— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — сказала она. — Мы должны расстаться с концами. Не хочу оставлять за собой шлейф из людей, которые слишком много обо мне знают. Это не будет на руку ни вам ни мне.

Камилла смотрела на неё с тревогой. Для неё Евина осмотрительность казалась не более, чем паранойей, а посему в ответ она лишь повела бровями, мол, поступай, как знаешь, и тихо вздохнула:

— Странная ты, Ева. Всё скрываешь что-то, словно и вправду сбегаешь от каких-то преступников.

— А ты, похоже, продвинулась в английском, — с иронией отметила Брэдфорд.

— Книги Герра Байера мне неплохо помогли, — призналась Камилла, снимая с плиты горячий омлет. — Так, когда ты уезжаешь?

— Завтра с утра, скорее всего. Ганс сказал, что даст мне свою старую машину. Сегодня он должен её заправить и посмотреть, всё ли с ней в порядке, — кажется, там что-то не так с аккумулятором. Я, знаешь ли, не особо горю желанием застрять где-то посреди трассы.

Пока Камилла сервировала завтрак для Ганса и Греты, которые планировали весь сегодняшний день посвятить терапии, Ева сидела за небольшим кухонным столом, медленно пролистывая свежую корреспонденцию. Опуская статьи о глобальном потеплении, новом Айфоне, болезни Уго Чавеса и прочей несущественной чепухе, она концентрировала своё внимание на том, что сейчас происходит в Европе. Ева знала — у Асада есть чёткая цель, к которой он стремится. И Сирия — лишь малая её часть. Главной задачей остаются события, которые будут происходить за кулисами этой жестокой пьесы. Скорее всего, Европе придётся идти на уступки и принимать меры по укреплению границ и наращиванию военной (а, скорее, даже — правоохранительной) мощности.

«Они хоть и либералы, — размышляла Ева, вспоминая длинные речи Зейда на вилле Риттера, — но всё это до поры до времени. Пока какая-то падаль, вроде Асада, не подкинет им пару сотен тысяч своих соотечественников на постоянной основе в виде беженцев».

Листая свежий номер «Kurier»[8] она наткнулась на одну занимательную статью, которая представляла собой интервью члена Совета ЕС, министра иностранных дел Германии. Он говорил о новом проекте, который должен внести коррективы в десятилетний план развития ЕС. Главный посыл статьи — Европа устала воевать, страны Союза стремятся к поддержанию мира, но готовы делать это только в рамках мировых договорённостей. Планируемые правки должны направить ЕС по курсу демилитаризации, что сулит существенное сокращение госзаказов на военные или охранные проекты.

«Тебе это явно не понравится, сука», — мысленно усмехнулась Ева, отмечая для себя эту статью, как важную часть её настенной инсталляции.

Пока она читала свежую прессу, время от времени возвращаясь к своей порции омлета, Камилла уже успела отнести завтрак Байеру и вернулась на кухню. Она подкинула дров в топку, о которой все, казалось бы, напрочь забыли, после чего села напротив Евы с чашкой кофе и громко прокашлялась, пытаясь обратить на себя внимание. Брэдфорд, с головой погрузившаяся в интервью немецкого дипломата, опустила край газеты и с немым вопросом взглянула на Камиллу.

— А ты не хотела бы, ну знаешь, забрать свои вещи? — спросила вдруг горничная.

— Какие вещи?

— Те, что остались в машине. Мы с Герром Байером не стали их трогать, подумали, что ты не хотела бы, чтобы кто-то прикасался к твоим личным вещам. Там были документы, немного денег, какие-то таблетки и, кажется, оружие.

— Оружие? — с удивлением переспросила Ева.

— Пистолет.

— Ясно, — выдохнула Брэдфорд. — А где сейчас машина?

— Герр Байер попросил своего знакомого оттащить её на эвакуаторе в лес, подальше от трассы. Я ходила туда несколько раз проверять, всё ли в порядке с ней. Могу тебя провести, если хочешь.

— Да, хорошо, — кивнула Брэдфорд.

Всё то время, что она провела в доме Байеров, Ева не особо беспокоилась о том, где находится машина Мориарти. Кажется, несколько недель назад, во время осмотра, Байер говорил что-то про её автомобиль, но эти сказанные невзначай слова совершенно не заинтересовали Брэдфорд. У неё было достаточно проблем, которые стоило решить, чтобы задумываться о груде металла, что покоилась где-то в чаще леса. А уж о личных вещах она и вовсе не вспоминала. Но сейчас, зная, что именно Ганс и Камилла нашли в машине, ей стало немного не по себе. Теперь былая тревога Байера казалась куда более осмысленной, ведь чёрт знает что можно подумать о человеке, таскающемся с пистолетом по пустынным горным дорогам. Впрочем, сейчас все эти домыслы уже не имели никакого смысла. Байер, если и подозревал Еву в чём-то, то говорил это прямо, с должным набором аргументов в пользу собственных предположений. Брэдфорд же оставалось лишь кормить его полуправдой, сдобренной отборной порцией лжи.

***

Они вышли из дома ближе к вечеру, когда на улице сгущались сумерки, Камилла, наконец, была свободна от своих обязанностей, а Ганс Байер вместе с Гретой закрылись в его кабинете и продолжали начатый с самого утра сеанс терапии. На улице была слякоть, влажный воздух лёгкой полупрозрачной дымкой окутывал лес, а холодный ветер то и дело обдавал лицо своим дыханием. Пробираться через подтаявший слой снега оказалось не так просто, как полагала Ева. Спустя каких-то десять минут она поняла, что её ноги, невзирая на сапоги, успели изрядно намокнуть. Немного погодя, с неба повалила лёгкая морось снега вперемешку с дождём, и у Евы возникло стойкое желание вернуться обратно, не став испытывать свой и без того потрёпанный организм на прочность.

Камилла шагала впереди — уверенно и, по мнению Брэдфорд, слегка быстро. Для неё подобные условия были обычным делом. Она провела в этом доме не менее двух лет, ухаживая за Гретой, и успела привыкнуть к выходкам погоды в здешних краях. Камилла вела Еву вперёд, придерживая за руку, словно ребёнка. На упрёки Брэдфорд у неё был один убедительный аргумент: впереди склон, и если Ева оступится, то её придётся на руках нести до дома. Подобная перспектива казалась им в ровной степени пугающей и нелепой.

— Мы почти пришли, — сказала Камилла, скользя вниз по небольшому обрывистому спуску.

Спустя несколько минут, они вышли на узкую грунтовую дорогу, которая представляла из себя две широкие колеи от колёс, прикрытые тонким слоем мокрого снега. Дальше идти было легче, ведь вместо бесконечного леса с кучей ям, обрывов и уступов, скрытых белым саваном, под ногами была ровная тропа, тянущаяся, как сказала Камилла, от самой трассы параллельно подъездному шоссе к дому Байера.

— Её летом-то сложно найти, — говорила горничная, — а сейчас эту тропу и подавно никто не заметит. Это было лучшее место, чтобы скрыть твою машину.

Одним своим концом узкая лесная дорога упиралась в широкую поляну, где когда-то, наверняка, любили отдыхать странствующие туристы, а теперь тут покоилась искорёженная аварией машина. Глядя на изогнутый капот внедорожника, прихваченный первыми признаками коррозии, Ева думала, что это лишь сон. Она не могла поверить, что после такого удара вообще возможно выжить. Семьдесят миль в час на скользкой дороге — именно этими словами обычно начинались репортажи о разбившихся насмерть водителях. Но вот она здесь — жива и в относительном порядке.