— Я надеюсь на это.

— За это стоит выпить.

Спустя несколько порций виски, что сменялись в бокалах членов ордена, все уже порядком охмелели — все, кроме Мориарти и Ленни, которые, похоже, не были настроены на то, чтобы хорошенько выпить. Джеймс и Ева сидели рядом с Марино и, не смотря на то, что большую часть своего внимания негласный глава «Исхода» уделял Мориарти, он нередко обращался к Брэдфорд по какому-либо вопросу. «А что вы считаете по этому поводу, Ева?» или «Мисс Доуз, каково ваше мнение?» — эти вопросы казались Еве необходимыми жестами внимания, которые делались лишь для того, чтобы притупить её бдительность. Марино был искусным оратором, но его выдавал взгляд. Он то и дело поглядывал на Еву, когда она отвлекалась на беседу с сидящей напротив дамой — американским послом в Дании. Брэдфорд находила этот жест пусть и закономерным, но достаточно компрометирующим фактом, который был так некстати для сложившейся репутации Ленни. С течением времени этот мужчина стал казаться Еве ещё более наигранным и жеманным, чем раньше.

— Так вы из Брайтона? — спросил он Еву во время их небольшой беседы, что завязалась, когда Марино рассказывал о своей молодости в Бостоне. — Чудное, наверно, местечко.

— Как и вся британская глубинка.

— Вы бывали в Америке, Ева?

— Всего раз.

— И как вам?

— Суматошно и немного грязно.

— Вы, наверняка, были в Нью-Йорке? — с лукавой усмешкой поинтересовался Марино.

— Да.

— Мне довелось работать в том месте. Родители эмигрировали из Италии, когда мне было семь. Я рос в Бостоне, но работать пришлось именно в Нью-Йоркском приходе. Место жуткое, как и всякий американский приход, но я нахожу опыт работы там весьма полезным. Множество проблем свалилось на мои плечи в Нью-Йорке: судебные иски, скандалы и порочащие достоинство статьи в разнообразных изданиях. Именно тогда я научился бороться со всей этой чумой современного общества, с «хищниками», как называл их один мой старый друг.

— Не поделитесь опытом?

— А вам интересно? — ответ вопросом на вопрос немного обескуражил Еву, но она быстро нашла, что сказать:

— Вдруг кому-нибудь захочется очернить моё достоинство.

Они словно играли в ментальный пинг-понг с Ленни Марино, целью которого было попасть точно в своего оппонента. Джеймс Мориарти в этот самый момент беседовал с каким-то испанским политиком, отвлеченно поглядывая на Еву и Марино.

— Что ж, хорошо, — Ленни подался немного назад и начал свой рассказ. — Вы любите фильмы ужасов, Ева? — это был один из тех вопросов, которые она готова была услышать где угодно, но только не здесь — в кругу странных религиозных фанатиков.

— В них слишком много наигранности, — ответила она.

— Но вы ведь смотрели их когда-то?

— Безусловно.

— Так вот, — продолжил Марино, — вы никогда не задумывались, почему в те моменты, когда мы точно уверены — происходит что-то неладное — а жертва находится в непосредственной близости от убийцы (будь то маньяк с изрезанным лицом или призрак, не суть) — он не нападает? Он наблюдает за ней, доводя до морального истощения от напряжения и тревоги. Почему он не сделает своё дело быстро? Может, потому что Голливуду нужна красочная смерть, нужен саспенс? Вы правы, Ева, в таких фильмах много фальши, но и своеобразная философия в них имеется. И она неплохо применяется в реальном мире.

— Так почему убийца не нападает? — спросила Ева.

— Ему нравится страх — он, как долбанный Фредди Крюгер, подпитывается им, он наслаждается каждым его флюидом. В этот самый момент убийца наиболее уязвим. «Хищники», вроде тех, кто забрасывал меня самыми нелепыми обвинениями ещё в Нью-Йорке, были такими же, — он сделал небольшую паузу, чтобы отпить немного виски из своего стакана, и Ева подумала, что на этом рассказ Марино закончен. Но Ленни заговорил вновь:

— Знаете, за что я люблю Рим? В этом городе я — хищник.

Всё дальнейшее время Ева разговаривала с Даян — той самой дамочкой, что сидела напротив неё. Постепенно стол опустел, и все гости разбрелись по залу, беседуя между собой и наполняя свой организм огромным количеством отборного алкоголя и закусок, которыми были уставлены столики у стены. Женщина, с которой познакомилась Ева, была сдержанной, но искренней в меру своего характера. Она заинтересовалась личностью Брэдфорд после разговора о работе американских спецслужб. Их разговор завязался непринуждённо и слишком неожиданно для самой Евы. После странных бесед с Ленни Марино, с которым она всё время чувствовала себя, словно на минном поле, компания Даян казалась Еве лучшим из того, что она могла получить в подобном обществе.

