— Занятно, — заключил без особой радости Моран, подводя условный итог их с Гасаном беседы. — Больше тебе нечего сказать?

— Хочешь поболтать, Себастьян? — спросил сквозь приступ боли Асад, и Морана позабавил его лёгкий тон.

— У тебя ещё много частей тела… — усмехнулся Себастьян. — Но у меня нет на это времени. Бывай, Гасан.

Асад проводил его пристальным взглядом. На миг Морану показалось, что тот хотел сказать что-то ещё, но он не стал заострять своё внимание на этом эфемерном чувстве. Выходя из тесной камеры, Моран мельком взглянул на продырявленную пулями стену и с тяжелыми мыслями шагнул наружу.

У двери его ждал Имре с увесистой картонной коробкой в руках. Моран с удивлением покосился на эту нелегкую ношу.

— Это мне?

— Капитан просил передать её лично вам в руки. Это всё, что мы нашли в том месте, где держали мисс Брэдфорд.

— Что там?

— В основном — разные бумаги: контракты, накладные, инвойсы и прочая сопровождающая информация. Что-то связанное с поставками оружия. Пара телефонов со скрытыми номерами. Рукописные записи. Ничего важного, кроме… — он засуетился, всучив Морану коробку, и долго копался в карманах своей формы, пока не достал небольшую металлическую флешку. — Вот.

— Что это? — спросил Моран, глядя на серебристый корпус накопителя.

— Здесь записи всех допросов. 308 видеофайлов. Мы нашли это в столе кабинета Гасана. Капитан подумал, что вам будет интересно…

Её допрос тоже был там — в этом крохотном механизме, что скрывает в себе весь ужас задворок империи Зейда Асада. Моран знал — ему не стоит смотреть это. Лучше отправить флешку Мориарти и больше никогда не касаться её, но он понимал, что не сможет сдержаться. Он хотел знать, за что ему стоит ненавидеть Зейда Асада и его сводного сына.

— Я заберу её, — сказал Моран, бросив флешку в карман куртки. — Коробку отправишь на адрес усадьбы Мориарти во Францию. Йозеф знает, где это.

На самом деле, усадьба принадлежала вовсе не Мориарти, но в этой ситуации такие детали теряли свой вес. Джеймс вместе с Евой должны прибыть на виллу Дауэла во французский Шеврье уже завтра. Там им предстояло разобраться в бессчетных чертежах здания британского посольства и, наконец, проработать план по ликвидации той чёртовой бомбы. До этого времени он, Моран, уже будет на другом конце Европы — в переполненной ультраправыми сепаратистами Барселоне, где ему придётся отыскать Калво и вытрясти из него все возможные детали их сделки с Асадом. Но до этого Морану стоит подготовить почву — тобишь, в последний раз воспользоваться привилегией работы с Марком Дауэлом.

***

В Барселоне было солнечно. Морана воротило от этого места, но он не мог отрицать — здешний климат подходил ему куда лучше, чем промозглая сырость Будапешта или отголоски морозной зимы Мюнхена, в котором он провёл последнюю неделю работы с Дауэлом. По правде говоря, Себастьян даже очень хорошо представлял себя одним из обитателей этого идеально выстроенного улья из бетонных домов-сот, в которых, словно пчёлы, копошатся здешние суетливые жители.

Сидя в кафе напротив Храма Святого Семейства в попытке в очередной раз дозвониться до менеджера Калво, Моран украдкой осматривал окрестности и со странной меланхолией воображал себя частью этого сюрреалистичного пейзажа. Вот он выходит из своей квартиры напротив площади Каталонии, минует Барселонский кафедральный собор, проходит вдоль музея восковых фигур и останавливается у небольшой бухты, где стоит пришвартованной его яхта — небольшой чёрный фрегат, что практически не отличается от своих соседей по пирсу. Он садится за штурвал, заводит рокотливый мотор и уплывает вдаль от шумного побережья в ту сторону, где небо касается моря. Милая вышла картина — такая себе старость вышедшего в тираж киллера. Вот только Себастьян знал — таким, как он, не суждено дожить до старости. Только не с его работой.

После пятого звонка Маргарита таки ответила ему. Она была не в восторге от просьбы Себа внести его в список гостей очередной вечеринки, устраиваемой её неугомонным боссом, но, услышав имя Дауэла, от имени которого Моран делал бронь, не смогла отказать. Всё же стоит признать — в их сотрудничестве с братом Джеймса были свои своеобразные плюсы. Имя Марка Дауэла открывало путь в любое, не в меру пафосное сборище.

Всё время до вечера, когда и должна была состояться очередная практически ежедневная сходка местных сливок общества, происходящая традиционно на частной яхте или, скорее, маленьком круизном лайнере Калво, Моран провёл в лёгком раздрае. Он несколько часов слонялся по историческому центру Барселоны, время от времени отчитываясь перед Джеймсом посредством нескончаемого потока СМС-сообщений, в которых не было ровным счётом никакой надобности. Моран знал — они с Евой уже в Шеврье, устроились на вилле, предоставленной с барского плеча Дауэла, как его «лепта» во спасение этого континента от имперских амбиций одного не в меру падкого на деньги террориста. В добавок к этому, Марк дал им чертежи здания посольства и доступ к архиву отчётов службы безопасности, в которых имелись данные о всех посетителях: от дипломатического корпуса до ночных уборщиков. Мориарти сейчас утопал в тонне практически бесполезной бюрократии, так что сгонял скуку, требуя от Себастьяна всех, даже самых мельчайших деталей его кратковременной командировки. Ещё немного, подумал Моран, и он начнёт просить сводки о погоде и отчёты об уровне магнитного давления в окрестности — лишь бы не пялиться часами в тот бесконечный список имён.

А, тем временем, яркий солнечный день в Барселоне постепенно сменялся предвечерними сумерками, а встреча с Калво становилась всё более неизбежной. За два часа до начала вечеринки Моран подыскал небольшой бар в одном из домов напротив порта Круиз, где была пришвартована та самая гигантская яхта. Он недолго созерцал водную гладь, расстилающуюся на мили вперёд, пока рука невольно не потянулась к боковому карману куртки, где с самого Будапешта лежало его напоминание о суровой реальности. Флешка всё так же угрожающе блестела своим холодным металлом, и ему хотелось бы вновь положить её на место — или даже лучше — выбросить к чертям в урну, но Себ не смог.

Он достал купленный несколькими часами ранее переходник, присоединил накопитель к сотовому и предусмотрительно надел наушники, чтобы лишний раз не пугать редких посетителей этого бара. В основной папке, как и говорил Имре, оказалось 308 видеофайлов, каждый из которых был обозначен инициалами допрашиваемого. Проматывая вниз этот длинный список, Моран внимательно вчитывался в название каждого файла, стараясь выцепить одно до боли знакомое имя. Ему пришлось промотать 307 записей, пока он не нашёл нужную. Палец мгновенно нажал на файл с лаконичным названием «№308. Е. Брэдфорд», и на экране появилось тусклое чёрно-белое видео.

На записи была видна какая-то тёмная комната, сильно похожая на камеру Гасана, в которой Моран днём ранее провёл свой допрос с пристрастием. В её центре под лучами одинокой потолочной лампы была видна женская фигура, сидящая в какой-то причудливой позе. Перед ней, спиной к камере, расположился какой-то худощавый мужчина, что своим хриплым голосом проскандировал в начале видео: «Запись номер 308, допрос Евы Брэдфорд». От этих слов Себастьян невольно напрягся.