И сам он жалок. Особенно сейчас. Сложившаяся ситуация затягивает на его шее поводок, пытаясь напомнить, кто он есть. Но поводок давно стал бумажный и одно неверное движение – маска послушного пса спадёт. Одним только Всевышним известно что тогда начнётся. Не было и речи, чтобы его приняли…какой он есть на самом деле.

Он слишком увлёкся. Ничего не изменится и не должно.

Сел, равнодушно оттёр ладони и торс о край выбившейся простыни. Опёршись на колени, привычно сложил пальцы домиком, закрыл сосредоточенно. Внутреннее чутье подсказывало, что вскоре Нимата опять захочет взять пару дней и он опять выпадет из собственной жизни, очнувшись после где-нибудь на краю земель и хорошо будет, если одетый и один. Хотя когда такое было…устало вздохнул.

Жизнь его – безумный водоворот и он в нём на утлой шлюпке даже без вёсел.

Встал, шумно выдохнув. Жестом зажёг свечу. Одежда была бесцеремонно отброшена в дальний угол. Омылся из кувшина. Из тусклого старого зеркала на него с презрением смотрел ладно слаженный молодой мужчина. Ладонью пригладил мокрые короткие чёрные волосы назад, заставляя воду стекать вниз по телу. Мощная шея, крепкие плечи и ни намёка на прежнюю иссушенную интеллигентность хранителя королевской библиотеки. Тяжёлый взгляд чёрных глаз. И губы слишком полные для мужчины, и эта дерзкая, еле уловимая, полуулыбка-полуухмылка… Неужели это действительно он? Невольно разглядывал собственное лицо будто впервые видя его. И как только тогда Нимате удалось убедить всех, что сухопарый отрок и это мужлан, которого он сейчас видит в зеркале – один и тот же человек? Изменения произошли слишком резко. Буквально неделю. Тогда он думал, что умрёт, либо от боли, либо от того, что кто-то заметит, что он не такой, как вчера. И ведь все верили. Даже больше – будто никто и не заметил. Конечно, были и те, кто вздрагивали, смотря с опаской, но потом смягчались, будто мысленно коря себя, что отчего-то не узнали сразу. Окружающее приняли его новый облик слишком быстро, а он вот до сих пор…до сих пор… Ему до сих пор чудилось, что он всё продолжает меняться. Будто с утра он на ноготь, но всё же выше, чем вчера, чуть сильнее, чуть быстрее…и мир становится меньше и ему тесно в нём.

- В твоих силах свернуть горы и возвести великую империю. Ты станешь самым великим властителем этого мира… - прошептал рядом знакомый серый голос и из полумрака медленно проступил сосредоточенный облик его проводницы. – Всё, что положено по праву королевской крови, даруется тебе с избытком, но и сам ты, не ведая оного, берёшь больше…

- И давно ты здесь? – холодно перебил он Нимату.

Невесомые одеяния недовольно зашелестели, но голос оставался, как и прежде, – ровным и скующе-отсутствующим:

- С тех самых пор, как ты прыгнул сюда из покоев своей любовницы.

Титр мысленно поперхнулся и недовольно сжал губы – значит, она всё видела.

- Она не моя любовница, - сухо возразил он.

- Любовник?

Тьма внутри вздыбилась, но его эмоции, как и прежде, находились в стальной хватке воли.

- Любовник господина верховного советника?

- Хватит.

- Ты перебил меня и теперь смеешь мне дерзить. Забыл кто я?

- Я уже тысячу раз высказывал свою позицию относительно всех этих моих «предназначений». Я думаю, что Всевышние сошли с ума, раз новорожденным раздают задачи на жизнь.

- Смертные такие забавные. С чего ты взял, что новорожденным? Я такого точно не говорила.

Обернулся и посмотрел в бездушные немигающие чёрные глаза.

- Да, ты права. Действительно не говорила. Но всё равно я не хочу быть…

- Не хочешь быть…?

Он вдруг увидел прямо перед собой серебряный трон, обтянутый синим бархатом, на изголовье наброшена расшитая мантия, подбитая песцом и горностаем, а на сидении небрежно лежит массивная корона и ждёт, когда её подцепят пальцем и обыденным отточенным движением закинут на голову…и рядом стоит трон поменьше и он знает для кого и видит её мягкую улыбку, и зала огромная и за её высокими резными дверями ожидают, и слуги послушно ждут, когда можно будет распахнуть…

- Нет, не хочу, - он с усилием отогнал видение.

