— Ну, вот и всё, — сказал Фальконе с благоговейной лёгкостью.
— Вот и всё… — вторил задумчиво Де Лука. Он услышал, как в открытые парадные ворота въезжает полицейская машина и мысленно поблагодарил Сандру за её расторопность.
— Ты вызвал полицию? — с лёгким недоверием спросил Тони, глядя в окно столовой.
— Ты пытался вломиться в мой дом в пьяном виде. Что мне ещё было делать?
— Долго же они ехали, — Фальконе усмехнулся. К нему уже подошли два охранника Де Луки и приказали медленно встать. Они повели его к выходу из столовой, держа его руки за спиной.
— Я попросил Сандру вызвать их после того, как ты закончишь своё душеизлияние.
На пороге Фальконе резко остановился, и, бросив охранникам короткое «Всего пять секунд», он повернулся к Де Луке.
— Раз уж мне суждено сегодня подохнуть, можно задать один вопрос?
— Давай.
— Ты заказал убийство моего отца?
Паоло понимал, что сейчас может сказать, что угодно, но он предпочёл не врать тому, кто в скором времени погибнет.
— Да, — ответил он.
Столовая опустела, в доме вновь воцарилась гробовая тишина, и это чертовски угнетало. Де Лука медленно подошёл к окну и проводил взглядом полицейскую машину, не чувствуя и доли сожаления. Когда входные ворота со скрипом закрылись, а с неба стали слетать первые снежинки, на его сотовый пришло сообщение с геолокацией автомобиля.
«Аспра, 90011, Палермо, Италия. (Район: Виа Конкордия — Виа Зара)».
***
Теперь, когда Ева точно была уверена в том, что за всем этим убийственным представлением стоит никто иной, как Марк Дауэл, она понимала, что имеет всего два варианта: сбежать сейчас или попытаться остановить этого кретина и, вполне вероятно, умереть. Первый вариант был просто прекрасным решением — она имела неплохую сумму на счету, которую могла обналичить, ближайший авиарейс до Рима был через два часа, а здесь, на этом острове, Еву больше уже ничего не держало.
Она сидела у высокого торшера и по очереди рассматривала в его свете листы с текстом, размышляя о том, что ей делать дальше. Взглянув на размещение слов на каждом из идентичных по размеру клочков бумаги, Ева сложила их в стопку в таком порядке, в котором она их находила. Чем ближе она подносила листы к свету, тем чётче отбивался текст, что складывался в один до боли знакомый стих:
«Не уходи безропотно во тьму,
Будь яростней пред ночью всех ночей,
Не дай погаснуть свету своему!
Хоть мудрый знает — не осилишь тьму,
Во мгле словами не зажжёшь лучей —
Не уходи безропотно во тьму,
Хоть добрый видит: не сберечь ему
Живую зелень юности своей,
Не дай погаснуть свету своему.
А ты, хватавший солнце налету,
Воспевший свет, узнай к закату дней,
Что не уйдёшь безропотно во тьму!
Суровый видит: смерть идёт к нему
Метеоритным отсветом огней,
Не дай погаснуть свету своему!..»
Этот стих она уже однажды слышала, но это было в раннем детстве, за долго до того, как его смысл стал Еве понятен. Теперь же она смотрела на первую сточку стиха и понимала — их с Дауэлом игра почти окончена.
Вглядевшись в текст, Ева заметила, что некоторые буквы в словах отпечатаны гораздо чётче, чем остальные. Три буквы «е», «г», «о», «с», «к», «т», «р». В углу бумаги было написано мелким шрифтом на ирландском: «2 слова — вот кто я». Ева стала перебирать комбинации из букв, вспоминая, как любила такие игры ещё маленькой девочкой, сидя на коленях у отца и рассматривая цветастые страницы детских книжек. Тогда ей загадывали названия цветов, но теперь всё не было так просто. Из букв стоило сложить два слова, которые бы, вероятнее всего, объясняли личность Дауэла.
«Полный кретин — пока самая точная версия по смыслу», — подумала она.
