— Тебе звонила Беатрис? — спросила Ева, откладывая книгу в сторону.

— Да. Завтра вечером у нас состоится небольшое рандеву с Ленни Марино и другими членами совета ордена.

— И где оно произойдёт?

— В клубе «Felice», где-то в окрестностях Риона.

— Это, явно, будут не обычные деловые переговоры, — заключила Ева. — Что они хотят узнать?

— Возможно, они хотят понять, оправдан ли риск.

— Прости за нескромный вопрос, но: сколько денег ты готов им отдать сейчас?

Любопытство толкнуло Еву задать этот вопрос. Она не привыкла считать деньги Мориарти, но, в данном случае, счёт шёл на миллионы, и ей чертовски хотелось знать детали сделки.

— Стартовый взнос — сто миллионов, — услышав сумму, Ева слегка опешила. Сперва ей показалось, что она отвлеклась и не расслышала точной цифры, но всё было верно.

— И ты вот так просто отдашь сто миллионов религиозным фанатикам?

— Они, в первую очередь, политики, — сказал Джеймс. — В составе ордена — министр иностранных дел Катара, который сейчас тормозит две мои сделки, что окупают в пятикратном размере этот взнос.

— Тебе никогда не казалось, что ты берешь на себя слишком много? Невозможно решать столько проблем в одиночку. Соваться в тот орден лично… — сейчас в ней говорил простой человек — отчасти сентиментальный, но, в большей степени, рациональный. Ева откровенно не понимала Джеймса и его глупой жажды риска — именно жажды, ведь что ещё могло всё время тянуть его в око шторма.

— Я бы мог быть похожим на старушку-королеву, не делая, в сущности, ничего, но это бы значило наблюдать за тем, как кучка заурядных идиотов ломает хорошо налаженную систему. Не так сложно найти людей, которые готовы работать. Сложнее найти тех, которые будут делать это хорошо и не станут задавать слишком много глупых вопросов. Обычно я держу свой персонал на расстоянии.

— Тебя хоть раз предавали твои же люди? — спросила Ева после окончания его монолога.

— Даже больше, чем ты можешь себе представить.

— И где они сейчас?

— Там же, где могла оказаться ты, если бы сделала неправильный выбор.

Он ушёл к себе, забрав привычную вечернюю порцию кофе, и оставил Еву в одиночестве с её навязчивыми мыслями. Холод из приоткрытой балконной двери ударил в спину вместе с лёгким порывом ветра. Ева обернулась к окну и увидела освещённый светом десятков фонарей собор Святого Петра и Рим, что скрылся от взора во тьме поздней зимней ночи. Она прикрыла балконную дверь и, в последний раз взглянув на город, ушла к себе.

Утро прошло суматошно: сперва был небольшой напутственный разговор с Мориарти, затем небольшой казус с вентиляцией в их номере, который был успешно устранен. А затем Джеймс укатил на встречу с кем-то из ордена, оставив Еву готовиться к тому, что ждало их этим вечером. После нескольких дней ожиданий подобный ритм захватил её быстрее, чем она ожидала — ей стоило кое-что купить, привести себя в достаточно презентабельный вид и в который раз морально настроить себя на общество странных и в меру опасных религиозных политиканов и бизнесменов. Всё это, впрочем, не заняло так много времени, как рассчитывала Ева, а потому ближе к обеду она уже была в номере, попивала чай и смотрела какую-то, по истине, абсурдную итальянскую передачу, освежая свои познания в местном языке.

Рим был объят вечерними сумерками, когда Джеймс Мориарти вошёл в их номер. Он почти не разговаривал с Евой, лишь сообщил, что собрание ордена и их переговоры будут проходить в несколько нестандартной атмосфере.

— «Нестандартной»? — переспросила Ева.

— Там будет много американцев, а, соответственно, алкоголя, наркотиков и нелепых шуток, — сказал Джеймс. — Эти люди теперь занимаются финансовой стороной работы «Исхода». В политику они не лезут.

Они выехали спустя час — молча и весьма спокойно. Ева то и дело перебирала в руках свой сотовый, вспоминая то, что уже знает о Ленни Марино. Судя по словам Мориарти, они изрядно опаздывали, а, потому, времени настроиться у неё не будет — придётся пристально, но ненавязчиво присматриваться к нему, параллельно оценив общую атмосферу этих переговоров. Место для встречи, что выбрал орден, показалось Еве странным — большой закрытый клуб в самом центре Рима, где уже год как проводят частные вечеринки для местных сливок общества. Нет, не так — оно было неправильным, абсолютно неподходящим для чего-то столь таинственного и высокого, как «Исход».

