— Я уже… сломлена, — выговорила Ева сквозь боль.

— Ты напугана? — Брэдфорд на миг задумалась, после чего утвердительно кивнула. — Сейчас тебе нечего бояться. Дауэл ещё вернётся, я в этом уверен. Его проблемы растут в геометрической прогрессии, и того, что я ему сейчас дал, будет недостаточно. Но, когда он придёт, я буду к этому готов. Всё это, — он мельком взглянул на её шею, — больше не повторится. А теперь я должен спросить у тебя кое-что важное, — Джеймс сделал небольшую паузу, чтобы Ева окончательно отдалилась от своих мыслей о страхе и всецело сосредоточилась на его вопросе. — Забыв про Дауэла и всё то, что было раньше, ты готова работать дальше? Выбор у тебя, конечно, не большой, но…

— Да, — едва слышный шёпот мог быть признаком неуверенности, но Ева просто не смогла заставить себя говорить громче. Она слишком явственно ощущала ту грань, за которой её поджидает адская жгучая боль.

— Что?

— Я готова, — сказала она громче. Если для Джеймса такой ответ был слегка странным и самоуверенным, то для Евы он просто был единственно верным. Ещё до того, как приехать на этот проклятый склад, она понимала, что не сможет выбраться из этой игры. И дело было не столько в Дауэле, который бы не дал ей этого сделать раньше, Ева просто понимала, что в мире, с деньгами или без, ей — формально и морально мёртвой личности — просто нет места. А эта работа придавала её существованию хоть какой-то мнимый смысл. Возможно, их отношения с Джеймсом уже никогда не вернутся к тому, что было раньше. Но разве это важно? Ева и раньше не сильно доверяла ему, а теперь уж она точно знает, что в этом союзе ей стоит быть куда более проницательной и искать подвох во всём, что творит Мориарти.

— Славно, — довольно ухмыльнулся Джеймс в ответ на её слова.

Он взглянул на часы и с досадой констатировал, что они имеют все шансы опоздать на свой рейс. Поднявшись с кресла, Джеймс помог Еве встать на ноги и схватил её за руку, прежде чем лёгкая дискоординация сыграла с Брэдфорд злую шутку, и она едва не встретилась лицом с полом.

Они медленно пересекали длинный, до боли знакомый коридор, когда Ева вдруг заговорила с Мориарти:

— Джеймс, — боль в горле ощущалась куда меньше, чем десятью минутами ранее, и Брэдфорд уже могла позволить себе говорить достаточно громко, чтобы быть услышанной.

— Что? — спросил Мориарти.

— Если он вернётся, если этот ад повторится снова, я убью его, — Ева смотрела на приоткрытую дверь комнаты, в которой она ещё совсем недавно корчилась от адской боли и имела все шансы скончаться. В тот момент в ней зародилась ненависть — сильная, страшная, отупляющая — она заполнила собой все мысли и укоренилась глубоко в сердце. Ева ещё никогда не была настолько уверена в собственных словах.

Ну, а Джеймс лишь согласно кивнул, не став разрушать её иллюзий.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Комментарий к Глава 5.2. Сицилия

[1]”Повесть о двух городах” - изданный в 1859 году исторический роман Чарльза Диккенса о временах Французской революции.

[2] Фамилия Moriarty расшифровывается с латыни, как “Смерть - это искусство” (приблизительный перевод).

[3] Тринити-колледж - Дублинский университет, основанный в 1592 году, является одним из ведущих мировых университетов.

Это конец первой части работы, и мне бы хотелось подвести небольшую черту, рассказав немного о промежуточных итогах и планах на будущее. Во-первых, сюжет второй части уже в активной разработке, и она будет выкладываться в рамках этой работы, а не отдельной. Путешествие продолжается, так сказать.

Во-вторых, скажу, что пока эта работа - самое большое и амбициозное моё произведение на фикбуке, и я безмерно рада, что нашлись люди, которые поддержали мой энтузиазм во время её написания. Огромное человеческое спасибо Алёне! За редактуру и за поддержку, я б сдурела без тебя, честно.