— Ленни любит наводить праведный ужас своей гостеприимностью, — говорила она Еве, стоя поодаль от компании, что собрал вокруг себя Марино. — Такой уж он человек.

— Да, я это поняла.

Даян была немногим младше Ленни, однако её точёное лицо уже было усеяно мелкими морщинами, а кожа обрела лёгкую серость, что приходит с возрастом. Сама женщина была статной и высокой, с широкими плечами и тонкой талией. Её тёмные волосы собраны в строгую тугую укладку вроде тех, что обычно предпочитают дамочки из офисов, из-за чего открытое лицо даже под слоем макияжа выдавало её возраст.

— Слушай, Ева, — заговорила тихо Даян, ухватив Брэдфорд за предплечье. — Нужно выйти и поговорить.

— Зачем?

Даян осмотрелась по сторонам и, лишь спустя несколько секунд, пока мимо них не прошёл какой-то подвыпивший парень, она ответила:

— Я должна кое-что тебе рассказать. О Ленни. Ты — славная девчонка, и, чтобы ты осталась сегодня жива, тебе стоит выйти. Ты меня поняла? — с нажимом спросила она.

— И почему я должна тебе верить? — Ева старалась выглядеть как можно менее сконфуженно, изредка показательно улыбаясь, чтобы никто из присутствующих ничего не заподозрил.

— Ты ему, как кость в горле, думаешь, он тебе это всё просто так говорил? Мне кажется, даже твой Джеймс уже понял, в чём соль этого вечера.

— И в чём же?

— Не здесь, дорогуша. Подожди меня у барной стойки. Закажи что-нибудь, чтобы не вызывать подозрения. А теперь давай, иди.

Ева смотрела на Даян и пыталась увидеть в ней хоть долю лицемерия и вранья. Но она не увидела… Или просто не хотела увидеть. Глянув в сторону Джеймса, который, похоже, подзабыл о её существовании на этом собрании, Ева сказала:

— Я на секунду.

Она развернулась и вышла, ощущая, как холод коридора гонит её вперёд. Ева смотрела по сторонам, пытаясь найти какую-то потайную дверь или ширму, которую она ранее не заметила, но в темноте не было видно практически ничего. Она думала о том, что, в конечном итоге, поступает глупо. Её тянуло любопытство и тревога — да, что угодно, но никак не рациональное мышление. Личность Ленни, его планы и тайны — вот, что она сейчас ставила во главе угла. Ева ускорилась, услышав позади себя какой-то шум. В основном зале уже вовсю играла громкая ритмичная музыка, а большой танцпол заполонили подвыпившие парни и девушки. Прежде, чем войти в это царство хауса и тотального угара Ева осмотрелась. Всё, что её пока интересовало, — это наличие странных личностей (которых она пока не заметила) и барной стойки, что находилась в паре ярдов от коридора. Сев на высокий стул, Ева покосилась на коридор, откуда ложна была выйти Даян. Пальцы застучали по столешнице, и она мигом одёрнула себя за этот рефлекс. Ожидание было напряжённым и странным — с каждой минутой становилось всё тяжелее сидеть на стуле, хотелось сорваться и метнуться обратно. К слову, единственная странность, которую приметила Ева, — это полное отсутствие обслуживающего персонала в зале — не было ни бармена, ни официантов, ни даже охранников у выхода. Спустя десять минут ожиданий, Брэдфорд решилась на то, чтобы плюнуть на своё любопытство и пойти обратно.

Её охватила тревога, но она быстро пропала. Все мысли словно увязли в голове в тот самый момент, когда в зал пустили искусственный дым. Во рту остался привкус серы, а глаза начало жечь от ярких вспышек светомузыки. Толпа продолжала танцевать, а музыка отдалённо звучала в голове тяжёлыми басами. Ева ощутила, как ноги и руки сковала лёгкая судорога. Попытавшись встать со стула, Брэдфорд едва не повалилась на пол с высоты трёх футов, что в её случае было бы весьма травмоопасно. Руками она ухватилась за барную стойку, а ногами мягко проскользила к полу, пытаясь не терять равновесие. В конечном итоге, Ева всё же смогла выпрямиться и не упасть, но какой от этого прок, когда ощущение реальности ускользало от неё, а внешний мир исчезал в едком дыму.