Худшее, что можно было наблюдать после взрыва, — бюрократические и медийные войны двух сторон одной медали. Смотреть на то, как двое мужчин пытаются перегрызть друг другу глотки, бросаясь скандальными фразами, строча десятки исков и убивая последние капли уважения, было просто противно. Ева ощущала себя лишней в этом месте, в это время. Ничто из происходящего не касалось её или Джеймса хоть как-то, кроме той самой странной надписи, что то и дело всплывала в её воспоминаниях и притупляла желание уйти из этого места. Мафиозные кланы и кровавые перестрелки — не то, что было Еве по душе, но, порой, после очередного выступления Фальконе ей слишком сильно хотелось выхватить пистолет и пристрелить его просто потому, что она знала, — этот святоша был виновен в смерти шести невинных людей и не планировал останавливаться.

Пока Джеймс и Паоло разбирались с причинами и последствиями взрыва, Брэдфорд проводила свои дни на вилле, наблюдая со стороны за тем, как развиваются события. С каждым днём ощущение абсолютной бесполезности собственной персоны во всём этом водевиле всё больше давило на Еву. Долгие беседы с Фелис и короткие разговоры с Мориарти, редкие вылазки в город и несколько визитов в офис к Де Луке создавали видимость действий. Но это было не то, к чему Ева привыкла за последние несколько месяцев.

Её привычное утро начиналось с того, что она приводила себя в порядок, проверяла новостные сводки и шла вниз, чтобы сделать себе кофе. На этом пути обычно не встречалась даже прислуга — слишком уж рано Ева вставала в последнее время. Но утро пятого января казалось совершенно другим: весь дом гудел с самого утра, слышались шаги и громкие возгласы, где-то в глубине виллы работал телевизор, а в одной из ванных вовсю лилась вода. Ева прислушивалась к этим звукам, настороженно шагая вниз по лестнице. Она спустилась на первый этаж и пошла по привычному уже пути. Приближаясь к кухне, Ева, наконец, поняла, откуда именно доносились громкие голоса.

В комнате было двое — Паоло и Фелис — и они стояли в разных углах, с раздражением посматривая друг на друга. Когда вошла Ева, дискуссия резко прекратилась.

— Доброе утро, Ева, — отозвалась Фелис.

— Доброе утро. Что случилось? — спросила она, переводя взгляд с Фелис на Паоло.

— Семейные проблемы, — просто ответил Де Лука.

Фелис в ответ скривила губы и нервно бросила:

— Скорее уж твоё упрямство.

Ева смотрела на этих двоих и ощущала то неприятное напряжение, которое пробежало между ними. Вспомнились ссоры с Эдом и то, к чему они приводили при участии кого-нибудь третьего, — скандал был лишь малым последствием таких «славных» бесед. В тот момент она решила, что Фелис и Паоло должны разобраться со своими личными проблемами без её участия.

— Так, ладно, — вздохнула Ева, — я, пожалуй, пойду…

Она развернулась, чтобы поскорее ретироваться из кухни, что стала линией огня для семейства Де Лука, но была остановлена возгласом Фелис:

— Нет, стой! Это тебя тоже касается.

— Каким образом? — Ева повернулась к ним с Паоло и выжидающе взглянула на Фелис.

— Позволишь мне сказать? — Де Лука лишь развёл руками, предоставляя слово жене. — Вчера мне пришёл E-Mail от нашего партнёра из Неаполя — Серджио Санди — владельца одного из крупнейших трастовых фондов в Южной Европе. Его поддержка сейчас как никогда важна для нас. Но после всего того, что произошло, он просит личной встречи со мной. Боюсь, что если я откажусь, мы можем потерять нашего ключевого партнёра.

— Ладно, — Ева нервно закивала головой. — Я поняла. Но при чём здесь я?

— Я не могу лететь туда одна…

— Верно, — встрял Паоло, — поэтому ты туда и не полетишь. Я могу выкроить пару часов…

— Не можешь! — отрезала Фелис. — У тебя сегодня встреча с адвокатом, помнишь? А в три — заседание с инвесторами.

Паоло смотрел на жену с лёгким удивлением во время её нервной речи. Как только Фелис замолчала, он спросил:

— С каких это пор ты начала изучать моё расписание?