Да, в прочем, спасибо всем, кто всё ещё терпит месяцы ожидания и читает мои главы.

В-третьих, ну, я так и не решилась оставить предельно открытый финал, поэтому могу с чистой совестью уйти на небольшой отпуск, после чего вновь буду уничтожать свои нервные клетки и напрягать фантазию, чтобы написать что-то стоящее.

П.с. буду рада узнать ваше мнение по поводу главы и работы, в целом.

========== Рождество в Риме ==========

За день до католического Рождества в Рим, как и во всю Южную Европу, пришла зима. Пасмурные виды города скрылись в объятиях метели, на окнах застыли морозные витражи, а мерзкая осенняя слякоть сменилась истинным декабрьским холодом. Отличное время для романтиков, — подумалось Еве, когда она глядела на город из окна своей комнаты. Она смотрела на купол собора Святого Петра и пыталась не вспоминать того, что произошло несколькими днями назад. В голову лезли не самые приятные воспоминания: крохотная исповедальня, крест и мужчина, распятый на нём за свои былые грехи. Был только один способ избавиться от них — укатить как можно дальше от этого места. И пусть там будет твориться кромешный ад, пусть в неё стреляют, пусть горят машины и столбами вздымается дым, — только бы забыть об этом чудовищном наваждении.

Однако из-за погоды и праздников все планы приходилось сдвигать. Обстоятельства были явно не на стороне Евы, а потому ближайшие двое суток ей придётся томиться в отельном номере в попытках не сойти с ума. И суть ведь даже не в чёртовых воспоминаниях — нет, о них можно забыть, просто перестав пялиться в окно и заняв себя чем-нибудь хоть немного интересным. Вся соль в том, что всё это время её непосредственным товарищем по несчастью будет Мориарти. После серьезной химической интоксикации в нём, похоже, прибавилось поровну злости и апатии к происходящему. Говорить с ним стало совершенно невозможно. Один плюс — он всё реже выходил из своей комнаты на так называемую «нейтральную территорию» — то бишь, в гостиную.

Мыслей о том, чтобы устроить себе праздник, не было. Рождество давно перестало ассоциироваться у Евы с чем-то светлым и приятным. Никаких бумажных корон, Санты и светящейся рождественской елки. В Британии, пребывая в принудительной ссылке, она могла себе позволить лишь пораньше уйти с работы, приехать домой под конвоем Морана и выкурить с ним несколько «последних» праздничных сигарет. Когда полковник уходил, она заваливалась в постель и засыпала ещё до того, как на улице начинали греметь салюты. Если честно, то всё, чего ей сейчас хотелось, вспоминая о Рождестве, — это сигарет. Здесь никто не курит «Бенсон», а другую отраву она не переносила ни на вкус, ни на запах. Старая пачка осталась в сгоревшей машине где-то в окрестностях Солсбери.

«Стоит сходить за новой», — подумала Ева.

Она понимала, что просто ищет повод выбраться из этой каменной клетки. Но что в этом плохого? Она устала от звенящей тишины, которую обрывают лишь тихие шорохи и редкие шаги где-то за дверью его комнаты. Устала думать, как бы заговорить с ним, чтобы не нарваться на уже привычное: «Молчи». Устала пытаться понять этого человека с его невообразимыми причудами. И, что важнее всего, она уже устала молчать.

За последние несколько дней Ева не произнесла вслух и трёх фраз. Ей уже начинало казаться, что у неё атрофируются голосовые связки (если это вообще возможно) и она попросту теряет возможность говорить. Вся сложившаяся ситуация напоминала Еве моменты из давнего прошлого, когда после оглушительной ссоры с родителями в их доме днями царила нервная тишина, а атмосфера была накалена до такой степени, что в воздухе буквально ощущались лёгкие разряды статического электричества. И это было мерзко. Сейчас, когда она уже давно не ребёнок, воспринимать подобные ситуации стало вдвойне неприятно.