Сиплый кашель в кулак.

Хмурый король сидел на кровати. Настолько слабый и беспомощный, но король…

- Я перед тобой…в неоплатном долгу…

Голос слабый и сиплый, но это чудо, что он в таком состоянии может говорить. Да, чудо.

Разум возвращался и отрезвлял.

Главное, что успел. Главное, что жив, а значит, есть шанс всё исправить иначе, да… И даже неважно как Титру это удалось и чего это стоило. Зверь восполнит охотой. Позже, не сейчас. Только не сейчас, нет… Сейчас он напротив короля, и даже через подошву чувствует блаженный холод каменного пола. Лечь бы плашмя…

- Вы бы сделали для меня тоже самое, - переборов соблазн, Титр нехотя подошёл ближе. – И если уж брать во внимание всю жизнь и быть предельно честным, то для меня вы по итогу сделали несравненно больше. Так что кто кому ещё должен…

Леон молчал. Снаружи нарастали голоса. В дверь постучались и уже смелее.

- Нужно открыть.

Утвердительный кивок, но тут же остановил жестом Титра, устремившегося к двери; тот вопросительно приподнял бровь.

- У меня к тебе будет просьба…

- Да, конечно, … - брошенный недовольный взгляд, неловкая пауза и абсурдность ситуации, и Титр закончил такую привычную фразу просто – …Леон.

- Думаю, что для тебя тоже не секрет… - он глубоко вдохнул, задержал дыхание и нарочито медленно выдохнул. – Прошу, оставь его…мне.

И лицо всё ещё бледное после пережитого осунулось ещё сильнее. Взгляд устремлён сквозь стену в недосягаемую вдаль. Столь деятельный и жизнеутверждающий обычно, а сейчас поглощён глухим серым унынием – и нет слов, чтобы утешить.

- Если я что-то предприму, то это будет прямым нарушением моей клятвы в части лояльности…к правящей династии, - он старался говорить подчёркнуто безразлично, будто читая обыденную сводку дел на день, но внутри всё клокотало от дикости ситуации. – Тем более с рассветом я навсегда покину эти стены и не планирую появляться здесь вновь.

Да, всё верно. Так будет правильно. У него нет сколь значимых причин влезать и чинить правосудие. Он здесь лишний.

- Грядёт гроза, блестят вдали зарницы, чернеет ночь, — а песни старины, по-прежнему, — немые небылицы…

- …грядущего ночь полна, рассвет наступит, и от всех бед – лишь лужи вдоль дорог, - закончил он, будто отрезав. – Леон, сейчас вам нужно отдохнуть, - печать осыпалась мелкими искрами, отпер дверь, пуская встревоженных лекарей и взглядом оставляя зевак снаружи. – У короля расстройство желудка. Я оказал первую помощь, а дальше надеюсь на ваше мастерство.

Лекари не смогли вымолвить и слова и невольно склонили головы в почтительном поклоне, пока двери покоев не затворилась за спиной Титра.

Уже в галерее на Титра налетела запоздавшая ученица лекарей. Взметнулись полы серого халата. Испуганные раскосые голубые глаза, смотрящие на него снизу вверх, мелкая, и в воздухе повисла взвесь не страха, но любопытства и восторга.

Что ж, раз она подходит зверю…

Снова наблюдатель, хоть в этот раз разум не окутывает забвение. Видит, чувствует. Безумство потакать порыву тёмной части души, но ещё большее безумство утонуть во тьме.

Компромисс. Его жизнь сплошной компромисс. Даже сейчас.

За соседней стеной покои короля, который чуть не был отправлен есть одуванчики с корней; чуть дальше по коридорам – нежные объятья любимой. А он здесь, в гостевых покоях, топит злость и голод в объятьях первой встречной.

Что ж, а она даже хороша.

Или это он так на неё действует? Хм, а он у неё первый, так что скорее всего.

Мнётся в растерянности, но жадность заставляет её напирать и выпрашивать. Забавно наблюдать за её реакцией и прискорбно, что аж скулы сводит.

Интересно, видела ли она раньше нагого мужчину?..

Как мило – робеет и столь местами неуклюже храбрится, но старательно целует и облизывает его. Будто по учебнику.

Скука.

Что ж, он просто обязан помочь и научить.