Ева взглянула на порядок букв, которые выписала в своём ежедневнике, и улыбнулась: он не раскидал подсказки, а поставил их по порядку. Стоило только вложить меж согласными недостающие гласные и получилось два слова: «ЕГО СЕКРЕТ». Результат был глупым, как и вся эта головоломка, но Ева почувствовала облегчение, когда закончила возню с этими дурацкими записками.
Она взглянула на часы и поняла, что до рейса на Рим оставалось каких-то полтора часа. Ей не улететь из этого острова. Игра должна быть окончена, ведь только тогда Дауэл сможет от неё отстать. Ну, а смерть — она её не пугала.
«Я мертва по определению», — говорила она когда-то Ларсу Труману.
Отбросив записки в сторону, Ева поднялась с места и пошагала к выходу из комнаты. Она успела дойти до первого этажа, когда на её телефон пришло сообщение с неизвестного номера:
«Ты знаешь, где я. Приходи поиграть, Ева».
Прочитав это, она поняла, что не уедет. Ей просто не дадут этого сделать. Когда Паоло подтвердил адрес, который назвал Фальконе, Ева уже не сомневалась в том, что должна сделать. Она ввела в поисковик ближайший путь к Аспре и, запомнив наспех карту, пошла к гаражу, прихватив с собой ключи от нового «Бентли». Она не сказала ни слова Фелис или Паоло — у них и так имелось к ней немало вопросов, но всё это будет потом. Сейчас это, как минимум, несущественно. Более важен путь, который простирался через трассу. Ева осмотрительно отключила GPS в настройках машины, чтобы побыть какое-то время недоступной для Де Луки. Не стоило гнать так быстро, когда трассу укрывала твёрдая кромка льда. Машину носило из стороны в сторону, а повороты и вовсе казались сущим адом, но Ева продолжала выравнивать руль и вдавливать педаль газа, в надежде, что не столкнётся по пути с какой-то фурой. Её пистолет покоился во внутреннем кармане пальто, а мысли были зациклены на одном: нужно доехать к этому чертовому складу и не разбиться.
В голове звучал голос старого диктора, который читал тот самый стих Дилана Томаса: «Не уходи безропотно во тьму». Если это и было предупреждением, то уж точно запоздалым. Ева давно уже ушла во тьму и отдалась этой суке без остатка. Она погрязла в болоте лжи и отчаянных жестоких решений уже в тот момент, когда приняла предложение от Британской службы разведки. Там она впервые пересекла Рубикон человечности и почувствовала всю мощь власти и пропаганды, и именно в том месте она продала свою совесть за стопку цветастых бумажек. А то, что было дальше, — лишь повторение её прежнего пути — более грязное, жестокое и выгодное его продолжение.
«Время циклично, — подумала Ева, — оно всегда приводит нас в то место, с которого всё начиналось. Каждое решение — начало нового цикла, и мы входим в него, мы повторяем свои же ошибки с небольшими лишь изменениями, называя это прогрессом и шагом вперёд. Вот только впереди ничего нет. Есть только спуск по той чёртовой спирали, где на поворотах мы теряем все свои принципы и силы, медленно подходя к концу».
***
Джеймс Мориарти не стал торопиться, когда получил СМС с адресом. Из-за гололёда на трассе случилась авария, и на ближайшие несколько часов прямой путь в Аспру был закрыт. Он свернул на просёлочную дорогу и потратил на час больше, чтобы добраться до унылого склада в местной промзоне.
— Ты опоздал, — с раздражением заметил Дауэл, когда Джеймс вошёл в небольшую тёмную комнату.
Он стоял у дальнего угла, опёршись спиной о сырую стену. В свете старой лампы было видно его высокую — едва ли не на пол фута выше самого Джеймса — фигуру. Всё, кроме мерзкой ухмылки, было в нём, словно по золотому сечению: крепкое стройное тело, в меру широкие плечи, руки — всё такие же белые и не искорёженные шрамами и мозолями, вытянутое лицо с плавными линиями скул, тонкая полоска губ и большие карие глаза. Во всём этом ощущался его собственный неподдельный шарм. Марк Дауэл напоминал искажённое отражение самого Мориарти, и с годами это сходство только возросло.
— С погодой не повезло, — ответил Джеймс, ухмыльнувшись. Дверь за ним захлопнулась, и послышался скрежет механического замка. — Но ты же привык ждать, Ричи.
