Воспоминания разговора в дождливую ночь яркой вспышкой возникли в голове, и ответ пришёл сам собой.
Каких трудов мне стоило уломать Жана отпустить Армина на день из больницы. И только клятвенно пообещав, что я буду тщательно следить за Армином и соблюдать все врачебные рекомендации, Жан согласился.
Одолжить у него красный седан оказалось не менее трудной задачей, но и тут зять не устоял перед моим напором.
До пункта назначения, куда я хотел отвезти своего друга, было приблизительно девять часов езды, поэтому ехать надо было с утра.
В семь часов, когда солнце только намекало на восход, я уже стоял возле палаты Арлерта. За дверью было тихо. Армин не спал, я знал это точно. Как-то раз он сказал мне, что боится засыпать, потому что боялся не проснуться. Он с отрешённым взглядом рассказывал мне, что каждый раз, открывая глаза после сна, он тихо шепчет себе: «Я всё ещё жив». Меня пугал его голос. Слабый, тихий, голос человека, который уже не мог больше сопротивляться усталости. Дверь открылась без привычного скрипа — смазали петли, возможно, в этом была заслуга Жана. Рядом с койкой уже привычное инвалидное кресло — не так давно другу стало трудно ходить. Армин не спал. Обычное полусидящее положение, обычный взгляд сквозь грязные больничные окна на бесконечное небо. Старушка Смерть скребла своими костлявыми пальцами по стеклу, играя похоронный марш. Друг не обращал внимания, он тихо ждал, когда в палате их будет уже двое. Страшно…
— Армин. — Без ответа, но не в пустоту. — Утро, Армин. — Не время поддаваться меланхолии. — У меня для тебя сюрприз. — Лёгкое движение светлой головой. Я знал, ему не всё равно. — На день заберу тебя с собой, поедем кататься.
Я подошёл к кровати и присел рядом с Арлертом.
— М? Зачем? Я не хочу. — Говоришь одно, а жаждешь совсем иного. Ты давно мечтал вырваться из этих стен. Ты сильный Армин, намного сильнее меня.
— Это не обсуждается. Не зря я перед Жаном на коленях ползал.
— Ты? — Первая искра в потемневших глазах. — Пф, да в жизни не поверю. Ты слишком горд для этого.
— Вот-вот, так что не делай из моей гордости напрасную жертву. Ноги в руки, и вперед навстречу приключениям!
— Эрен, — выдохнул Армин, — вся моя жизнь – одно сплошное приключение.
Я помог другу одеться и усадил в инвалидное кресло. Хоть он опять капризничал и ругался, что пойдёт своими ногами, я уговорил его сесть в коляску, ссылаясь на то, что всегда мечтал кого-нибудь так повозить, чуть ли не мечтой детства оказалась. Друг за последний месяц исхудал, а тёмные круги под глазами и бледность стали его постоянными спутниками.
Мы вышли во двор больницы. Осенние разноцветные листья прибило к бордюру недавним дождём, птицы щебетали в высоких кронах берёз и клёнов. Я медленно вёз коляску по аллее, в конце которой уже были видны красный седан и фигура его владельца.
— И почему мне кажется, что я совершаю фатальную ошибку, — Жан ухмыльнулся и пожал мне руку.
— И за кого же ты волнуешься больше, — поинтересовался я, — за Армина или за машину?
— Мы едем на машине Жана? — заговорил Арлерт. — Почему не на твоей?
Я так и не признался другу, что за бесценок продал свою “ласточку”, что уволился с работы и чуть не распрощался с квартирой.
— Э-э, — вопрос застал меня врасплох. — Я её в ремонт сдал, да.
Армин подозрительно посмотрел на меня.
— Ясно. — Кажется, пронесло.
Усадив Армина в машину и закинув кресло в багажник, я ещё раз выслушал инструкции от Кирштайна.
— …Да понял я. Верну в целостности и сохранности.
