— Умереть хочешь? — спросил он ещё по-детски тонким голосом.

— Чего? — Тони думал, что ему послышалось.

Он смотрел на парня с высоты своего роста и понимал, что выглядит сейчас, как крыса, что вылезла из водостока, — тощий, промокший до костей, в ботинках, наполненных грязью и водой из луж. Тони стало так стыдно, что он захотел всучить парню конверт и сигануть обратно, не взирая на дождь.

— Ступай под зонт, а то откинешься здесь от пневмонии.

В голосе парня звучала невероятная для его возраста властность и убедительность, которые толкнули Тони стать рядом с ним под зонт и пошагать к большой античной вилле.

— Ты — Тони Фальконе, да? — спросил он. — Сын сеньора Фальконе?

— Да, — Тони согласно кивнул, стирая влагу с лица. — А ты?

— Паоло.

С тех пор много воды утекло, и Тони не раз успел поразмыслить о своём прошлом. Он то и дело думал, что вопреки детскому голосу и смазливому лицу Де Лука уже тогда имел над ним влияние. Он был не многим старше, но обладал лучшей хваткой и своей коронной харизмой, которой через долгие годы он поразил всю чёртову Сицилию. Попытки сражаться с ним казались безумием до тех пор, пока Фальконе не нашёл себе достойного союзника.

Он уже давно отставил отчёты логистов и лишь изредка поглядывал на исписанные страницы, чтобы напомнить себе, что, кроме всего прочего, всей этой грязной публичной войны между ними с Де Лукой — оставалась работа, которую нужно было сделать. Мысли Фальконе оборвал внезапный стук в дверь. Он взглянул на часы и понял, что его секретарша в который раз задержалась на работе и сейчас она сообщит ему очередную «сказочную» новость.

— Входите, — сказал он, садясь ровно на стуле. В кабинет зашла Перл — его молодая секретарша, которая, похоже, была последним человеком, что ещё верил в здравый рассудок Фальконе. Она частенько задерживалась допоздна в офисе вместе с самим Тони, готовя ему кофе и притворяясь, словно у неё ещё целая уйма работы и никаких домашних забот. По недавним сведениям, такие ночные переработки стоили ей наметившейся свадьбы, которая уже никогда не произойдёт. Сейчас Перл выглядела встревоженно и не решилась пройти дальше порога. В темноте её низкий силуэт был едва заметным меж двумя большими книжными стеллажами.

— Синьор Фальконе, — заговорила она тихим голосом, — Лондон на линии.

— Боже, почему именно сейчас?! — выдохнул устало Фальконе. — Ладно, переводи звонок.

— Синьор, я могу сказать, что вас нет на месте…

— Перл, просто переведи звонок, — Тони едва ли хотел быть грубым, но он слишком устал, и перспектива беседы с Лондоном его не привлекала.

Через какое-то время телефон в его кабинете зазвонил, и Тони, слегка помедлив, поднял трубку.

— Слушаю, — сказал он, собрав в себе остатки уверенности и сил.

— Здравствуй, Тони, — послышался ехидный, слегка хрипловатый голос на той стороне провода. — Как наши дела?

— Пока всё так, как мы и планировали.

Его враньё звучало убедительно разве что для самого Фальконе. Голос в трубке — хриплый бархатный баритон — выбивал из него всякий талант лгать. Тони не знал ничего — ни конкретного рода занятий, ни возраста, ни даже настоящего имени собеседника, от чего ощущал себя воистину жалким. Он уповал на власть и связи этого человека, ведомый банальной жаждой мести, и совершенно не заметил, когда их сотрудничество превратилось в завуалированную форму манипуляции.

— А, по-моему, всё не так уж и хорошо, — от этих наполненных злобой слов Фальконе передёрнуло. — Авария на трассе — это плохо, Тони. Очень плохо.

— Я не мог этого предвидеть. Я не думал, что Паоло на такое способен.

Он знал, что этот мужчина не терпит оправданий, но Тони говорил правду — он совершенно не рассчитывал на то, что Паоло Де Лука, этот чёртов пацифист, решится на ответные действия.

— А что ты думал, Тони? Полагаю, твои инфантильные мозги пора вправлять. Паоло Де Лука больше не твой дружок детства. Он враг.

— Да, я это понимаю, — смиренно ответил Фальконе.

