Словно в киноленте, перед глазами Эстер проносятся картинки из прошлого. Его рваные поцелуи, их сплетенные пальцы, улочки Парижа, где, прижав ее к стене, он нежно что-то шептал на испанском, его ребяческая улыбка, шелест купюр в ее руках…

Она тонет. Прямо сейчас. В его глазах, в своих чувствах, в воспоминаниях. Андрес не спрашивает разрешения, он притягивает ее к себе и целует. Чувственно, глубоко, немного развязно. И Эстер снова подчиняется.

_____________________________

*Река в Чехии

**Простите(англ)

***Это ваше? (англ)

========== “Междустрочие”. ==========

Эстер досконально изучила его за те пятнадцать месяцев, что они провели вместе. Он не любил Америку, считал, что американцы потеряли шарм. Он завтракал горьким грейпфрутовым соком и черным кофе. Когда он злился, его взгляд становился холодным, а лицо переставало выражать какие-либо эмоции. Он любил, когда она будила его поцелуями и шепотом на разных языках. Он ненавидел, когда ему не подчиняются, это доводило его до высшей точки ярости, но Эстер все равно всегда делала по-своему. Андрес сходил с ума от ее идей и легким росчерком пера доводил их до совершенства, они купались в деньгах, а потом бездумно их тратили. Он был смельчаком. Он не боялся ни полиции, ни суда, ни даже самой смерти. Он был вспыльчив. Один раз они выбросили с балкона почти сотню тысяч евро, потому что поссорились из-за… Эстер даже не помнила, из-за чего. Он дорожил своим братом, безумно его любил, он называл его гением. Андрес жил сегодняшним днем, и это завораживало.

Он признавался ей в любви. Впервые он сказал ей эти заветные три слова в четвертом часу утра в Лиссабоне, куда они отправились после Италии. Он думал, что она уснула, нежно поцеловал ее в обнаженное плечо и прошептал: «я люблю тебя». Эстер заставила себя лежать смирно, не хотела рушить для него этот момент, хотя внутри нее в эту секунду разрывались салюты. Глаза ее застелили слезы, и ей хотелось кричать от счастья, целовать его до помутнения сознания, ведь она безмерно, бесконечно любила его. Андрес обнял Эстер сзади, уткнувшись носом ей в шею, повторил это снова, так легко, словно пожелал доброй ночи, а затем и правда крепко уснул. На следующее утро, поцеловав его в уголок губ, Эстер впервые прошептала:

— Je t’aime*.

Он улыбнулся, не открывая глаз, и его тонкие музыкальные пальцы заскользили по ее обнаженной коже.

— Je t’aime aussi**, — Андрес поцеловал ее с таким трепетом, с каким ни один мужчина ни до него, ни после, не целовал ее.

Он позвал ее замуж.

Однажды в Лондоне Андрес учил ее стрелять. Наступила осень, небо надолго затянуло серыми тяжелыми тучами, трава под ногами была сырой от бесконечных дождей, и Эстер дрожала от холода, но все равно оставалась на улице и упорно оттачивала меткость.

— Вот так, — он был не в настроении с самого утра и почти грубо ухватил ее за бедра, разворачивая их так, чтобы она встала в правильную позицию. — Не получается, потому что ты стоишь как попало.

Эстер не понравился этот выпад, и она, удерживая тяжелое оружие двумя руками, плавно повернулась, держа его на прицеле. Андрес удивленно вскинул брови, однако ничего не сказал.

— Если у тебя не задалось утро, не надо срывать злость на мне.

— Это угроза?

— Догадайся сам, — она все еще не опускала оружие.

— Ты выйдешь за меня замуж? — вдруг спросил он, напрочь выбивая Эстер из колеи. Она вздрогнула, чувствуя, как внутри от нарастающего волнения переворачивается желудок.

— Я на тебя пистолет направила… — напомнила она, чтобы потянуть время, чтобы дать себе осознать происходящее.

— Я вижу, — он на секунду отвлекся от ее глаз и сосредоточился на дуле пистолета. Губы его изогнулись в ухмылке. — Мне это кажется романтичным.

— Это не смешно.

— Я серьезно, — он развел руками в стороны. — Я люблю тебя. Безумно люблю, ты же знаешь. Выходи за меня, Эстер. За кольцо не переживай, я достану кольцо с самым большим в мире бриллиантом!

