— О, — пролепетала она, — кажется, к тебе пришли, Армин. — Взор голубых глаз устремился на меня. — Ладно, не буду вам мешать. Загляну к тебе чуть позже.
— Хорошо, Петра, — сказал Арлерт. — Спасибо.
Девушка кивнула и, проходя мимо меня к выходу, лукаво подмигнула.
— Да ты здесь в малине, — присвистнул я, провожая взглядом медсестру. Я прошёл в палату и бесцеремонно — впрочем, как и обычно — уселся к Армину на кровать.
Он внимательно смотрела на меня, словно изучая, и молчал.
— Погода сегодня просто чудесная, — продолжал я. — Надо бы попросить тебя во двор вывезти, хоть свежим воздухом подышишь. Вижу, ты себя лучше чувствуешь. Прям бодрячком! — Я шутливо чуть толкнул его в бок. Армин слегка качнулся и недовольно скривился. — Эй, ты меня слышишь? Ну скажи хоть слово, а то ты меня пугаешь.
И он сказал. Сказал три слова, болью отдавшиеся в моём сердце:
— Извините, мы знакомы?
Комментарий к Глава 17
Это, конечно, не сонгфик, но всё же:
Эрен и Криста: Khan Solo - Море
Эрен и Армин: MiyaGi [sHau] - Море
========== Глава 18 ==========
— Знаю я, что он беспамятный, — надрывался я, — ответьте мне, почему он не помнит, что с ним было несколько дней назад!
Холодные серо-голубые глаза главврач беспристрастно смотрели на меня. Глупо было ожидать от женщины хоть какого-то маломальского разнообразия в её речах. Каждый раз, осведомляясь о состоянии друга, я получал один и тот же ответ:
— Мистер Йегер, болезнь мистера Арлерта…
— Заткнитесь, — процедил я сквозь зубы, грубо перебивая Рико. — Вы только и твердите про болезнь. Я плачу за лечение Армина не для того, чтобы каждый грёбаный раз слышать от вас про прогрессирующий рост опухоли.
— Мы делаем всё, что в наших силах, — не поддаваясь раздражению, заявила Брженска.
— Да ни хера вы не делаете!
— Следите за языком, уважаемый! — Правый глаз главврача нервно задёргался, а до сих пор спокойное и красивое лицо изуродовало маской злости. — Есть то, что никому не дано исправить. Смиритесь, мистер Йегер!
Смиритесь…. Это слово прозвучало тем же тоном, тем же бесцветным голосом, каким ещё несколько месяцев назад мне зачитывали приговор в суде. Да, сейчас из уст Брженской прозвучал приговор, только после него не последовало спасительного « Вы можете его обжаловать…».
Сильная усталость, словно волна разрушающего цунами, нахлынула на моё истерзанное душевным муками тело.
— Я никогда не смогу с этим смириться, — тихим, точно далёкое эхо, голосом проговорил я и, еле волоча подгибающиеся ноги, вышел из кабинета.
В последнее время я стал слишком много думать. Не скажу, что мысли были приятными или неприятными. Они всё больше были никакими. Точно воздух: прозрачными, неосязаемыми, но необходимыми. Казалось, что если я хоть на минуту перестану думать, то задохнусь в той пустоте, что останется во мне. Я стал чаще звонить сестре — пусть даже и звонки были по пустякам, всё больше проводил времени в людных местах, создавших иллюзию неодиночества, и почти каждый день приезжал в больницу к другу. Но сейчас, стоя перед палатой, я смотрел на табличку с именем Арлерт и не видел ничего, кроме обычной фамилии, которую носят ещё множества людей.
Постучал в дверь, точно к незнакомому, и после неуверенного «да», вошёл внутрь. В комнате пахло лекарствами — давно уже привычному для меня запахом. Я подошёл к кровати и молча сел на рядом стоящий стул. На долю секунды мне причудилось, что я услышал морской прибой, тот самый, что слышишь из большой перламутровой раковины, приложив её к уху, и почувствовал запах соли. Но стоило мне оторвать взгляд от своих ботинок и устремить его на больного, как мимолётное видение растворилось в синеве чужих глаз. Они смотрели на меня с беспокойством; Армину было некомфортно в присутствии незнакомца, и, чтобы меньше смущать его, я снова уставился на свои ботинки.
