Вытерев руки, Джеймс заметил, как дверь медленно распахнулась и на пороге мужской уборной оказалась Аделаида. Она стояла смирно — «Словно собака на привязи», — подумал Мориарти — и прожигала его своим пристальным взглядом.

— Что-то нужно? — спросил нарочито надменным тоном Джеймс. Перед этой особой терять лицо ему хотелось в последнюю очередь.

Аделаида лишь сцепила руки в замок, молча проглотив нарастающую внутри неё злость. Джеймс видел — её раздражало его присутствие, оно выводило её из себя похлеще всех этих холёных лицемеров, что облюбовали её босса в надежде откусить немного пирога власти за его счёт. Но Аделаида была верной псиной, а потому не стала бы лишний раз давать волю собственным эмоциям.

— Герр Грубер хочет видеть вас в приватной комнате, — ответила она бесстрастно.

— Правда?! — протянул в своей обычной манере Джеймс. — Что ж, передай ему, что я скоро приду, — Мориарти отвернулся, дабы вытереть мокрые руки, надеясь услышать хлопок закрывающейся за Аделаидой двери. Но этого так и не случилось. — Что-то ещё? — спросил он у стоящей над душой девушки.

— Вы не поняли, — заговорила Аделаида низким суровым тоном. — Он хочет видеть вас прямо сейчас.

Последние слова заставили Джеймса усмехнуться. Грубер хорошо надрессировал эту барышню — по натуре строгая и замкнутая в коконе из собственных предрассудков, она сейчас стояла на пороге мужской уборной и смирно исполняла свой долг — присматривала за очередной шлюхой своего босса.

— А тебе, значит, велено привести меня? — вопрос был риторическим и предназначался, скорее, для того, чтобы задеть, ударить по больному и вызвать закономерную злость. Джеймс всегда любил играть с человеческими эмоциями, а сейчас это даже очень неплохо вписывалось в его роль. Он хмыкнул, проходя мимо стоявшей у двери Аделаиды, и напоследок бросил:

— Не стоит ходить за мной, дорогуша. Я не забыл, где здесь лестница.

Он уже успел скрыться за углом, когда позади послышался громкий грохот закрывшейся двери. Чрезмерная экспрессивность Аделаиды позабавила Мориарти. У этой девушки определённо было много общего со своим боссом. Ему всё ещё хотелось допросить её на предмет встречи с Норманом, но это отнюдь не вписывалось в роль, которую сейчас исполнял Джим.

Приватная комната, о которой говорила Аделаида, была на втором этаже клуба. Джеймс шёл по указателям, хотя и без того хорошо помнил планировку этого здания — до того, как сюда прийти, он просто не мог не исследовать все возможные пути для отступления. Чёрная лакированная дверь с простенькой металлической табличкой «VIP» нашлась в самом конце длинного коридора, которым шагал Джеймс. Звуки клубной музыки доносились сюда лишь приглушённым набатом, поэтому Мориарти мог слышать каждый шорох, каждый малейший скрип деревянного пола под ногами. И он мог сказать точно — за дверью кто-то определённо был.

Проверив наличие клинка на его заветном месте, Джеймс дёрнул за ручку. Дверь со скрипом отворилась, являя ему картину, весьма привычную для таких мест, – небольшая спальня с тёмными стенами в тон тем, что были в основном зале, и малым обилием мебели, которая выглядела непривычно сдержанно, по сравнению с общим вычурным дизайном клуба. Грубер сидел на низком стуле, набирая что-то на своем сотовом, когда приметил Мориарти, вошедшего в комнату. Он резко поднялся и подошёл к Джеймсу, блуждая по нему пытливым взглядом.

— И что это всё должно значить? — спросил с притворной наивностью Мориарти. Он-то уж точно понимал, к чему всё идёт.

— Я подумал, — заговорил с придыханием Грубер, поглаживая изгиб его шеи, — если тебя так напрягала обстановка клуба, — он опустил руку под лацканы расстёгнутого пиджака, вальяжно сбрасывая его с плеч Мориарти, — тогда возможно, — Эрнст подался слегка вперёд, принявшись развязывать запутанный узел его галстука, — нам будет лучше переместиться в место потише.

Грубер хотел сделать всё быстро, хотел получить желаемое без особых усилий — так же, как он это делал последние несколько лет. Но у Мориарти уже были планы на эту ночь, и они заканчивались далеко не пошленькой комнатой в глубине местного клуба.

— Нет, — сказал он, увернувшись от рук Грубера.

— Что не так? — раздражённо спросил Эрнст. — Только не говори, что натурал?!

Глядя на то, как в затуманенный жаждой взгляд Грубера становится сфокусированным и он, наконец, начинает прислушиваться к тому, что ему говорят, Джеймс лишь отрицательно мотнул головой.

— Я не собираюсь делать это здесь, — сказал он, накидывая сброшенный на пол пиджак.

Грубер зол. Его терпение иссякло ещё там, в зале, когда Джим так вальяжно проигнорировал его порыв. Но сейчас, когда твёрдое «нет» прозвучало во второй раз за вечер, он больше не стал молчать.

— Ричард, детка, я не привык упрашивать.

Его выпад в сторону Джеймса был грубым, даже слишком грубым. Иной раз Мориарти бы уже разбил его голову о ближайшую твёрдую поверхность, но сейчас, пока жизнь этого человека ещё имела какой-то вес, он не стал этого делать. Джеймс перехватил руки Грубера, впечатывая его с глухим ударом в стену.

— А я не привык, что со мной обращаются, как с дешёвой шлюхой, — прошипел он ему в лицо.

Грубер не брыкался — он принимал происходящее, как данность, не делая никаких попыток высвободиться из сильной хватки своего нового «друга». В какой-то момент Джеймсу показалось, что он даже получал удовольствие от такого грубого отношения к себе.

«Чёртов мазохист», — подумал Мориарти, встречаясь с пристальным взглядом голубых глаз.

— И чем же ты так отличаешься? — с вызовом спросил Грубер.

Мориарти оскалился. Он грубо схватил Эрнста за шею и сжал пальцы поперёк горла, ощущая, как замер под его ладонью острый кадык.

— К примеру, тем, что могу сломать тебе шею в двух местах и исчезнуть задолго до того, как твоя ручная псина хватится.

Мазохистская улыбка заиграла на лице у Грубера в тот миг, когда Джим закончил свою весьма убедительную угрозу. Эрнст определённо был дураком, — отметил про себя Мориарти. Его не пугало поведение нового знакомого, он не боялся боли, что он мог причинить ему, и получал иррациональное наслаждение от сжимающихся на шее пальцев.

— Псих, — выдохнул в лицо Джеймсу Грубер, перехватывая его руку, и одним ловким движением сменил позиции в их игре. Он впился в Мориарти дерзким поцелуем, оставляя терпкий вкус местного виски на его губах.

Руки Грубера остановились на шее Джеймса, которую он теперь с наслаждением поглаживал своими холодными ладонями. Он больше не был грубым, не пытался делать резких движений, поддаваясь магии момента. Эрнст упивался Джеймсом, точно дорогим вином, используя поцелуй как повод, чтобы, наконец, прикоснуться к своему новому знакомому, чтобы ощутить под руками его напряжённое тело, провести по его затылку, зарываясь в густые чёрные волосы и, когда воздух в лёгких иссякнет, отпрянуть, позволив себе ещё хоть на миг не отводить ладони.