- Я всё видела.

- Или сама мне всё это нарисовала…

Ему стоит поторопиться – он не хотел заставлять Барху ждать. Из платяного сундука выудил сменные шальвары, свободную тёмную рубаху, туго скрученный длинный плащ с капюшоном – грудь изнутри распирала горькая тяжесть, но всё же сейчас лучше оставаться незамеченным. В дальнем углу тускло блеснули богато украшенные резные ножны. Под сердцем дрогнула и жалобно потянула жила, сдавливая горло. Он поддался порыву и достал клинок с перевязью на пояс. Если его поймает охрана с мечом во дворце, то будут большие проблемы. Хотя под плащом и не так заметно, а желание опробовать заветный Мун Кадиз в деле было велико.

Действительно ли он был Яраном когда-то? Был ли он когда-то нескладным, иссушенный книгами, первым и самым юным советником короля? Может вся его память – сплошной обман и мысли не его вовсе… Но время не ждёт. Утопая в сомнениях и противоречивых мыслях, развеяв Печать и затворив за собой дверь, он оставил бестелесного проводника в клетушке одного.

Бархатная тишина и полки, ломящиеся от изобилия фолиантов и свитков, стремящиеся ввысь – всё в строжайшем порядке и рассортированные по специальной методике, разработанной им самим. Это его родная стихия и здесь он самый крупный хищник – никто не сможет оспорить его превосходства. И книги одним лишь своим присутствием давали столь желанное сейчас спокойствие. С любовью скользя пальцами по шероховатым корешкам, он ловко и тихо петлял меж узких проходов. Боковой выход из библиотеки – никто и не помнит, что он здесь есть, зато пройдя по короткому сырому коридору, можно быстро выйти к винтовой лестнице, которая удачно выходит к конюшням на заднем дворе, а там и до казарм рукой подать.

Ровный холод стен, гладкие отполированные тысячи ног камни ступеней – всё так привычно и обычно. Но внезапно зверь внутри встрепенулся и обнажил клыки в предвкушении добычи. Чужое желание убивать – он чувствовал его. Будто по щелчку пальцев, он весь внутри подобрался и чувства его обострились. Он видел её – чёрно-лиловая взвесь в воздухе. Альков. Незваный гость притаился в алькове чуть ниже, за поворотом и, как только он минует его, в спину прилетит удар. Неплохой план…был.

Он усмехнулся. Покрыл голову. Азарт будоражит кровь, сметая всякие душевные треволнения. Притворившись и как будто ни в чём не бывало прошёл мимо сокрытой в тени ниши. Чужая рука занесла кинжал над спиной, ещё мгновение и…ошарашенный взгляд противника – не церемонясь, одним выверенным движением Титр отбросил нападавшего на лестницу. Полёт был стремительным, а посадка довольно жёсткой. Короткий клинок, благоразумно поддетый носком, с металлическим обиженным бряцаньем проскользил по ступеням вниз.

Титр, плотнее надвинув капюшон на глаза, закрывая верхнюю часть лица, присел на корточках, уперевшись коленом в грудь, не давая встать нападавшему, ловко поправляя под плащом цепляющиеся за пол ножны – сей жест не остался не замеченным.

- Итак, кто тут у нас… - он поддел шарф, которым несостоявшийся убийца замотал почти всё своё лицо, и незаметно выпустил коготь, распарывая полотно. – Ну надо же, это Обрим…я разочарован. А старина Ликс возлагал на тебя такие надежды.

На по-деревенски простом с крупными чертами лице читался ужас и оторопь.

- Откуда…моё имя? – сумел лишь прохрипеть тот.

Отлично, он всё ещё инкогнито, хотя с ударом всё же переборщил.

- Самое главное – кто тебя послал и для чего, - холодно процедил Титр, выпрямляясь, глядя на оппонента сверху вниз. – Поверь, в твоих интересах отвечать на мои вопросы и говорить только правду. Надеюсь, я понятно выражаюсь?

- Даже если бы меня пытали, я не смог бы сказать, - отвечал Обрим, садясь кряхтя на ступень и взглядом шаря в поисках путей к отступлению.

- Хм, «не смог бы» говоришь. Давай зайдём с другого края. На кого ты по-твоему напал? – привычная менторская манера говорить брала верх.