Сознание пробудил громкий стук неподалёку от Евы. Это была молоденькая девушка, что повалилась замертво на пол. Другие танцующие этого словно не замечали, продолжая глупо смеяться и двигаться в такт гипнотической мелодии. Ева попыталась присесть и взглянуть на тело девушки, но поняла, что тогда точно не сможет уже встать на свои две. Поэтому она сконцентрировала своё внимание на входной двери, что располагалась на солидном расстоянии от неё, и, отпустив единственную опору в виде барной стойки, пошагала к ней. Позади было слышно уже более тихую, но всё ещё раздражающую мелодию и громкий шум, с которым на пол валились тела. Ева ощущала, как её лёгкие наполняет дым. Она пыталась не дышать, а в те редкие моменты, когда воздух в лёгких иссякал, прикрывала рот ладонью и делала неглубокий вдох. Сил не хватало, приходилось останавливаться. Ева понимала, что с ней сыграли в очень глупую шутку, но сейчас она не хотела об этом думать — нужно было добраться до двери.

Шаг — и чьё-то тело повалилось на пол, но Еве постепенно становилось плевать, она думала лишь о выходе, о двери, к которой нужно дойти. Ещё шаг — и мир сузился до невозможного, пропали тревоги и страхи, захотелось остановиться и танцевать. Ноги болели от судороги, сердце стучало в груди с неимоверной скоростью. Её слух больше не ловил музыку или звук, с которым опьянённые дымом тела валились на пол. Ева ощущала, как слепнет — дым жёг глаза хуже самого яркого света. Ей оставалось всего несколько ярдов — пара шагов, и она будет на свободе. Редкая мысль о внешнем мире пробивалась сквозь пелену дыма и заставляла Еву идти вперёд. Когда её рука коснулась огромной ручки, Брэдфорд со всей возможной силой дёрнула её на себя и тут же потеряла равновесие. Дверь была заперта. Последним, что увидела Ева, до того, как сделала глубокий вдох и провалилась в забвение, — был зал, усыпанный телами десятков людей.

Самое страшное, что могло случиться с человеком, вроде Евы Бредфорд — это потеря контроля над собственным телом. Смерть в такой ситуации была бы куда более гуманной, нежели обычная кома, в которой она находилась всё то время, что была без сознания. Боль в предплечье была первым ярким ощущением, которое прошлось по телу Евы. Затем было короткое затишье, после которого мощный удар пришёлся по скуле — это была пощечина. Ева всё ещё не до конца ощущала своё собственное тело: яркие и мощные вспышки вроде боли пробивались сквозь стену, за которой находилось её сознание. Но больше не было ничего. Подобные пытки на грани сна и реальности — а именно там сейчас находилась Ева — продолжались до тех пор, пока по её телу не прошёлся небольшой импульс, словно её нервная система пробудилась ото сна, и Брэдфорд, наконец, смогла открыть глаза. Перед ней замелькал яркий свет, что лился прямо на неё, и чей-то силуэт, который отдалённо напоминал человека. Вскоре до Евы начали доноситься звуки разговора, она даже смогла расслышать своё собственное имя. Голос был женским и подозрительно ей знакомым. Когда взгляд удалось сфокусировать, Ева заметила, нависшую над ней Беатрис. Сама она, похоже, лежала на земле, упёршись в холодную стену.

— Ну слава Всевышнему, ты соизволила очнуться! — воскликнула Беатрис. — А то я уже грешным делом подумала, что ты основательно надышалась тем дымом.

— Бе…атрис, — голос был хриплым то ли от холода, то ли от остатков дыма, что ещё ощущались в горле. Ева хотела встать, но у неё получилось лишь оторвать голову от холодной стены. Спина болела и никак не поддавалась на Евины попытки разогнуться.

— Спокойнее, тигр, — Беатрис придержала Еву, пока та ложилась на прежнее место. — Куда так разогналась? Подожди немного, пока лекарство разойдётся по телу. Через пару минут уже сможешь встать на ноги.

— Что это было?

— Смесь нескольких газов, что создаёт лёгкий наркотический эффект, после которого люди проваливаются в глубокий бессознательный сон. При больших концентрациях может вызывать разрыв сердца и мгновенную смерть. Нечто подобное использовали в газовых камерах. Можешь считать это всё — представлением имени Ленни Марино.

