— И что ты предлагаешь? — спросила она.

Лёгкая улыбка расцвела на лице Дауэла, когда он вытянул перед собой револьвер и не целясь сделал один точный выстрел, попадая Асаду куда-то чуть ниже солнечного сплетения. Никто — ни Ева, ни Мориарти — даже не дрогнули от громкого звука, и лишь лежащий на полу Зейд разразился истошным стоном боли, что пробивался сквозь объятое спазмом горло.

— Я попал ему в живот, — сказал Марк, глянув на истекающего кровью Асада. — Ранение не смертельное, но если вы не поспешите, то скоро он захлебнётся собственной кровью. Джеймс, — Марк с выжиданием взглянул на брата, протягивая ему пистолет, пока тот спустя несколько мгновений всё же понял, чего от него ждут.

Забрав карманный револьвер, Мориарти взглянул в лицо Асаду и без промедлений выстрелил ему в грудную клетку. Сдавленный крик разнёсся тихим читальным залом, а новая рана оставила на белоснежной рубашке Зейда расплывающееся кровавое пятно.

— Лёгкие, — сказал Джеймс, отдавая Марку пистолет. — Стоит поторопится, пока у него не началась гипоксия.

— Мисс Брэдфорд, — позвал её Дауэл. — Ваш черёд.

Ева медленно подошла к Марку, слегка прихрамывая на одну ногу, и лишь когда она забрала из его рук револьвер, Дауэл увидел рваную рану, что рассекала её бедро. Ей не хватало опоры, однако Брэдфорд держалась достаточно уверенно, вытянув перед собой пистолет. Марк всё ожидал, что она скажет что-то напоследок, выплеснет всю ту боль, что копилась в ней последние месяцы, но Ева лишь молча прицелилась и выстрелила, попадая точно в лоб. Тело Асада обмякло на полу, испустив дух, и Марк от чего-то ни на миг не сомневался в том, что они поступили верно.

Просветления не наступило. Легче не стало. Боль и обида лишь притупились в эйфории момента, но совсем скоро они вернутся. А пока… пока Марк натужно выдохнул и, забрав у Евы свой револьвер, заявил:

— Чудно. А теперь пошли вон отсюда. — никто из них даже с места не сдвинулся, а потому Дауэл громко добавил:

— Ну же, живо убирайтесь!

И вновь никакой реакции на его слова не последовало.

Марк уже готов был самолично выдворить их из этой комнаты, но вдруг его взгляд остановился на фигуре Джеймса. Прежде мрачный и молчаливый, он теперь смотрел на него с искренним непониманием.

— Ты остаёшься? — спросил он.

Дауэл натужно ухмыльнулся.

— Правительству нужен козёл отпущения, — пожал он плечами. — Ну, а мне не привыкать затыкать их дыры в сюжете.

Не произнося ни слова больше Джеймс схватил Еву под руку и вместе они направились к приоткрытой двери. Дойдя до порога Брэдфорд резко остановилась, оборачиваясь к Дауэлу, и громко окрикнула его:

— Марк?

— Да, Ева.

— Вот, держи, — она вдруг сняла с шеи широкую цепочку и, смяв её в ладони, бросила в руки Марку. — Мне это всё равно уже не пригодится.

Взглянув на свои ладони, Дауэл увидел в них небольшую металлическую флешку, на которой хранился весь имеющийся у них компромат на Асада. Здесь, в этом крохотном устройстве находился их ключ к полной свободе и Ева почему-то решила отдать его ему.

— Спасибо, — бросил на прощание Дауэл, прежде чем они с Джеймсом скрылись за дверью, уходя вглубь коридора.

Покрутив в руках флешку с болтающейся на одном конце цепью, Марк усмехнулся и неспешно пошагал к центру комнаты, садясь на своё прежнее место у небольшого кофейного столика. Ожидание могло затянуться надолго, а потому Дауэл взял в руки чайник с ещё не до конца остывшим чаем и плеснул немного в свою «чашку».

