— …Ты дал мне обещание, что никогда не забудешь. Но ты… ты не сдержал его. Так и помрёшь здесь один в своих треклятых иллюзиях!

Я резко замолчал. Глядя в мутные полные слёз глаза, казалось, что Армин вот-вот разрыдается, но на бледном осунувшемся лице не дрогнула ни одна мышца.

— Прости, я не подумал.

— Ничего, — вежливо и мягко отозвался он. — Когда человек не думает, можно быть уверенным, что тебе говорят правду. У собеседника просто нет времени, чтобы придумать очередную приятную ложь.

— Я не…

— Уходите.

— Извини, Армин!

— Прошу вас, уходите. И больше никогда сюда не возвращайтесь.

Арлерт отвернулся, уставившись немигающим взглядом в окно и сообщая тем самым, что наш с ним разговор закончен. Я развернулся и молча вышел из палаты.

Я потерял Армина. Потерял так же, как Кристу.

Часы отбили полдень. Я лежал на диване, свернувшись калачиком, положив голову на колени сестры. Микаса гладила меня по голове, иногда зарываясь тонкими пальцами в отросшие волосы. Порой она останавливалась насторожившись, точно дикая лиса, почуявшая опасность, а затем расслаблялась и продолжала перебирать каштановые пряди. Жан развалился в кресле, уставившись пустым взглядом в пол перед собой. Он теребил тонкую ниточку выключателя торшера, включая и выключая свет, и каждый раз, потянув её вниз, раздавался щелчок срабатывавшего механизма.

— Что мне делать, Микаса? Я запутался, уже ничего не понимаю. — Я прикрыл уставшие глаза.

Прошло уже больше недели с того момента, как я в последний раз виделся с Армином. Наступил ноябрь; арктический ветер задувал в окна, и дома стало зябко. Микаса пару раз ездила в больницу вместо меня, а по возвращении подробно рассказывала мне все новости, которые изо дня в день оставались неизменными. Казалось, охватившая меня апатия передалась и моим близким.

— Мы что-нибудь придумаем, Эрен. Обязательно, — нежно отозвалась сестра.

— Придумаем, — тихо повторил я. — Да ты задолбал уже!

Последние слова адресовывались Жану. Он кинул на меня быстрый взгляд и отпустил ниточку выключателя, погасив напоследок свет.

В дверь позвонили; все трое затихли прислушиваясь. Мы с Кирштайном переглянулись.

— Ты кого-то ждёшь? — поинтересовался он.

Я отрицательно покачал головой. Затем встал с дивана, подошёл к входной двери и, выждав мгновение, распахнул её. На пороге, оперевшись на стену и засунув руки в карманы дутой куртки, стояла Имир.

— Привет, — отсалютовала она.

Я секунд пять тупо смотрел на неё, потом захлопнул дверь прям перед носом девушки, даже не удостоив её ответом.

— Эрен, подожди, — Микаса плавно отстранила меня и вновь открыла дверь; Имир не сдвинулась ни на сантиметр. — Извини моего братца. Прошу, проходи.

Девушка протиснулась между мной и сестрой, наградив меня презрительным взглядом, стянула с себя кроссовки, не развязывая шнурков, и, не раздеваясь, бесцеремонно прошла в гостиную.

— Неплохая квартирка, — усмехнулась Имир, с любопытством рассматривая убранство комнаты. — «Лимона» на два потянула бы, а то и больше.

По-прежнему сидевший в кресле Жан удивлённо глянул на меня. Я облокотился о косяк и скрестил руки на груди.

— Чего тебе надо, женщина? — грубо спросил я, пропустив колкость мимо ушей. — Явно не по-дружески в гости заскочила.

— Боже упаси. Я по поручению Хистории.

— Я не знаю никакой Хистории и знать не хочу, — выплюнул я.

— Ах да, ты знаешь её под именем Криста.

Я сжал кулаки и подался вперёд — мне жутко захотелось втащить этой конопатой стерве.

— Эрен, не надо, — Микаса придержала меня и вышла вперёд, обратившись к гостье: — По какому поручению?

— Она просила передать тебе это, — Имир протянула мне маленький прямоугольный листок.

Я взял его и посмотрел содержимое — чек на пятьсот тысяч реле. Внутри всё перевернулось. Только что в моих руках появилась палочка-выручалочка, решение всех проблем. Напрягало лишь одно — из чьих рук ко мне пришло спасение. Воспоминания всплыли перед глазами, отдавшись болью в груди.

— Тебе же это надо было? — продолжала Имир.

Я не ответил — всё моё внимание было устремлено на маленький листок в дрожащих руках. В любой бы другой ситуации я бы скомкал чек и швырнул бы его прямо в лицо Имир, но сейчас… от этой бумажки слишком много зависело.

— Можешь передать своей начальнице, что благодарности она от меня не дождётся.

Имир закатила глаза и томно вздохнула:

— Поверь мне, Йегер, Криста уже давно от тебя ничего не ждёт.

Микаса пошла проводить Имир, а я всё стоял в дверях и пялился на чек. Всё это время молчавший Жан встал с кресла и подошёл ко мне, заглянув в листок.

— А вот и решение, — присвистнул он.

Я поднял на Кирштайна безумные глаза и робко кивнул.

Чек обналичили сразу же, в ближайшем отделении. Запихнув пачки денек в рюкзак, мы с Микасой и Жаном сели в красный седан и помчались в больницу. Всю дорогу я нервно кусал нижнюю губу и неотрывно смотрел на городской пейзаж за грязным окном автомобиля. Микаса сидела рядом, держа меня за руку.

— Всё хорошо, Эрен, теперь всё будет хорошо, — Микаса сильнее сжала мою ладонь.

Жан поддержал жену:

— Армину осталось потерпеть ещё немного. Кстати, у него же сегодня День Рождения, да? Думаю, подарок ему понравится.

Я машинально кивнул и через силу улыбнулся — я совсем забыл про День Рождения Армина.

Машина быстро катила по субботней автомагистрали; дрожь всё не унималась.

В больнице было людно — как и всегда в выходной день. Брженской на месте не оказалось. К счастью, нам на глаза попалась рыжая медсестра, поставленная к Армину, Петра Рал, и мы втроём сразу кинулись к ней.

— Мисс Рал!

Завидев нас, девушка остановилась. Лицо её было бледным и усталым, а живые глаза были полны грусти. Она поздоровалась и слегка улыбнулась.

— Мисс Рал, — прерывисто проговорил я, не в силах сдержать своё возбуждение, — мы собрали нужную сумму, мы можем сделать операцию Армину.

Улыбка сошла с губ медсестры, глаза наполнились слезами.

— Мне жаль, — сдавленно проговорила она, — но мистер Арлерт скончался вчера вечером.

Рюкзак упал на пол. Мне резко стало не хватать воздуха, будто рёбра тисками сжали лёгкие. Пред глазами встала пелена, а звуки стали приглушёнными, они словно раздавались за толстой стенкой. Жан что-то кричал, но я не мог разобрать его слов, Микаса крепко сжимала моё запястье и гладила по спине, что-то нашёптывая мне на ухо. Я глотал воздух ртом и никак не мог надышаться, точно он и вовсе не доходил до измученных лёгких.