Клуб «Felice» словно сошёл с обложки «Ночного звонка» Кавински[3]. Он был объят приглушённым градиентным освещением, что сочетало в себе лишь два цвета: синий и красный. На серых стенах отпечатались витиеватые чёрные узоры в виде бесформенных мазков и силуэтов, а потолок мерцал, словно маяк в непогоду, ярким белым светом. В совокупности с ненавязчивой музыкой, малым количеством посетителей и персонала, снующего по залу, всё это создавало картину странную и, по-своему, необычную. Тёмные коридоры, которыми шли Ева и Джеймс, были сокрыты за большими неоновыми колоннами. Они поглощали свет зала и вели вглубь клуба — туда, где расположились члены «Исхода».

В тот вечер Еве запомнилось великое множество вещей, из которых наиболее странным и неоднозначным воспоминанием оказался Ленни Марино. Он встретил их на входе в широкий зал, когда разговаривал с каким-то американцем. В свете ламп этот мужчина казался куда выше и худее, чем на фото годичной давности. Он был молод, улыбчив и до невозможности красноречив. Короткие светлые волосы, уложенные на бок, открывали высокий загорелый лоб, а глубоко посаженные серые глаза горели азартом. На коже не было ни единой морщины — лишь глубокая складка меж бровями, что создавала впечатление, будто этот человек то и дело о чём-то усердно размышлял. На самом деле, Ленни было далеко за сорок, но развязная жизнь в Штатах оставила после себя след из неугасаемой молодости как внешней, так и душевной.

— Джеймс Мориарти, — воскликнул с улыбкой Марино, завидев их с Евой. — Я боялся, что уже не увижу вас сегодня. Ленни Марино, — он протянул руку и Джеймс, немного помедлив, пожал её.

— Рад знакомству.

— А это мисс… — он вопросительно взглянул на Еву.

— Ева Доуз.

— Прекрасное имя, Ева, — Ленни улыбнулся ещё шире, и Брэдфорд почти точно захотела избавиться от его общества, ощущая волну лицемерия и гордости, что источал Марино. — Проходите. Всё в самом разгаре.

Поначалу собрание ордена напомнило Еве посиделки в элитном клубе по интересам, где собирались столбы мира сего и обсуждали упаднические тенденции в развитии человечества на фоне тотальной стагнации. Женщин в этом обществе было невозможно мало, и, в основном, это были статные дамы под пятьдесят с грубоватым голосом, костюмами от кутюр и собственным взглядом на все без исключения проблемы. Большинство присутствующих были американцами — губернаторы штатов, послы в Европе и несколько крупных бизнесменов, которые поддерживали Ленни Марино. Люди в широком зале сидели на резных креслах вокруг одного большого стола и говорили, казалось бы, обо всём одновременно. Темы разговора сменяли друг друга быстрее, чем успевали наполняться бокалы с выпивкой, и охватывали огромное множество вопросов касаемо работы ордена, политики США в Ираке, скачков на фондовой бирже, кризиса на ближнем востоке и даже Бога. Всем этим балом заправлял Марино. Он не казался глупцом или пешкой в чьей-либо игре — скорее, сильной ладьёй, что ревностно защищает свои идеи от внешнего вмешательства.

— Мне жаль, друзья мои, — сказал он, глядя на тех, кто сидел за столом. — Жаль, что это всё — лишь повод. Мы — общество консерваторов, когда дело касается традиций. Это не всем по душе. Мне, честно вам признаюсь, тоже, поэтому я решил кое-что изменить — привнести свежий взгляд в «Исход». Джеймс, — обратился он к Мориарти, — пусть это прозвучит немного глупо, учитывая тот статус, что у вас уже есть, но вы заинтересовали меня. Ваш взгляд на вещи отличается от привычного, и это впечатляет. Мы рассмотрели ваше предложение, и, по правде сказать, оно вызвало много споров у моих коллег, но Беатрис настояла на личной встрече, и я поддержал её в этом. «Исход» не может работать с посредниками, — «Звучит, как кредо этого сборища», — подумала Ева. — Мне понравилось то, что я услышал от вас. Ещё больше мне понравилось то, что я увидел. Думаю, мы с вами неплохо сработаемся.