— К чему ты ведёшь? — этот вопрос, как и вся беседа, был формальностью. Как Беатрис, так и Ева хорошо понимали, к чему ведет этот разговор.
— Я это к тому, что ты не должна видеть во мне опасность. Я хочу вам помочь.
«Безусловно», — про себя Ева уже готова была аплодировать Мориарти за его проницательность. Он разглядел натуру Беатрис куда быстрее, чем она, и это в очередной раз подтверждало догадки Евы о том, что вся та встреча — хорошо продуманный спектакль.
— Пока я не вижу в тебе угрозы, Беатрис, — сказала Ева.
— Что ж, спасибо, — Беатрис громко выдохнула и, неожиданно для Евы, улыбнулась. –Утешила ты меня. Так ты не собираешься пристрелить меня в темном переулке?
— Н-нет, — слегка дрогнувшим от удивления голосом ответила Брэдфорд.
— Расслабься, Ева, — Беатрис, похоже, позабавило то, как напряглась её собеседница от внезапной смены её настроения. — Я просто страхуюсь, потому и говорю тебе всё это. Джеймс… ты же спасаешь его шкуру всё то время, что вы колесите по Европе, верно? Я понимаю, что, какой бы занозой он ни был, ты будешь прикрывать его спину. Это нормально присматриваться к людям. В твоей ситуации я бы делала то же самое. Особенно с учётом того, сколько у твоего босса врагов.
Сложно было понять, что же это всё было — очередной фарс и попытка пустить пыль в глаза или реальное понимание. Образ Беатрис, который сложился в голове Евы, резко обнулился. Как бы ни хотелось Брэдфорд узнать реальные мотивы этой женщины, она не могла упустить свою возможность, а потому спросила:
— Давно ты его знаешь?
— Года четыре, наверное.
— И хорошо ты знаешь Джеймса?
— Я… — Беатрис на миг задумалась, — не знаю, Ева. Никто, наверное, не знает его достаточно хорошо. А что…
Её перебили шаги, что донеслись с другой стороны зала. Джеймс шёл к ним, держа в руках сотовый. Он даже не сел, лишь подошёл к столику и спросил у Беатрис:
— У тебя есть ещё какая-то информация?
— Нет… — она встала из-за стола, — нет, пока это всё. Орден ещё не в курсе, что ты в Риме, так что никаких новостей пока нет. Я сообщу тебе, когда совет назначит дату переговоров.
— Хорошо, — сказал он Беатрис, после чего взглянул на Еву. — Машина уже здесь. Нам пора.
— Тогда до встречи, Джеймс, Ева.
Они вышли из ресторана, когда Рим уже окутали сумерки, а лёгкая морось превратилась в настоящий ливень. Было холодно и сыро, прохожие скрывались от дождя под козырьками домов и в небольших арках меж зданиями. Когда первые капли упали на лицо Евы, она улыбнулась уголками губ и, казалось, ощутила запах родной Англии.
В отеле они с Джеймсом оказались уже ближе к вечеру, когда дождь слегка поутих, а безумное обилие зонтиков сменилось обычной мельтешащей толпой, что по привычке куда-то отчаянно спешила. Ева наблюдала за городом из окна своей комнаты и думала о том, как бы поскорее уснуть и забыть этот невыносимо долгий день. В её голове перемешалась целая прорва невозможно разных мыслей: от «Так что же за человек хочет прикончить Мориарти?» до «Какого чёрта нужно от меня этой Беатрис?». Ева выглянула из-за двери всего на миг, когда услышала какой-то стук. Она увидела лобби-боя, что принёс Джеймсу несколько газет. Когда Мориарти с ним расплатился, то закрыл дверь и обернулся к Еве с немым вопросом.
— Я думала, нам стоит обсудить кое-что.
— Завтра, — сказал Джеймс, и Ева не стала ему перечить.
— О’кей. Спокойной ночи, — ответом был лишь тихий хлопок двери.
