Де Лука отрицательно замотал головой, опустив взгляд.

— Дело не в том, как Тони это сделал, — сказал он.

— А в чём тогда?

— Дело в том, Ева, кто ему в этом помог.

Ева приподняла брови и скептически покосилась на Паоло. Сам он выглядел гораздо бодрее, чем в начале их разговора и теперь сидел, выпрямившись на стуле, с чашкой кофе в одной руке и сотовым в другой. Он изредка поглядывал на экран телефона, словно был уверен, что вот-вот тот разразится трелью входящего звонка. Еву он слушал в пол уха.

— Думаешь, у него не хватило бы смелости на такой шаг? — вопрос Брэдфорд лишь рассмешил Паоло.

— Он — тот ещё засранец, но у него не хватит спеси рисковать чьей-то жизнью в угоду собственной выгоде. Он — трус, Ева, - Паоло был так уверен в своих словах, что не допускал наличия в них и доли собственных, весьма ошибочных убеждений. Он, словно констатировал факты из какой-то энциклопедии. Эта слепая уверенность в собственных словах была худшим, что мог допустить Де Лука.

— Возможно, он был таким когда-то в детстве, — парировала Ева. — Может, так и остался трусом, но он жестокий и дерзкий трус, который просто таки кричит о том, что хочет уничтожить тебя. Скорее всего, ему помогают извне. Но, по-моему, стоит сконцентрировать своё внимание на фигуре Фальконе. Он — главная проблема сейчас, — Ева со звоном опустила полупустую чашку на блюдце, словно припечатывая всё ею сказанное этим рефлексивным жестом.

Паоло вполне спокойно выслушал её аргументы и, казалось, даже вник в их суть.

— Фальконе не было в стране вчера, — отпив солидно из своей чашки, он поморщился от горечи кофе и ощутил прилив новых сил, после чего продолжил:

— Он прилетел в аэропорт Палермо сегодня с утра. Доказать что-то будет сложно.

— Но ты можешь это сделать?

— В этом мне поможешь ты. Джеймс говорил мне о тебе: сказки о Брайтоне оставь для Фелис, не стоит её волновать преждевременно.

Его слова повергли Еву в замешательство, однако удивление на её лице быстро сменилось безэмоциональной маской. Не стоит показывать свою слабость, даже если тебя застали врасплох, — так считала Ева.

— Что тебе нужно? — короткий, слегка грубый, как показалось ей, вопрос встретился с весьма расплывчатым ответом:

— В МI-6 тебя учили вытаскивать людей из горячих точек, выводить отряды из оцепления и прокладывать маршруты в условиях военного времени.

— Неплохо же тебя осведомили, — протянула Ева.

— Ты разбираешься в военном арсенале? — резко спросил Де Лука.

— Пришлось выучить пару тройку уловок с бомбами, чтобы не угробить никого, — просто ответила Брэдфорд, не пытаясь ничего отрицать или скрывать.

— Сможешь определить причину взрыва?

От этого вопроса она едва не поперхнулась кофе — настолько он был неожиданным со сторону Паоло.

— Я не сапёр, — ответила она хриплым голосом.

— Мне всё равно, кто ты, Ева, — отрезал Де Лука. — Я спрашивал о другом.

Хотелось бы Еве послать его куда подальше с такими странными просьбами не по адресу, однако холодная строгость его взгляда дала понять ей, что выбора особого у неё нет.

— Слушай, Паоло, я в этом не ас, да, я знаю, как приблизительно выглядят все эти взрывчатки и бомбы, но, думаешь, я когда-то сталкивалась с ними вживую? Я могу взглянуть на последствия взрыва и сказать, что могло бы разнести твой завод. Но никакой точности.

Паоло в который раз выслушал её без единого возражения, лишь добавив под конец её тирады:

— Нам нужен свежий взгляд.

— А что говорит Джеймс?

— Он пока не делал никаких предположений. Просто сказал, что стоит увидеть это вживую.

