ты боишься его?
— Нет, Ева, — ответил Джеймс, и в его словах не было и намёка на прежнюю раздражительность. — Это не страх. Бояться глупо, особенно, столь неизбежного и назойливого явления, как Марк Дауэл. Я всего лишь не в восторге от того, что такие, как он, ещё имеют смелость лезть в мою жизнь. Скажем так, я ценю своё личное пространство.
Джеймс совершенно точно был не в восторге от темы разговора, однако он не противился ему, не отнекивался дежурными угрозами и даже не пытался вправить Еве мозги. Вполне вероятно, он и сам понимал, насколько необходимой и закономерной является эта короткая беседа на натянутых струнах.
— Не нравится быть под чьим-то колпаком? — лёгкая усмешка вырвалась совершенно невольно. — Что ж, понимаю тебя, я прожила так последние несколько лет, так что… могу пожелать тебе только не свихнуться. Хотя, — Ева хмыкнула, — думаю, уже поздно.
Ей не хотелось выводить Мориарти. Нет, это не было её целью, когда она начинала этот разговор. Но сдерживать себя становилось всё труднее. Внутри творился такой масштабный эмоциональный коллапс, который сносил все барьеры и вытаскивал наружу всё недосказанное — все сомнения, обиды и злость, которые поднакопились за последние три с половиной месяца.
— Забавно, — усмехнулся Мориарти, — ты пытаешься показать мне, что тебе плевать. Цинизм, сарказм — так глупо, Ева. Очень глупо.
— Мне не плевать, — процедила Ева.
— Правда? — насмешливо переспросил он. — Что ж…
«Ох, лучше бы ты заткнулся», — подумала Ева, прежде чем оторвалась от разглядывания окрестностей Вены и с яростью спросила:
— Хочешь правды? Я ненавижу тебя, Мориарти. И всё, о чём я мечтаю, это сперва всадить пулю в надменную рожу Дауэла, а затем — отдать тебе те просратые годы, которых у меня больше не будет. И именно поэтому мне не плевать.
Она не ожидала, что решится сказать всё это. Сдержанность была одним из главных качеств, которые защищали её от нервных припадков Мориарти, а теперь от неё остались лишь тлеющие угли. Нервы были ни к чёрту. Ева зациклилась на собственных проблемах и даже не заметила, как их авто притормозило у небольшой пятиэтажки прямо напротив набережной.
— Поменьше мечтай, дорогуша, и почаще действуй, — сказал ей Мориарти, прежде чем за ним захлопнулась дверь машины.
Ева закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она понимала, что перегнула палку. Сильно перегнула. Стоило взять себя в руки и отбросить эти чёртовы нервы, если она ещё имеет желание работать. За те несколько секунд в пустой машине мимо неё пронеслась целая колонна мотоциклистов, полицейская машина и две скорых. Звуки большого города смешались в неразборчивый шум, который больше не имел ни малейшего значения.
— Мне нужно быть спокойной, — шептала Ева. — Нужно просто работать. Молча.
Она вышла из машины и побежала к входной двери, в которую парой секунд ранее зашёл Мориарти. «Нужно быть спокойной», — повторяло сознание, пока Ева поднималась на четвёртый этаж. Под ногами скрипела старая деревянная лестница, в воздухе пахло свежей краской и гнилой древесиной. Где-то наверху раздавались мерные шаги Мориарти, и Ева шла на их звук, пытаясь как можно реже вдыхать носом отсыревший воздух лестничной клетки.
На четвёртом этаже была всего одна квартира под чудным номером «13». К ней вела достаточно дряхлая на вид, но удивительно тяжёлая на пробу дверь, которая теперь была приоткрыта. Ева шагнула внутрь помещения и ощутила невероятный холод. Она вошла в длинный коридор, на другом конце которого, у открытой двери стоял Джеймс. Стены были голыми от обоев и любых других атрибутов интерьера. Их покрывал густой слой белой краски, который напоминал Еве о муниципальном госпитале в родном Труро, куда её ещё малышкой водили на приём к педиатру. Затхлый воздух было невозможно вдыхать, а потому Брэдфорд предусмотрительно прикрыла лицо шарфом.
— Что это за место? — спросила она, подходя к Джеймсу.
— Один из моих архивов, — ответил Мориарти, входя в большую светлую комнату.
Пусть ей и не очень хотелось задерживаться в этом месте, Ева всё же последовала за Джеймсом. Комната, в которую они вошли, была не просто большой, как могло показаться из коридора. Со своими высокими потолками и ослепительно-белыми стенами она казалась практически необъятной для человеческого взгляда. Судя по всему, раньше это были три разных помещения, которые кто-то соединил в одно для удобства. Вдоль стен тянулись большие книжные шкафы, витрины и стеллажи, наполненные невероятным количеством литературы. Ева медленно осмотрела весь архив Мориарти и заприметила для себя одну странность: ни одна из книг на этих стеллажах не имела названия. Не было ни красочных тиснённых золотых надписей на обложках, ни имён авторов — ничего, кроме загадочных цифр, выведенных перманентным маркером на переплёте.
— Что это? — поинтересовалась Ева, стоя у одного из стеллажей. — Не похоже на книги.
