Дорога к залу уже была ей знакома, и прошла она в гробовой тишине. Лишь единожды её стражник подтолкнул Еву вперёд, рявкнув что-то отдалённо похожее на «Шевелись!», но она уже к этому привыкла, воспринимая такие жесты как проявление своеобразной местной гостеприимности. Как только они дошли, даже этот крикливый амбал замолчал, узрев своего разъярённого босса, стоявшего у знакомых уже высоких ворот.

— Надеюсь, ты помнишь, как нужно себя вести? — спросил Гасан, остановив их небольшой конвой.

— Конечно.

— Ну и славно. Заводите её.

Стоящий сзади громила схватил Еву за руку и потащил к центру зала — туда, где её ждал уже знакомый металлический стул.

Свет в комнате был хорошим, его здесь обеспечивали несколько длинных окон под самым потолком. Ева была более чем уверена, что такой выбор помещения был не случайным. Они хотели не дешёвую размытую съемку — Зейду нужны были детали, он желал, чтобы Джеймс видел каждую её, даже самую мелкую царапину. Наверное, он думал, что у Мориарти сердце дрогнет от такого зрелища, но Ева знала Джеймса слишком хорошо. Ему не было дела до чужой боли. Он смотрел отнюдь не на шрамы.

Как только Брэдфорд усадили на своё место, к ней подошёл Саид и спокойно сказал:

— До звонка осталось меньше десяти минут. Помни, Ева, — любое лишнее слово…

— … и вы снесёте мне голову, — закончила Брэдфорд уже наизусть заученную фразу. — Я помню, Саид.

Вскоре зашёл Гасан, и дверь большого зала захлопнулась, а внутри Евы что-то оборвалось. Её слегка потряхивало от волнения. Глаза уставились в одну точку — в большой чёрный объектив, над которым сейчас светила зелёная лампочка. Асад вместе со своими людьми стоял позади — у лэптопа, к которому была подсоединена камера. У объектива ещё какое-то время суетился молодой мальчишка, которого Ева прежде не видела, после чего лампочка вдруг замигала красным. От растерянности Брэдфорд взглянула на Саида. Тот лишь утвердительно кивнул, дав условную команду начинать.

— Ева, — послышался голос Зейда из больших динамиков. — Рад видеть тебя. Ты хорошо нас слышишь?

— Да, — произнесла внезапно хриплым голосом Ева. — Да, я…

— Как ты, Ева? — перебил её Асад. — Вижу, ты уже успела побеседовать с Гасаном.

Шрамы с первого допроса ещё не сошли, а за последние несколько дней к ним прибавился ещё десяток новых, поэтому слова Зейда для Брэдфорд звучали в равной степени иронично и жутко.

— Да, — сказала Ева, глядя на напряжённого Гасана. — У нас с ним вышел весьма занятный разговор.

— Славно, — выдохнул Асад. Ева практически чувствовала на себе его насмешливый взгляд. — Знаешь, кто со мной сейчас здесь?

Ну конечно же она знала. Благодаря своевременному доносу от Инас, Ева была хорошо осведомлена о том, с кем по ту сторону провода сидит Асад. Но ему об этом, конечно же, знать не стоит, поэтому она лишь отрицательно помотала головой, громко ответив:

— Нет.

— Рядом со мной сидит Джеймс Мориарти. Я хотел, чтобы вы увиделись до того, как он примет решение.

— Какое решение?

— Самое важное решение, — елейным голосом произнёс Асад. — У меня есть определённые планы на этот регион. И Джеймсу они, к сожалению, не по душе. С этим нужно что-то делать, поэтому я предложил твоему боссу сделку.

Его довольный тон Еве категорически не нравился, а мутные формулировки лишь загоняли мысли в тупик, из-за чего она всё-таки решила спросить:

— И каковы условия?

— Он отступает, не лезет в мои дела — и ты остаёшься живой. Не так сложно, согласись.

Слова Зейда заставили Еву нервно улыбнуться. Она и не предполагала, что этот человек настолько узко мыслит.

— Ты правда думаешь, он на это пойдёт? — спросила она с нескрываемой насмешкой.

— А ты спроси у него, — ухмыльнулся Асад. — Поговоришь со своей подопечной, Джим?

На миг настала тишина. Из динамиков доносилось тихое шипение, свидетельствующее о не самой лучшей связи в этом месте. Ева с какой-то глупой надеждой неотрывно смотрела в объектив, представляя то, с каким презрением Джим сейчас смотрит на её искалеченное тело.

— Ева, — отозвался Мориарти, и от одного своего имени, слетевшего с его уст, она на миг забыла о том, где находится. Вопреки всему ей чертовски хотелось сейчас видеть Мориарти, смотреть ему в лицо и говорить что-то исключительно неуместное — что-то сентиментальное и совершенно ей не присущее. Но сейчас она была один на один с чёртовым объективом, позади которого стояли люди, что только и ждут повода для того, чтобы выстрелить. Нужно действовать по плану.

— Джеймс, — громко, с отчётливо слышным укором заговорила она, — только не говори, что ты согласился?!

— Я ещё не дал окончательного ответа.

«Но ты уже всё для себя решил, не так ли?» — заключила мысленно Ева.

Она умоляюще взглянула в объектив, пытаясь быть как можно более убедительной.

— Джим, прошу тебя, не поступай глупо, — просила она. — Не делай то, о чём будешь жалеть. Вспомни чёртов Будапешт и ту богом забытую тюрьму. Будь внимательным. Не повторяй своих собственных ошибок, — она на миг умолкла, словно ей и вправду не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. — Если ты думаешь, что от твоего решения что-то изменится…

— Я поступлю так, как считаю нужным, — донеслось из динамиков.

— Как обычно… — хмыкнула Брэдфорд, отводя взгляд.

И вновь повисло чёртово молчание. Джеймс не отвечал, хотя Ева знала — ему было, чем возразить. Люди позади камеры выглядели настороженно. Сейчас они больше напоминали безжалостных бойцовских псов, что ждали команды «фас» от своего хозяина. Саид держал ладонь у кобуры, а Гасан лишь пристально наблюдал, скрестив руки на груди.

— Я думаю, этого достаточно, — раздался голос Зейда. — Видишь, Джеймс, она жива и полна энергии. Слега потрёпана, но это не мешает ей пререкаться. Надеюсь, такой аргумент достаточно убедителен для тебя?

— Да, — ответил Мориарти.

— Сука, — шепнула Ева, прикрывая глаза.

Она не могла смотреть в камеру, не могла связать и двух слов. Сердце в груди заходилось в бешенном ритме. Она не знала, понял ли Джеймс её намёк, или он дошёл до кого-то другого, кроме него, и от этого неведения становилось страшно.

Когда Асад произнёс заветное «Достаточно, отключайте!», Ева почувствовала неимоверную слабость. Её тело становилось ватным, а в голове не осталось ни одной логичной мысли. Всю её — от пяток до макушки — пробрало дрожью. Она ощущала, словно застыла во времени — весь мир куда-то спешит, люди вокруг суетятся и громко о чём-то спорят, превращаясь в сплошные размытые блики, которые всё никак не мог уловить её взгляд. Еве казалось, будто она вдруг очутилась на обочине скоростного шоссе, и всё, что ей нужно было сделать, — это прыгнуть в одну из мчащихся машин и поплыть по привычному течению жизни. Но охватившие тревожные мысли всё не отпускали, а восприятие реальности донельзя исказилось.