Ева почти не помнила дорогу до стройки. В памяти мелькали какие-то образы: ворота, спуск, маленькие дома и бесконечная линия берега, что тянулась вдоль их пути. Рядом с ней сидел Джеймс, что за всё утро сказал ей от силы две фразы: приветствие и просьбу собираться быстрее. Они ехали под звуки местных новостей, которые были сконцентрированы на двух вещах — Новом Году и взрыве на стройке химзавода. Ева посматривала в окно, стараясь не вслушиваться в гнусавый голос радиоведущей. Она видела, как шумные кварталы Палермо плавно перетекают в тихий одноэтажный пригород с крохотными домиками и впечатляюще широкой береговой линией. Сквозь тучи проглядывали холодные солнечные лучи. Ева почти не заметила, как впечатляющие пейзажи прибережных районов Сицилии сменились длинными полицейскими оградами, обтянутыми пёстрой желтой лентой, а кристально чистый утренний воздух наполнился серой копотью. Когда машина выехала на грунтовую дорогу, стало не по себе. Ева начала осматриваться по сторонам и пока не видела ничего, кроме бескрайнего поля. Только взглянув вперёд, она узрела нечто эпохальное по своим масштабам. За высоким металлическим забором стоял гигантский монумент из каменных глыб, обугленных и испещрённых трещинами. Каркас здания был практически цельным — не хватало только трети того, что когда-то было его южным крылом. Там всё ещё витал полупрозрачный дым, торчали прутья арматуры и время от времени валилась градом штукатурка. Чёрная копоть поглотила белые полуразрушенные плиты, которые были кое-как укрыты строительной плёнкой. Когда машина остановилась у закрытого шлагбаума, Паоло попросил всех выйти. Они не имели права заезжать на территорию, пока здание в таком состоянии.

На улице было холодно, пахло гарью, а в воздухе всё ещё витала не осевшая строительная пыль. Из-за странного привкуса воздух казался наполненным мелкой бетонной крошкой, которая оседала на лёгких. Ева прикрыла рот шарфом, чтобы начать нормально дышать. Пока они пересекали очередные ограждения, на сей раз от службы безопасности, под ногами с омерзительным звуком шумели сотни тысяч мелких осколков и камней. Паоло провёл их с Джеймсом к тому месту, где произошёл взрыв. Все несущие стены были укреплены прочными бетонными балками, однако это не мешало им в некоторых местах просесть и опасно покоситься.

— Мы зайдём внутрь с северной стороны, там не так опасно, — сказал Паоло, сворачивая вправо.

Джеймс и Ева молча следовали, ведомые им. Когда они добрались до проёма в стене, что должен был в скором времени стать служебным выходом, Паоло одёрнул плотную строительную плёнку и вошёл внутрь. Джеймс последовал за ним — он придерживал Еву за руку, хотя в этом и не было особой надобности, просто им стоило быть убедительными в своём псевдобраке. Внутри здание казалось куда более тесным и опасным, чем с расстояния в десять ярдов. Потолки были высокими и, что немало важно, абсолютно целыми. Этой части завода взрыв почти не коснулся.

— Взрыв произошёл во время пересменки, — говорил Паоло, проводя их через длинный зал — будущий цех, — в здании была пара сварщиков, что доделывали каркас для ворот, трое рабочих, которые ещё не успели сдать смену, и охранник. Все умерли на месте: большинство завалило обломками, кто-то находился в паре метров от бомбы. Шансов спастись не было никаких.

— Что говорит служба спасения? — спросила Ева.

— Да ничего. Они сказали, что у взрыва было три очага — то бишь, три бомбы одинаковой силы, которые сработали одновременно. Парни всю ночь разгребали обломки и укрепляли фасад. За то время они нашли три одинаковых воронки, размером с чайное блюдо, и кусок обугленного металла. Его забрали на экспертизу, говорят, что это была не взорвавшаяся (или не до конца взорвавшаяся) четвёртая бомба, что находилась дальше остальных. От взрыва все механизмы расплавились, и она просто не сдетонировала.

Пока Паоло говорил, они успели пройти несколько предполагаемых цехов, которые упирались в большую обугленную стену. Повеяло холодом, а запах гари усилился в разы. Все остановились.

— А фото её есть? — поинтересовалась Ева.

— Нет, — выдохнул Паоло, прикрывая рот рукой. — Парни говорят, она похожа размером и формой на хоккейную шайбу — маленькая, но взрывная сволочь.

Ева засмотрелась на большую трещину, что расползлась паутиной на пол стены, пока Де Лука говорил. Она успела услышать лишь вопрос Мориарти: