Сперва этот мужчина просто бесцеремонно рассматривал Еву, но, как только все вышли и в комнате для допроса, — а это была именно она, остались они одни, он сел на стул по другую сторону небольшого металлического стола и заговорил.

— Запись номер триста четыре. Допрос мисс Евы Брэдфорд.

Его слова слегка выбили Еву из колеи. Вспомнились допросы в подвалах MI-6. Каждый день она слышала эти заветные слова, которые сулили многочасовую словесную (или физическую, всё зависит от дознавателя) пытку, в которой Еве отводилась роль молчаливого предмета интерьера с двумя базовыми функциями: «Нет» и «Это не в моей компетенции, сэр». Сейчас вся ситуация слабо напоминала происходящее в стенах офиса британской разведки — тот же допрос, та же цель, вот только протокола у террористов нет и методы допроса у них диаметрально противоположные. Скорее всего.

Со слов сидящего напротив Ева поняла, что где-то в комнате есть камера, и совсем скоро нашла её, стоящую на штативе в дальнем углу. Мужчину, похоже, позабавило Евино лёгкое замешательство. Он поудобнее устроился на стуле, закинув ногу на ногу, и с усмешкой спросил:

— Надеюсь, вы не стесняетесь объектива?

— Нет, — ответила Ева.

— Хорошо. Съемка необходима для архива… — мужчина резко оборвал себя на полуслове, после чего взглянул на лежащую на столе папку и сказал:

— А, впрочем, вы же работали в спецслужбе, так что должны знать порядок проведения допроса.

Его слова слегка не вязались у Евы с представлениями о допросе террористов. Все эти формальности с камерой, надменными усмешками и учтивым тоном допрашивающего были больше присущи британским офисным крысам, нежели восточным экстремистам с размытой моралью. Не то, чтобы Ева с порога ожидала сломанные рёбра или поднесённую к глазу раскалённую арматуру — всему свое время. Но такая дотошность в деталях пошатнула внутри неё уверенность в различиях методов британской разведки и арабских террористов.

— Разве вам необходим порядок? — с долей скептицизма поинтересовалась Ева.

— Ну, конечно, — заверил мужчина. — Нужно быть последовательными, чтобы всё это не превратилось в балаган. Но вместе с тем, — выдохнул он, выпрямляясь на стуле, — у нас есть гораздо более интересные темы для беседы. Итак, мисс Брэдфорд, вы знакомы с человеком по имени Джеймс Мориарти?

— Да.

— Что вы можете рассказать о нём?

Вопрос стандартный, и у Евы уже готов на него такой же стандартный сухой ответ.

— Он консультант. Занимается решением чужих проблем.

— Какого рода проблем?

— Разного, — многозначительно ответила Ева.

Мужчина напротив неё прищурился. Он явно ожидал куда более развёрнутых ответов, но Ева не собиралась выдавать всё, как на исповеди. Ей ещё хотелось пожить.

— А можно поподробнее? — попросил он, пролистывая увесистую папку с бумагами.

Ева уже догадывалась, что именно там находится. Её дело — от рождения и до сегодняшнего дня. Эти люди явно изучали её. Они знали многое — в конце концов, у них был, по меньшей мере, месяц, чтобы это нарыть. Но им явно недоставало нужных деталей во всём этом месиве из фактов — именно поэтому она сейчас здесь.

— Он не посвящал меня в подробности своей работы, — сказала Ева, наблюдая за реакцией своего дознавателя. — Всё, что я знаю, это то, что для него не существует барьеров — ни законных, ни моральных.

Мужчина, чьё имя осталось для Евы загадкой, лишь кивал в ответ на её слова, рассматривая какие-то отсканированные фото, подшитые к остальным бумагам.

— В каких отношениях вы состояли с мистером Мориарти? — спросил он, переводя взгляд на Еву.

Вполне стандартный вопрос не вызвал у Брэдфорд ничего, кроме лёгкого удивления. Всё шло, словно по единому плану — те же скучные вопросы с вполне очевидными ответами. Никакой самодеятельности. А, впрочем, для Евы так даже проще. Она ощущала себя спокойно, ведь если всё идёт так же, как и два года назад, то ей пока нечего боятся.

— Я была его сопровождающей, — заговорила Ева после секундного раздумья, — телохранителем, если точнее. Между нами были исключительно деловые отношения.

— Что входило в ваши обязанности как помощника?

Мужчина ещё поглядывал в папку, рассматривая какие-то данные, содержание которых Еве было неизвестно. Вполне возможно, там уже были детальные ответы на все те вопросы, которые ей задавались чисто для проформы. Возможно, её ложь может совсем скоро вскрыться. А может Ева просто слишком волнуется.

— Я выполняла разного рода поручения, — ответила она, пытаясь не обращать внимания на назойливые параноидальные мысли.

— Какие поручения? — монотонным голосом спросил мужчина напротив.

— В основном я сопровождала мистера Мориарти на светских и деловых мероприятиях и отвечала за его безопасность.

И в этом была доля правды — в конце концов, буквально только что она процитировала строчку из своего собственного контракта. Но, кроме этого пункта там было ещё, по меньшей мере, тридцать других, о которых Ева филигранно умолчала.

Дознаватель какое-то время рассматривал одну из бумаг, не обращая никакого внимания на слова Евы. На его лице отпечаталось замешательство. С громким вздохом мужчина отодвинул от себя папку и, взглянув на Еву, заговорил:

— Он представлял вас его женой. Зачем?

«Чтобы я убивала европейских магнатов и не вызывала лишних подозрений», — сказала бы она, но такая прямолинейность не сулила ничего хорошего, а потому Ева обошлась лишь коротким:

— Так было проще.

— Проще? — переспросил дознаватель.

— Да. Проще оставаться с ним, не привлекая ненужного внимания.

Мужчина на миг призадумался. На его лице заиграла неприятная ухмылка, а в тёмных глазах проблеснуло озарение.

— Так вы были кем-то вроде эскорта? — уточнил он с явным пренебрежением.

— Возможно, — Ева повела бровями и отвела взгляд в сторону. — За исключением того, что мы не спали.

Она не знала, зачем сказала это, — от бурлящего внутри волнения, что не давало рационально мыслить, или от глупой обиды на мужчину, который принял её за обычную шлюху. В любом случае, Ева уже отвесила себе внутренний пинок за излишнюю дерзость.

«Стоит быть сдержаннее, — подумала она, глядя на дознавателя. — Этот мудак ещё не раз попытается меня спровоцировать».

Дальше разговор перешёл в совершенно иное русло — от общих вопросов, которые были своеобразной проверкой на вшивость, они продвинулись к деталям. Там уж Ева поклялась себе следить за каждым чёртовым словом в своей речи. Запутаться в фактах крайне легко, а особенно, когда они на восемьдесят процентов состоят из лжи.