— С тех пор, когда ты начал о нём забывать. Зря ты уволил своего секретаря.

Наблюдать за нервными спорами Паоло и Фелис было немного странно и самую малость — утомляюще скучно. Ева не хотела вмешиваться, но это бесконечное перебрасывание обоюдными колкими оскорблениями отдаляло их от сути самого разговора. Похоже, не только она поняла эту простую вещь.

— Санди будет пудрить тебе мозги и пытаться найти пути для своего отступления, — заговорил Паоло уже гораздо спокойнее, — это всё, на что он способен.

Фелис взглянула на него — уставшего и потрёпанного этими бесконечными дебатами с прессой, что перетекали в долгие беседы с адвокатами и в компании с Мориарти ночи напролёт, с которым они пытались найти хоть какой-то компромат на Фальконе. Ей, как и всем в окружении Паоло, хотелось, чтобы этот ад закончился и канул в лету, а потому Де Лука выдала свой последний аргумент:

— Нам нужны его деньги. Тебе они нужны, Паоло.

— Слишком большой риск выпускать тебя из Сицилии, — Паоло зажмурился и потёр переносицу. — Может случиться всё, что угодно. Фальконе слетел с катушек, когда взорвал завод.

— Так образумь его, — в ответ на слова жены Паоло нервно усмехнулся.

— Если я прикончу Тони Фальконе, станет только хуже. Я должен посадить этого кретина. Пока я этого не сделаю, мы все под прицелом.

После этих слов Ева резко отпрянула от дверного косяка и сделала несколько шагов по кухонному кафелю, подходя к барной стойке. Она понимала, что Фелис не просто так оставила её в этой чёртовой комнате — она знала, что в какой-то момент её аргументы иссякнут. Именно поэтому Ева прокашлялась, обращая на себя внимание:

— Кхм, можно я…

— Да, Ева, — резко ответила Фелис.

— Мне кажется, — заговорила Брэдфорд, собравшись с мыслями, — мы все забываем цель, с которой Фальконе начал эту войну. Он хочет уничтожить твой бизнес, Паоло. Пока он бил только по твоему самолюбию и кошельку. Убийство твоей жены же обречет его на смерть, а умирать Фальконе не собирался. Он трус, ты прав. И боится он только своей собственной смерти. Но он или тот, кто ему помогает, — весьма хороший манипулятор. Если сейчас ты потеряешь поддержку таких людей, как этот Санди, то Фальконе можно считать победителем.

— Ты думаешь, он не решится на то, чтобы подстроить её смерть? — Паоло украдкой глянул на Фелис.

— Я думаю, что Фальконе не решился бы даже на взрыв. Полагаю, такие, как он, любят сеять раздор, они — лицемеры и трусы. Но они не способны на убийства — это слишком грязный поступок для их репутации.

— Но он уже убил.

— Может, и не он, — слова Евы были встречены выражением искреннего удивления на лице Паоло. — Это мог быть, кто угодно, — хоть его мифический покровитель, хоть те террористы, что кочевали по Италии в прошлом месяце. В любом случае, ты не можешь прогибаться под них и терять последнюю возможность встать на ноги из-за своего страха, — Ева сделала небольшую паузу, после чего обратилась к Фелис. — Я полечу с тобой в Неаполь. Но ты будешь слушать меня и, если нужно, побежишь назад без сомнений.

— Хорошо, — мгновенно согласилась Де Лука, и Ева поняла, что она ничуть не осознает всю опасность их поездки.

— Это не просто пафосные слова, Фелис, — сказала она, — там и вправду будет опасно.

— Ты уже бывала в подобных ситуациях? — спросил Паоло.

— Только за кадром. Но я знаю, как выбираться из линии огня.

Де Лука пристально взглянул на Еву, предаваясь собственным размышлениям. Он смотрел на неё, не отводя глаз, словно ожидал увидеть на её лице толику сомнений или страха. Он сомневался, и Ева его вполне понимала. Пусть она и была хороша в своём деле, осечки случались и у неё, а уж в те моменты, когда приходилось находиться в гуще событий, возможность ошибиться увеличивалась втрое. Паоло тоже понимал это, и, вполне возможно, он мог бы сейчас послать её к чертям с этой глупой уверенностью в своих силах, но Де Лука так не поступил.