Вернувшись в холл, Ева застала Джеймса за разговором с каким-то незнакомым ей мужчиной. Разумно посчитав, что не стоит отвлекать его от беседы, она пошла к столику с напитками, чтобы взять себе бокал чего-нибудь безалкогольного. Пунш был не лучшим выбором, но, в конце концов, ей же не обязательно его пить. Стоит только делать вид. Краем глаза Ева заметила, как к столику приближается кто-то ещё. Она обернулась и встретилась взглядом с Луизой Клеман.

— О, Ева. Как проходит вечер?

— Неплохо, — выдохнула Ева, выбирая первый попавшийся бокал с пуншем.

— Вы же только что говорили с Хлоей?

— Да, довелось.

— Полагаю, теперь вам не стоит объяснять, почему у нас с Филипом такие натянутые отношения, — если Ева при упоминании пассии младшего Клемана сдержано улыбнулась, то Луиза — наоборот — помрачнела. — Эта девушка, как пиявка, что присосалась к банку крови. В этом обществе таких много — они недалёкие, но ушлые и достаточно подкованные в мастерстве вешать лапшу на уши.

— У каждого свои цели, — пожала плечами Ева.

— И даже у вас? — внезапный вопрос застал её врасплох.

— О чём вы?

Луиза покрутила в руке бокал с красным вином и задумчиво улыбнулась.

— Ева, я в браке уже почти двадцать лет и прекрасно могу отличить любовь от делового соглашения. Так, какие у вас цели?

— Я стремлюсь к спокойной жизни, — и это был первый правдивый ответ, что слетел с уст Евы в этот вечер. Она хотела спокойной жизни, мечтала навсегда избавиться от того груза, что тащила за собой в последние несколько лет. Но, видимо, судьба не спешила поворачиваться к ней лицом.

— Тогда вы выбрали не того мужчину.

— Пока меня всё устраивает.

— Нет, вы не похожи на них, — Луиза отрицательно помотала головой, глядя на Еву. — От вас веет отчаянием. Это чувство, как и любые другие, — большая редкость здесь, среди всех этих фальшивок и копий многочисленных копий.

— Я должна поблагодарить вас? — поинтересовалась слегка растерянная Ева.

— Это не комплимент, Ева. Вас быстро сломают здесь.

— Предлагаете стать бесчувственной алчной машиной?

— Нет. Наоборот, будьте собой. Это же прекрасно, если вам не нужно сутками изображать немую статую без мозгов и эмоций.

— Ну что ж, — вздохнула Ева, — наверное, мой муж слишком уважает меня, чтобы просить о подобном.

— Лучше бы он вас любил, — с досадой сказала Луиза. — Хотя, едва ли кто-то в этой комнате хоть что-то смыслит в любви.

Она залпом допила остаток вина, поставив бокал на стол, и развернулась к гостям, выискивая кого-то взглядом.

— А что, если я скажу, что он любит меня? — отозвалась Ева.

— Тогда вы окажетесь ещё глупее, чем Хлоя.

Луиза ушла, так и не услышав тихое Евино «чёрт». Брэдфорд взглянула на часы и поняла, что время действия куда ближе, чем ей казалось. Оттягивать было уже некуда, а потому Ева пыталась найти Джеймса. Когда она разглядела его среди толпы, в холле послышались громкие возгласы, люди загудели, как стадо. Пробираться мимо них было сложно. Каждый то и дело норовил зацепить её локтём или кончиком туфель. Когда Ева добралась к Мориарти, он лишь ухватил её за руку и прошептал:

— Джулс Клеман здесь.

Приступ паники — внезапный и совершенно неконтролируемый — охватил Еву. Она вцепилась в ладонь Мориарти с такой силой, словно хотела раздробить ему кости. Джеймс ощущал, как она напряглась, отчего и сказал:

— Прекрати. У нас ещё есть время. Скоро Джулс и Филип должны будут произнести торжественную речь. Это хороший момент, чтобы незаметно исчезнуть отсюда. А пока натяни улыбку поубедительнее.

Когда Джулс Клеман прошёл мимо них, Еву слегка передёрнуло. Это был не страх, скорее, накатившее волнение. Этот человек был совершенно не похож на своего брата и от того казался куда более мудрым и рассудительным. Его волосы тронула лёгкая седина, а вокруг глаз виднелись морщины. Какая-то неизвестная опасность крылась за этим холодным взглядом. По мере того, как Джулс приближался к импровизированной сцене, на которой всё это время играли музыканты, Джеймс уводил Еву всё ближе к выходу из холла.

— Уходи сразу, когда начнут аплодировать, — тихо сказал Мориарти, глядя на Клеманов.

Ещё несколько секунд Джулс шептал что-то Филипу, после чего подошёл к микрофону, и люди зашлись в аплодисментах. Ева незаметно проскользнула мимо двух девушек, и вмиг её силуэт скрылся в тени коридора.

Она оказалась прямо у лестницы, когда услышала голоса, доносящиеся со второго этажа. Это были две горничные, что несли подносы с закусками на фуршетный стол. Из их слов Ева, что спряталась меж высокой лестницей и стеной, смогла разобрать всего несколько фраз, вырванных из контекста. Ей было понятно лишь то, что большая часть прислуги сейчас внизу. Это немного упростило ситуацию. Когда горничные прошли мимо и скрылись из поля зрения, Ева решилась выйти из тени и на свой страх и риск начала пониматься вверх по лестнице. Она долго думала, как избавиться от шума, что создают каблуки, и единственным возможным решением было просто оставить их в укромном месте. Её платье было слишком длинным, чтобы это заметить. Ступив босыми ногами на мраморные ступени, Ева подобрала подол платья и зашагала вверх. На пролётах было слишком темно, отчего разглядеть её тень было сложно. Самой сложно задачей оказался второй этаж. Оттуда изредка доносился шум, и Ева понимала, что ей нужно подобрать идеальный момент, чтобы промелькнуть незамеченной. Когда из холла донёсся невероятный шум, что слился с аплодисментами, она поняла, что второго шанса уже не будет, и ринулась вверх, прямиком к двери на третий этаж. Её сердце стучало со скоростью реактивного двигателя, а ноги подкашивались от волнения. Взглянув на часы, чтобы хоть как-то отвлечься от скверных мыслей, она поняла, что осталось всего полчаса до того момента, как Джулс должен будет подняться и выпить дозу лекарства. Мориарти говорил, что он никогда не делает этого на публике. Вероятнее всего, это связанно с побочными эффектами в виде головокружения и лишним вниманием, которое вызывают медикаменты в руках медийной личности.

Шагая вдоль длинного коридора, Ева вспоминала все детали их с Джеймсом бесед, чтобы сузить число комнат. На третьем этаже было гораздо холоднее и темнее, даже цветовая гамма стен и мебели казалась слишком отталкивающей. Комнат тут было немного, и ни одна из них не оказалась запертой — глупая привычка Филипа, что осталась ещё со Штатов. Он ненавидел замки, — однажды сказал Джеймс. Джулс часто сетовал на то, что его брат поддался пагубному влиянию запада и стал забывать семейные традиции. «Что ж, мне это только на руку», — ответила тогда Ева.

Она стояла напротив самой западной двери и размышляла о том, правильный ли сделала выбор. Было ещё две комнаты: первая с видом на дорогу и вторая, немного севернее, что, скорее всего, была гораздо меньше, исходя из расстояния между дверьми. Оставалась только эта, и Ева всем сердцем и душой надеялась, что она не заперта. Она потянулась к ручке и легко повернула её. Замок щелкнул, и дверь легко поддалась натиску, впуская Брэдфорд в тёмную спальню. Быстро осмотревшись, Ева приметила небольшой саквояж и чёрный кейс, что лежали на кресле у кровати. Видимо, Джулс решил остаться здесь на некоторое время. Она зажгла прикроватную лампу и поспешно открыла саквояж. Там, на самом верху, оказалась стопка сменной одежды, зарядное устройство, духи и другой бытовой хлам, что мешал ей разглядеть искомый пузырек с лекарством. Только открыв едва заметный в тусклом свете внутренний карман, Ева нащупала рукой пластиковую упаковку. Она была уже открыта, не доставало больше половины таблеток. Проделать несложную комбинацию из действий, чтобы заменить лекарство ядом, удалось быстрее, чем Ева предполагала, и, уже спустя несколько минут, в её сумке покоилась упаковка с Хлорталидоном, а на столе Джулса, в миске с фруктами, лежал небольшой тюльпан, сделанный из плотной черной бумаги — символ синдиката, с которым конкурировали Клеманы. Ева вновь взглянула на часы, прежде чем покинуть комнату. Прошло чуть меньше десяти минут с тех пор, как она исчезла из холла. Необходимо было торопиться.