— Всё прошло. Позволишь? — Я убрал с подоконника ногу, и Армин присел напротив меня, прислонившись к раме. Я протянул ему кружку с кофе. Он сделал глоток и, скривившись, отдал её обратно. — Горько.

Армин выглядел уставшим. Он был ещё совсем молод, но мне показалось, что за время, что я не видел его, он постарел лет на десять. И эти спокойные глаза. Глаза старика на молодом лице.

— Как ты думаешь, Эрен, что в этом мире всё решает? — Он вглядывался в чёрное небо, словно пытаясь найти ответ на свой вопрос.

— Деньги, — особо не задумываясь, ответил я. — Если у тебя есть деньги, Армин, то тебе доступно абсолютно всё. Ты — король, повелитель всех и вся. Без денег же ты — никто.

— В чём-то ты прав.

— А что думаешь ты?

— Время. — Я удивлённо взглянул на Арлерта. — Я считаю, что всё решает время. Всё в этом мире подчиняется времени, но время не подчиняется ничему. Ты не можешь его ни ускорить, ни замедлить, ни остановить, ни тем более повернуть вспять. Ты полностью подчинён его власти. Чтобы вылечить раны, нужно время; чтобы родилось новое существо, опять-таки нужно время. Но оно может как излечить тебя, так и погубить. Знаешь, сколько времени есть в запасе, чтобы спасти только что умершего человека? — спросил Армин, не глядя на меня, и тут же ответил: — Пять. Всего пять минут, а дальше наступает смерть мозга, и человека уже не вернуть в мир живых. Люди, как и всё в этом мире, не живут вечно. У каждого есть свой коротенький отрезок, который время с большой любезностью предоставляет человеку.

Всё. Хватит с меня.

Я поставил чашку на стол и решительно взглянул на друга.

— Армин, посмотри на меня. — Арлерт даже не пошевелился. — Посмотри на меня, Армин. — Он опустил голову, а потом медленно повернулся ко мне лицом. — Что случилось с тобой? И даже не говори, что ничего. И что это за номер был в субботу? А про вчера я вообще молчу. Перестань уже всё держать в себе, прекрати уже заниматься этим мазохизмом. Что произошло, Армин?

Арлерт уставился на свои руки и не сильно сжал их в кулаки.

— После того как тебя освободили, охранники словно с цепи сорвались. Они ужесточили режим содержания, отменили прогулки и стали кормить один раз в день. Кроме того, администрация ввела запрет на частные звонки и дни «свиданий», тем самым полностью изолировав нас от внешнего мира. Заключённым это было не по нраву, и уже через несколько дней по тюрьме поползли слухи о восстании. Заключённые разбились на две группы: те, кто поддерживал акт неповиновения, и те, кто был против насильственного решения сложившегося конфликта. Ты, наверное, и сам уже догадался, что последних было меньшинство. Собрав небольшую группу, мы с Марко и Томасом решили достучаться до остальных, что до добра это всё не доведёт, но всё было тщетно. И вот настал этот день. — Армин сглотнул и сильнее сжал кулаки. Ему было тяжело, но я не мог останавливаться на полпути, я должен был всё узнать. — Если в мире и существует Ад, то в тот день он был именно в тюрьме. Это была не просто массовая драка заключённых и охранников, а бойня. Охранники с дубинками и пистолетами и заключённые с кухонными ножами и заточками. Я даже не мог понять, кто есть кто. А потом… А потом я увидел Томаса. Он пытался остановить какого-то заключённого, набросившегося на охранника. Всё произошло так быстро. В руках заключённого сверкнула сталь, и вот Томас уже лежит на полу, а по его комбинезону расплывается огромное ярко-алое пятно. А я просто стою, как болван, не в силах и шагу ступить, и смотрю, как он умирает. Вот кто-то колошматит меня по голове, и я теряю сознание. — Армин немного успокоился. — Очнулся я уже запертым в своей камере. И лишь вечером узнал, что кроме Томаса погибло ещё девятнадцать человек, среди которых был Марко.

— А Марло? — тихо поинтересовался я.