Она медленно опустила оружие и покачала головой, разглядывая его улыбающееся лицо. Глаза Андреса горели. Девушка медленно преодолела образовавшееся между ними расстояние и нежно поцеловала его в губы, привстав на цыпочки, чтобы быть выше. Он обнял ее за талию, прижимая к себе ближе, второй рукой перебирая длинные темные волосы, вьющиеся от влаги.

— Нет, — сказала она, прервав поцелуй. — Мой ответ: «нет».

— Почему?

— Не хочу стать еще одной бывшей женой.

Андрес рассмеялся, но не отпустил ее:

— В следующий раз я спрошу, наведя на тебя дуло пистолета, — пообещал он.

Он любил кураж, ему нравилась опасность, адреналин, порой он специально нарушал план, чтобы импровизировать, чтобы быть на волоске от провала, он ловил от этого кайф, и в итоге, его взяли. Эстер прорыдала полночи, тщетно пытаясь найти способ вытащить его из лап полицейских, она звонила всем знакомым, кто мог бы поспособствовать, но Андреса ждал суд, это было неизбежно.

Я люблю тебя. Уезжай. Я найду тебя.

Это были последние слова перед тем, как его скрутили и уложили на землю. Это был последний раз, когда Андрес признался ей в любви. Эстер покинула Мадрид, где все случилось, сразу после суда, и долго его ждала.

Она уехала в Бразилию, каталась по Латинской Америке бесконечно долго, завела новых друзей, учила их грабить, но красиво, с шармом, как умела только она…

Эстер верила, что он вернется, верила, что он найдет ее, где бы она ни была, он ведь всегда находил. И вот до нее дошли слухи, что неуловимый Андрес де Фонойоса вышел из тюрьмы, вновь вернулся к работе и… снова женился. Не на ней.

Ее сердце было разбито. Снова. Душу, казалось, вывернули наизнанку. Было так больно, что невозможно стало дышать… Эстер, выронив телефон из рук, упала на колени на мягкий ковер в гостиной своего дома. Ее колотило мелкой дрожью, согнувшись пополам, она истошно закричала, в надежде выпустить из себя ту боль, не дать ей завладеть ею. Однако на этот раз Эстер не проронила ни слезинки, ей это казалось унизительным. Сжав руки в кулаки, она поклялась себе пристрелить его, если он вновь окажется на ее пороге.

_________________________________

*Я люблю тебя (фр)

**Я тоже тебя люблю (фр)

========== “Другая. Его. Эстер”. ==========

Берлин, Германия. 2016 год.

Эстер безупречно играла роль вдовы молодого итальянского ювелира, говоря о муже, которого никогда не существовало, она даже могла заплакать. Уже месяц она раздумывала над тем, как бы ей суметь достать из Берлинской картинной галереи портрет Симонетты Веспуччи, и потому с радостью крутилась в высших кругах нового света Германии, подружилась с женой директора галереи и искала слабые стороны охраны. Когда она ставила перед собой невыполнимые задачи, мысли постоянно было заняты делом, и ей было не так одиноко.

На безымянном пальце Эстер сияло изящное кольцо из белого золота с неприлично большим камнем, и иногда, когда меланхолия побеждала, она с грустью думала о том, что хотела бы, чтобы кто-то по-настоящему, с трепетом, попросил ее руки и сердца. А затем она смеялась сама над собой, ведь уже не была уверена, есть ли у нее сердце.

На город опустилась глубокая ночь, время за светскими разговорами для людей летело быстро, Эстер же жутко скучала, но была вынуждена пока подстраиваться под этот образ жизни. Один из ее высокопоставленных друзей после небольшого приема подвез ее до дома, галантно открыл дверь авто и подал ей руку.

— Danke*, — Эстер ежится от холода, март в этом году не радует теплой погодой, а она одета лишь в длинное коктейльное платье с тонкими бретелями и легкий жакет.

— Nichts zu danken, Miss Ester**, — он так хорош собой, так прекрасно воспитан, так умен, что у Эстер начинает просыпаться настоящий живой интерес к нему, и пусть она предпочитает не смешивать роботу и личную жизнь, для Ральфа она готова сделать исключение.

Она бросает короткий взгляд на окна своего дома, который снимает в элитном районе старого Берлина, и брови ее сдвигаются к переносице. Проследив за ее взглядом, мужчина берет Эстер за руку и спрашивает, все ли в порядке.