Делая первый глоток, он искренне надеялся, что где-то на задворках ада Филип Клеман не сильно обиделся на него за такую дерзость.

***

Им удалось выбраться за пределы Версаля спустя долгие двадцать минут блужданий коридорами дворца в поисках безопасных окольных путей для отступления. Покидая здание через один из служебных выходов, Ева могла заметить, как вдали, у самих центральных ворот виднелись яркие огни здешней полиции. Рядом дежурила скорая, а немного поодаль можно было рассмотреть целую толпу репортёров, что прорезали ночную тьму вспышками своих камер. Людей ещё не вывели — так ей сказал Джеймс, прежде чем они перелезли через парапет безлюдного служебного выхода из территории и направились быстрым шагом в сторону парковки. Евина машина одиноко стояла в самом её конце — рядом со знаком. По правде говоря, Брэдфорд уже и не надеялась увидеть её — она предполагала, что за время её очередного убийственного забега лабиринтами Версаля, Лоренс успел завести мотор и рвануть отсюда куда глаза глядят. Но этого не случилось.

Как только они приблизились к «Шкоде» с пассажирского места к ним вышел младший и, пожалуй, единственный достойный Клеман, который тут же протянул Еве ключи от машины и коротко поздоровался с Мориарти. Тот лишь повёл бровями и со всей возможной учтивостью предложил парню занять своё место в машине. Прежде, чем они сели в салон, Джим одарил Еву прожигающим взглядом, истинное значение которого Брэдфорд уже давно знала.

Больная нога не позволяла ей вести, как бы Еве этого не хотелось, а потому ей пришлось усесться на пассажирское место рядом с Мориарти и довериться весьма непостоянным водительским привычкам этого мужчины. Впрочем, она не сильно жалела о таком раскладе вещей. Впервые за этот долгий день Ева смогла спокойно примоститься на кресле, давая своему телу такой нужный отдых. Прикрыв глаза, Брэдфорд и не заметила, как они покинули парковку и резво пересекли одну из центральных улиц крохотного городка Версаль, выезжая на центральную магистраль. Дорога стелилась прямо, не предполагая никаких тягучих пробок, и это не могло не радовать.

— Как ты, Лоренс? — спросила Ева, взглянув на Клемана в зеркало заднего вида.

— Хорошо, спасибо, — отозвался парень.

— Ты подумал, куда нам отвезти тебя?

Вопрос заставил Лоренса замяться, потупив взгляд. В недалёком прошлом он едва ли мог представить себе ситуацию, в которой он, пятнадцатилетний парень, останется совершенно один — без семьи, что будет оберегать его и поможет войти в мир суровой взрослой жизни. Ева не стала давить на него, ожидая, пока Клеман вынырнет из омута собственных мыслей и заговорит.

— На самом деле, я не уверен, что могу оставаться в нашем семейном доме, — сказал Лоренс. — Филип, скорее всего, продал его прямо перед отъездом. Поэтому остаётся квартира в Париже — она принадлежала маме и дядя вряд ли мог с ней что-то сделать.

Глядя на него, Ева ободряюще улыбнулась.

— Хорошо, — выдохнула она, откидываясь на сиденье и вновь закрывая уставшие глаза.

Их путь к Парижу пролегал через несколько широкополосных магистралей освещаемых цепочкой из высоких фонарей. По обе стороны от дороги на мили вперёд тянулось бесконечное поле, укутанное тьмой прохладной июньской ночи. Несколько раз сквозь сумрак прорезались яркие лучи круглосуточных заправок, а на особо оживлённых перекрёстках и съездах на их пути встречались одинокие встречные машины. Долгая дорога убаюкивала и Ева отчаянно хотела заснуть, вот только боль — тянущая, жгучая боль, что пронизывала её ногу, так и не дала ей нормально отдохнуть.