— Не сомневаюсь. И вот ещё, — Жан достал из кармана куртки пластиковую коробочку и протянул мне.
Я открыл крышку и обнаружил три ампулы с прозрачной жидкостью и столько же одноразовых шприцев.
— Возьми, — настаивал он. — Будешь колоть через каждые пять-шесть часов, ну или когда совсем станет невмоготу.
— Я ещё за тот раз не заплатил. Я не могу взять их.
— За них не надо платить. Просто возьми. Пойми же, Эрен, не ради тебя старался.
— Старался? Подожди, ты что, украл их? — Я моментально всучил коробку обратно Кирштайну. — Ты спятил? Это же наркотики, идиот. А если тебя раскроют, а если меня полицейский на дороге остановит и найдёт ампулы? Меня же посадят! Опять!
Жан закрыл мне рот рукой и притянул к себе.
— Будешь так орать, — прошептал он, — так точно все узнают. А насчёт последнего не волнуйся – я выписал тебе рецепт. Он с ампулами. — Жан снова отдал коробку мне.
— Ты ненормальный, — сдался я.
— Все мы в душе психи.
Северная магистраль была свободной. Я мягко вёл автомобиль, объезжая ямки и притормаживая на кочках. С Армином мы не разговаривали, он почти всю дорогу спал или – что наиболее вероятно – делал вид, что спал.
Ближе к полудню захотелось есть. Местом для обеда послужил небольшой магазинчик на заправке. Оставив друга в машине на парковке, я поспешил за продуктами. Выбрал пару сэндвичей, а в автомате купил горячий чай. Вышел на улицу и, подойдя ближе к автомобилю, увидел, что передняя дверца распахнута, а друга нет на месте. Сердце в груди ёкнуло; я выронил из рук обед и побежал к седану.
— Армин? Эй, ты где? — Я обошёл машину спереди. — Армин! Ар…
Взгляд упал вниз – Арлерт сидел на земле, прислонившись к задней дверце, тело не двигалось, а голова была опущена вниз.
— Очнись, Армин! Ну же! — Взяв друга за плечи, встряхнул его.
— А, Эрен, ты вернулся, — подал он голос, и от сердца отлегло. — Ты вовремя, помоги мне, а то у меня красиво не получается.
Армин показал руки – несколько неровных свежих порезов покрывали его левое запястье, тонкие струйки крови красными нитями обвивали ладонь; перочинный ножик был крепко зажат в дрожащей правой руке.
— Ты… Ты что удумал?! Отдай сейчас же! — Я попытался забрать у него ножик, но хватка была мёртвой.
— Нет! Я не могу больше это терпеть. Я устал. Она не перестаёт… Она постоянно… — Армин схватился руками за голову и сжался. — Всё время, голова… Я хочу покончить со всем этим!
Пощёчина, и друг моментально успокоился.
— Дай сюда, эстет хренов. — Я забрал ножик и выкинул его куда подальше. Где-то сзади прозвучало позвякивание металла. — Если голова болит, почему мне не сказал? Для таких случаев лекарство есть. Я сейчас.
Достав из бардачка пластиковую коробочку и аптечку из багажника, вернулся к другу. Открыл ампулу, наполнил шприц, как мог закатал рукав куртки и застыл на месте – от постоянных капельниц и уколов на предплечье Армина образовался большой синяк, места уколов виднелись маленькими красными точками.
— Эрен, пожалуйста.
— Да.
Я аккуратно ввёл иглу и надавил на шприц. Наркотик потёк по жилам, разнося долгожданное облегчение. Никогда не думал, что когда-нибудь буду вкалывать другу то, что унесло из жизни тысячи людей. После этого продезинфицировал порезы на запястье и наложил стерильную повязку.
— Прости, что ударил тебя, — сказал я, завязывая бинт, — рука сама двигалась.
— М, сам виноват. Извини за истерику.