Придерживая снизу за подбородок, водит головкой по губам, и, как только она попыталась игриво ухватить, вдавил внутрь. Тихий писк и тщетная попытка вырваться. Провёл пальцем вокруг – трещинки в углах рта назавтра будет болеть. Утереть проступившие слёзы и обхватил ладонями щёки, ощущая как изнутри их столь грубо распирает член.

Двигаться… Нестерпимо хотелось двигаться. Двигаться резче, ощутить этот окутывающий влажный жар по самые яйца… Но девушка давилась, даже не и заглатывая треть.

Пожалуй, можно дать отдышаться.

И, когда она думала, что сия пытка её уже миновала, снова властно притянуть, вдавить её язычок и уткнуться в самые гланды.

И ещё раз. И снова.

Она уловила темп и даже можно было больше не удерживать, руки уже не упирались в него и не останавливали, но бесстыдно пропали под нижней юбкой, оголив бледные ноги.

Тьма плотоядно оскалилась в предвкушении – настало время основного блюда.

Поднял и нагнул, заставив довольно жёстко проехать по ковру щекой, и откинул на спину юбки.

Мокрая. Дурманящий сладкий запах похоти.

Большой палец легко соскользнул под сдавленное ойканье и его сразу туго обхватило внутри. Слишком туго. Второй большой палец вошёл с трудом под вялое сопротивление и тихий сдавленный стон – её тело хотело, но абсолютно не было готово.

Он медленно мял тощие бёдра девицы; два пальца всё так же оставались внутри неё, растягивая и заставляя истекать соками и тихо постанывать. И вот она уже сама начала подмахивать бёдрами, ища более грубых движений. Ну раз так… Он придвинулся ближе и рукой направил член, воткнувшись горячей головкой в разбухшие мокрые половые губы. Напряглась и притихла. Конечно, она успела подзабыть с кем имеет дело. Давить сильнее бессмысленно – член просто соскальзывает, хоть и бередит её плоть, подливая масла в огонь. Ещё и ещё, дразнить пальцем изнутри, размазывать смазку от опухшего клитора и цепляться за совсем крохотную дырочку ануса, ощущать, как её тело изнывает от нетерпения заполнить сосущую изнутри пустоту.

- Я чувствую… - он, нарочно сделав голос ниже, припал к её спине грудью, заведя член между ног и уперев головку в живот. – …ты же хочешь ощутить каково это, когда он внутри? – а сам направил её руку, заставляя обхватить и ласкать член. – Представляешь, вот он сейчас снаружи, а мог бы… - девушка невольно дёрнулась. - …медленно скользить, распирая изнутри твой чудесный животик… - усиливая сказанное, он легонько двигал бёдрами, размазывая смазку к животу, а девушка с каждым разом всё сильнее прижимала его член к себе, видимо пытаясь представить каково это и воображение распаляло её сильнее, но не давало желаемого.

Он довольно усмехнулся – девушка достигла кондиции и пыталась пальцами облегчить жар, да и член достаточно хорошо смазан.

Отстранившись, звериный взор позволил ему даже в этой темноте насладится видом похотливой самки, истекающей смазкой и желающей насадиться на крепкий член: виляет бёдрами, ища его наощупь, недовольно постанывает от нетерпения, руками с силой разводя бёдра и растягивая вход, приглашая…

Увы, этого будет недостаточно, деточка.

Усмехнувшись, он грубо впихнул два пальца и методично растягивал, давя с усилием, то вниз, то вверх, имитировал резкие толчки, а тело девушки отзывалось стонами.

Это всего лишь игра.

Добыча и охотник под покровом тёмной ночи…

И ничто не будет прежним после этой ночи.

Уступки и эгоизм…всё тщетно.

Аппетит приходит во время еды.

Зверь сейчас жаждал сочного мяса и мелкой косточки было уже мало. А Титр лишь на мгновение прикрыл глаза, уступая вновь…

- Представляешь, это всего лишь какие-то два пальца. А ведь член намного толще и приятнее. Если бы у тебя была не такая узкая щель, то уже нассс…лаждалась бы им сполна, - девушка недовольно заёрзала, выпрашивая больше ласки. – Но что поделать? Видимо для тебя это предел, - и он наигранно-ободряюще хлопнул по тощей ягодице, будто собираясь резко закончить и уйти.

Девушка недовольно застонала, пытаясь нащупать бёдрами и ухватить хотя бы ещё немного ласки.