— Марло освободили досрочно за несколько дней до бунта. — Он немного помолчал, а потом вдруг сказал: — Ничего бы не изменилось, Эрен.

— О чём ты? — Я непонимающе взглянул на друга.

— «Если бы я тогда поступил иначе, изменилось бы что-нибудь?» — ты ведь об этом сейчас подумал? — У меня перехватило дыхание. — Ответ – нет. Ничего бы не изменилось.

— Армин, я…

— Все… Мама с папой, дедушка, Марко с Томасом, даже та женщина в магазине – все, кого я любил; все, кого я знал, кто встречался со мной; все они погибли. Погибли из-за меня. — Его голос дрогнул. — На мне проклятье, Эрен.

— Из-за этого ты не хотел, чтобы я приходил к тебе, не хотел выходить из тюрьмы? Ты думал, что, если ты останешься со мной, то я тоже умру?

Армин качнул головой в знак согласия. Я шумно вдохнул, а затем рассмеялся. Рассмеялся так громко, как смеются маленькие дети, чтобы отогнать прочь все свои страхи.

— Знаешь, Армин, ничего глупее я в жизни не слышал.

— Спасибо, Эрен, ты умеешь поддержать в трудную минуту, — устало проговорил он и, прислонившись головой к раме, закрыл глаза.

— Извини, но это действительно глупо. Перестань уже винить себя. Иногда жизнь преподносит нам омерзительные сюрпризы, и мы просто должны их пережить. И поверь, со мной ничего не случится плохого. Я не умру только потому, что ты рядом, Армин.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я смотрел, как грудь Армина мерно поднимается и опускается, а черты его лица постепенно смягчаются. Я смотрел на него и знал, что сейчас передо мной всё тот же Армин, каким я его помнил, всё тот же молодой человек с морем в глазах и прекрасной улыбкой. Знал, что где-то там, за длинной чёлкой, по-прежнему находится уродливый шрам, отнявший у него половину жизни. И как бы дальше всё не сложилось, я останусь собой, а Армин — Армином. По-другому ведь и быть не может.

Я обещаю, Армин.

========== Глава 14 ==========

Прошло три недели с тех пор, как Армин поселился у меня. За это время он немного оправился от случившегося и уже меньше походил на амёбу. И сейчас я понял, что действительно в этом мире всё решает время. Ничто не происходит мгновенно, но ничто не длится бесконечно. Я верил, что однажды смех Армина станет весёлым и правдивым, а море в его глазах вновь засияет. И мои ожидания окупились сполна.

Как-то раз я вернулся с работы пораньше и увидел в прихожей чужие ботинки. Коричневые мужские мокасины в дырочку, если быть точным. И я определённо знал, кому они принадлежали. Такой кошмар мог носить только один человек.

— Армин, зачем ты впустил в дом домашний скот? — поинтересовался я, снимая ботинки.

— Йегер, ты возбуждаешься, что ли, когда подкалываешь меня? — грубо отозвался гость.

Я прошёл на кухню.

— Я не подкалываю тебя, Жан, а лишь называю вещи своими именами. — Я поздоровался с Армином и снова обратился к зятю: — Я же не виноват, что ты конём уродился.

Армин прыснул, и Жан кинул на него недовольный взгляд.

— На свою б рожу сначала глянул. И если уж на то пошло, то я не какая-нибудь дохлая кляча, а вольный Арабский скакун.

— Ну, во-первых, не вольный, Микаса тебя уже давно оседлала, а, во-вторых, ты не на Арабского скакуна похож, а скорее на… — я не на долго задумался, — на Финскую.

— Я бы сказал, больше на Ганноверскую, — вставил Армин, — у них шея и челюсть более вытянутые.

— Даже название подходящее.

— Ганно, — спокойно повторил Арлерт, — третья буква «н», Эрен.

— Ну спасибо тебе, Армин, — недовольно пробубнил Жан, — я думал, ты на моей стороне. — Друг поднял руки вверх, мол, он здесь ни при чём, и Кирштайн цокнул языком.