— Вы Эрен Йегер, да? — неуверенно начал Армин, и внутри меня вспыхнул огонёк надежды.
— Ты помнишь?
В порыве я резко поднял голову и всем телом подался вперёд, моментально сокращая расстояние между нами. Арлерт густо покраснел, инстинктивно отстраняясь от меня и отводя взгляд в сторону.
— Н-нет, мисс Рал сказала мне, медсестра.
Разгоревшийся было огонь мигом погас, лишая меня тепла. Я принял исходное положение, сильно ссутулившись и крепко сжав край стула между бёдер.
— Ясно…
Повисло неловкое молчание. Ещё совсем недавно моменты тишины с Армином были естественным. Мы могли оживлённо беседовать друг с другом, а потом резко замолчать, уходя каждый в свои думы, и упиваться наступавшей тишиной. А сейчас я судорожно подбирал тему для разговора с человеком, который видел меня впервые.
— Мистер Йегер…
— Эрен. Прошу, зови меня просто Эрен.
— Эрен, вы, ты… — его голос дрогнул, — вы же знаете Жана Кирштайна, моего лечащего врача? Я давно не видел его. Мне сказали, что его заменили, но причину замены мне так и не назвали.
Я не поверил своим ушам. Жан Кирштайн. Только что имя Жана прозвучало из уст Армина. Имя человека, которого Арлерт повстречал после меня. Почему? Почему он помнил его?
По телу прошла мелкая дрожь. Я медленно поднял голову и немигающим безумным взглядом уставился на больного.
— Жан? — Я сглотнул и облизал иссохшие губы. — Кого… кого ещё ты помнишь?
Армин задумался на пару секунд, а затем стал перечислять имена: Микаса, жена мистера Кирштайна; Саша Браус, вроде, коллега; Ханджи Зоэ, Марко, Томас и Марло — люди, с которыми он тесно общался, но не помнил, как и где встретил их. Он помнил всех, кроме меня. Он помнил всё, кроме тюрьмы. Его мозг словно поставил блок на горькие воспоминания, связанные с местом, где он потерял всё дорогое, что у него было, и заменил их сладкой иллюзией.
— Мисс Брженска — главврач, вы, скорее всего, знаете её — сообщила, что скоро меня выпишут. — Лицо Армина озарилось лучезарной улыбкой; сердце в груди сжалось. — Я так жду этого. — Арлерт задумчивым взглядом смотрел в окно на деревья с редкой пожухлой листвой, на бесконечное голубое небо, так редко появляющееся в последнее время, а с губ не сходила лёгкая улыбка. — Мне нельзя здесь задерживаться. Дедушка болен, и я должен быть сейчас с ним. Я соскучился, надеюсь, с дедушкой всё хорошо. Вот бы поскорей нам встретиться.
На глаза навернулись слёзы. Обида сжигала меня изнутри. Меня забыли, только меня. Я столько для него сделал, а Армин смотрит на меня как на совершенно постороннего человека.
— Ты не встретишься со своим дедушкой. Больше никогда, — сдавлено проговорил я, а затем резко встал, опрокидывая стул, и закричал, глотая обжигающие слёзы: — Он мёртв, ясно тебе?! Уже почти полгода как. А хочешь знать, как мы познакомились? В тюрьме! Да-да, оба за убийство сидели. Не ожидал?..
Я выплёвывал ему правду в лицо, без запинки рассказал Армину всё, что случилось с ним, с нами с лета и по сей день. Рассказал всю мерзость, которую он забыл, которую его мозг так тщательно старался скрыть от своего хозяина. Поддавшись мимолётному порыву, я уже не смог остановиться. С каждым едким словом на хрустальной душе Армина появлялась новая трещина, и я даже не заметил, как, перейдя запрещённую черту, раздался звон разбившегося сосуда.