— Ни черта ты не понимаешь! — резко воскликнул мужчина. Следующие несколько секунд в трубке была абсолютная тишина — неслышно было даже дыхания или помех, что так часто прерывали международные звонки. Затем уже порядком осточертевший ехидный голос заговорил вновь. — Нервы ни к чёрту, — словно оправдываясь, изрёк он. — Они на месте, Тони?

— За его передвижениями сложно уследить, но…

— Я спросил: они на месте, Тони? — повторил с напором мужчина.

— Да.

— Прекрасно. Тогда всё немного лучше, — его голос звучал на пол тона выше, словно и не было той злобы, что сквозила в каждом его слове. — Как прозаично, что люди попадают в свои же ловушки…

Тони с отвращением слушал эту радостную тираду, глядя на то, как в свете настольной лампы на весу подрагивает его ладонь. Ему всё больше хотелось прекратить этот разговор, но, зная своего собеседника, он даже не мог представить последствия от такого опрометчивого решения.

— Что делать дальше? — спросил Фальконе хриплым голосом.

— Сидеть ровно и не рыпаться. Пропаганда здорово работает, так что никто не удивится моему маленькому подарку на Новый Год для Паоло Де Луки. Твоя задача — увести от себя подозрения перед прессой.

— Я понял, — сказал Тони. — А что делать с вашим планом?

— Вы обустроили склад?

— Да.

— Хорошо. Пока это всё, — в трубке послышалось тихое шипение, и голос мужчины на миг утих. Фальконе полагал, что звонок прекратился, и он уже собирался потянуться к кнопке сброса, когда голос заговорил вновь. — Будь на связи, Тони. У нас ещё много работы, — он отключился быстрее, чем Тони успел попрощаться.

В кабинете витал тёплый тяжелый воздух, наполненный пылью и лёгким амбре отчаяния. Тони Фальконе всё смотрел на то, как дождь большими потоками изливается на Сицилию, и думал о том, как будет исполнять свою часть самого опасного в его жизни уговора. Послышался хлопок двери — Перл ушла домой, в свою пустую квартирку на окраине, так и не дождавшись того, когда он её отпустит. Её шаги в коридоре утихли, и Фальконе резко откинулся на спинку стула, устало прикрывая глаза.

***

С приездом в Палермо Ева всё реже следила за календарём, а потому едва ли понимала причины всеобщей суеты. В последние несколько дней на вилле творилось форменное безумие — тихая уютная обитель на утёсе превращалась в огромный улей, объятый блестящей мишурой и гирляндами. Казалось, только Паоло и Джеймс, которые всё чаще застревали в кабинете, оставались поодаль от всего этого действа. Ева, впрочем, даже не пыталась вмешиваться в затеянную Фелис подготовку к Новому Году. Ей хватало наблюдать по утрам за тем, как пара горничных перевешивают гирлянды из одного конца комнаты на другой под чутким руководством Де Луки.

— Мне кажется, ты немного увлеклась, — сказала ей однажды Ева, на что Фелис лишь пожала плечами и ответила:

— Мы не были здесь на Рождество. У Паоло даже тогда нашлась куча дел, так что, можно считать, что я сейчас немного компенсирую.

— Так тебе не хватало всего этого? — Ева взглянула на украшенную комнату.

— Да, наверное.

Ева вспомнила этот разговор, глядя на дату в календаре. 30 декабря. На острове было сухо в последние пару дней. После жуткого ливня шла целая череда солнечных дней, которые самой Брэдфорд напоминали некое подобие затишья перед новой бурей. И едва ли это было связано с погодой в этих краях. В последнее время прекратились практически все митинги и демонстрации, которыми последнюю неделю гудела вся Сицилия. Это было немного странным явлением, которое слегка напрягало Еву. Она каждое утро пробегалась глазами по строчкам новостных сводок, пытаясь найти информацию о новых конфликтах протестующих, но там не было ничего, кроме прогнозов погоды и заметок о проблемах на местных каменоломнях.

Сейчас Ева в который раз открыла сайт местных новостей и с жаждой пролистала пару страниц со статьями. На Сицилию надвигался холодный северный фронт, что уже охватил всю территорию Италии; на Пьяцца Претория намечался новогодний фестиваль, который, похоже, имел все шансы провалиться в этом году. Ну, а больше заметок, хоть как-то связанных с Палермо, на сайте не было. Глянув ещё раз на новости годичной давности, что всё ещё висели в ТОПе рядом со статьями про митинги, Ева отложила планшет.