Еве вспомнились все те люди, что молча валились на пол у неё на глазах. Возможно, тогда они ещё были живы. Она могла оказаться среди них, если бы не Беатрис.

— Он хотел… — Ева прочистила горло, — убить всех, кто был в клубе?

— Он хотел взорвать его, — сказала Беатрис, после чего взглянула куда-то в сторону. — И, вообще-то, он его взорвал.

Еву словно прошибло током. Она с ужасом смотрела на спокойную, как глыба, Беатрис и недоумевала от происходящего.

— Что? — кричала она охрипшим голосом. — Как? А все те люди — они были там?

Беатрис взглянула на Еву холодным, лишённым единой эмоции взглядом и коротко ответила:

— Да, к сожалению.

— А орден… — Ева на миг замолчала, ощутив сильную вспышку боли в голове. Она совсем забыла, что была в клубе не одна. — Джеймс… что с ним?

— С ним всё в порядке, — Беатрис присела рядом с Евой и вытащила из кармана её пальто вибрирующий телефон. — А, кстати, вот и он. Звонит тебе, видишь? — она показала Еве экран сотового, на котором высветлилось «Мориарти».

— Дай мне трубку… — она потянулась за телефоном, но Беатрис быстро встала и выставила перед собой руку, бросив:

— Секунду, — она подняла трубку и приставила сотовый к уху, посматривая на обессиленную Еву. — Да, дорогой, чего тебе?.. — затем была небольшая пауза, после которой Беатрис театрально вскинула брови на лоб и нарочито громко спросила:

— Ева? Твоя ненаглядная чуть не подохла в том дыму, так что, прости, что я не ответила на твои десять пропущенных вызовов — нужно было привести её в чувства и сделать это оперативно… — в голосе Беатрис сквозило раздражение, и за то время, что говорил Джеймс, оно лишь возросло в геометрической прогрессии. — Да, да, всё это мы уже проходили. А теперь послушай, пока я не передала ей трубку. Я дала тебе один лишь совет: следи за ней! Я тебя просила только об этом, и что ты сделал? Отпустил её в тот зал одну. Я говорила тебе, кто такой тот Ленни, Джеймс… — Беатрис резко замолчала. Похоже, Джеймс не собирался слушать её пререкания. — Лучше б ты слушал меня хоть иногда, — изрекла Лэнг, подходя к Еве. — Держи, — она вложила трубку ей в руку.

— Джеймс? — усталость не давала ей возможности говорить громко, а потому любые слова казались шепотом из её уст.

— Ева, с тобой всё в порядке?

Услышать Мориарти — его сухой и прагматичный голос, в котором сейчас не было ни единой доли сарказма — казалось для Евы своеобразным, пусть и приятным чудом. В конце концов, она могла умереть, так почему бы ей не порадоваться от таких простых вещей, как возможность слышать того, о ком она в здравом уме и знать бы не хотела.

— Да… — она прокашлялась, ощущая, как остатки яда выходят из организма, — я не совсем чувствую свои конечности, но я в порядке. По крайней мере, лучше, чем несколько минут назад. А ты?

— Что я? — всё же было что-то в удивлённом Мориарти — это казалось сказкой, а потому Ева подумала, что не совсем уместный вопрос внезапно стал самым правильным из тех, что она могла задать.

— Ты в порядке?

— Глупый вопрос, я же был с Марино… — на секунду Мориарти замолчал, а в трубке послышалось шипение. Когда он заговорил вновь, на фоне были слышны чьи-то громкие возгласы. — На самом деле, я до сих пор с ними и пока не могу уйти.

— Так ты не заберёшь меня?

— Я бы хотел, но тогда будет ещё хуже. Они могут понять, что ты жива. Теперь его люди почти на каждом шагу следят за нами, точнее, уже за мной. Думаю, Беатрис сможет отвести тебя в отель.

— Да, конечно.

Всё было закономерно и безукоризненно верно, как и всегда. На мгновение Ева ощутила обиду, но это было глупо — обижаться на человека, который пытался сохранить тебе жизнь, пусть и поступал, как последний кретин по меркам обычного общества.

— Скажи мне кое-что, Ева, — вдруг заговорил Мориарти.

— Что?

— Почему ты вышла в зал?