Ева отключилась практически в тот же момент, когда её голова коснулась подушки. Эта ночь запомнилась ей лишь странным сном, детали которого Брэдфорд с трудом могла вспомнить. Кажется, ей снился очередной день в воскресной школе, когда все пытались показать себя немного лучше, чтобы их отпустили пораньше. Всё было сумбурно, и Ева помнит лишь то, что кончился её сон грандиозным пожаром. Она проснулась в полвосьмого и со стоном отключила автоматический будильник. Ей некуда больше спешить — в ближайшие несколько дней у них с Джеймсом нет срочной работы. Ева поняла, что не сможет уснуть, почти сразу, а потому решила выйти в гостиную, заказать кофе и подождать там Мориарти. На столике у дивана, там, где лежал стационарный телефон, она нашла небольшую стопку газет: в основной своей массе это были нью-йоркские издания, вроде «The New York Times» и «The Wall Street Journal». Все до единой первые страницы изданий пестрели яркими пометками — в основном отмечались аннотации на какие-то статьи в самой газете. Ева развернула старенький выпуск «Таймс» — тот, что лежал ближе всего к ней и казался наименее изувеченным, — и нашла ту самую статью, что была отмечена на первой полосе тонким красным маркером. Сам текст остался нетронутым, однако солидный кусок станицы был наглым образом вырезан, а на его месте красовалась большая квадратная дыра. В заголовке статьи значилось: «Скандально известный архиепископ Нью-Йорка был уличен в растлении малолетних», а рядом с ним красовалась пометка «П». Ева перебрала ещё с десяток газет и увидела в них ровно то же самое: в каждом издании были отмечены статьи о Ленни Марино** — том человеке, о котором говорила Беатрис. Он попадал в такое количество сексуальных скандалов и судебных разбирательств по части мошенничества, что Ева успела утратить им счёт. Этот Ленни казался ей откровенным идиотом, который изрядно подпортил себе репутацию. Такие люди не способны руководить, — подумалось Еве. Он слишком прост и глуп, если позволял себе творить подобное на столь высоком посту. Похоже, Мориарти тоже так думал, и это доказывали несколько лаконичных пометок, что выделялись на фоне блёклого печатного текста. Ева забыла о том, что хотела заказать кофе, уйдя глубоко в свои размышления о личности Ленни Марино. Её отвлёк лишь слабый стук, что донёсся из комнаты Мориарти. С каждой секундой он становился всё громче, и Брэдфорд уже точно знала, что было источником шума.
— Чё-ерт, — тихо выругалась она и, отбросив в сторону июльский выпуск «USA Today», пошагала к комнате Джеймса.
Короткий стук, лаконичное «Входи» — и вот Ева уже распахивает дверь в, по её скромному мнению, обитель безумия и ад для здравого смысла. Она увидела то, что и ожидала, — на противоположной от двери стене красовалась весьма немаленькая инсталляция из газетных вырезок, стикеров и фотографий, которые были соединены тонкой красной нитью.
— И зачем на этот раз тебе этот «коллаж психопата»?
Ева прислонилась к стене у входа, решив издалека понаблюдать за лёгким безумием своего босса. Мориарти тем временем усердно вглядывался в собственную схему, словно не замечая стоящую позади Брэдфорд.
— Ты же прочитала газеты в гостиной? — спросил он.
— Так тебя волнует этот полоумный?
Только всмотревшись в схему, что скрывалась за витиеватыми переплетениями связующей всё красной нити, Ева разглядела имя Ленни Марино, что мелькало в заголовках статей и заметках Джеймса, разбросанных по инсталляции. На фото и вырезках газет этот мужчина был в низменной черной мантии — высокий светловолосый загорелый и слишком не похожий на типичного священника. В толпе других служителей церкви он казался рок-звездой, что внезапно забрела на службу и решила слиться с окружением.
— Ленни Марино не такой идиот, каким он бы хотел казаться, — сказал Мориарти, прикрепляя очередную фотографию между двумя урывками из газетных статей.
— Серьезно? — Еве казалось, что он шутит. — С чего ты взял?
— С того, что идиот не способен продумать столько деталей, — Джеймс отошёл на шаг назад и окинул взглядом схему. — Он не смог бы убедить целый орден самовлюблённых эгоистов действовать для его собственной выгоды.
— И кто он, этот Ленни? — Ева всё же решила подойти ближе, чтобы не вещать в спину Мориарти. — Тайный гений или что-то вроде Гамлета?
— Он точно не идиот, — задумчиво изрёк Джеймс.
— Исчерпывающий ответ. Тогда ради чего ты долбил несчастную стену?
— Я хочу понять, чего он хочет и на что способен.
— Ты считаешь его угрозой? — Ева покосилась на Мориарти, оторвав взгляд от впечатляющей схемы.
