И вот вечером, перед ужином, когда меня охватила новая волна паники, к нам в камеру вошёл Майк. Окинув помещение оценивающим взглядом, он уставился на меня.

— Йегер, — голос недовольный и мерзкий, — с вещами на выход.

Смысл слов не сразу дошёл до меня, я лишь тупо пялился на Собаку, не в силах пошевелить и пальцем.

— Ну, что уставился? Оглох, что ли?

— Эрен, — Армин возбуждённо теребил меня за рукав комбинезона, — у них получилось, Эрен. — Он светился от счастья.

— Д-да, — выдавил я из себя.

Дрожащими руками я стал собирать свои вещи, которых было не так много. После того, как я снял со своей койки постельное бельё и свернул его, я решил попрощаться со своим другом.

— Ну, вот и всё, — сказал я, — я рад, что встретил тебя вновь. Без тебя бы в этом обезьяннике было бы очень скучно.

— И я рад, Эрен. Спасибо, что скрасил моё одиночество.

Мы крепко обнялись, Майк надел на меня наручники, и я, взяв вещи, вышел из камеры. Перед уходом я повернулся и последний раз взглянул на Армина — на его лице снова играла улыбка. Последняя улыбка для меня.

— Я рад снова вас видеть, мистер Йегер.

Я сидел в кабинете Пиксиса. Я уже сдал свои столовые приборы, постельное бельё и переоделся из тюремного комбинезона в костюм, в котором меня и привезли в тюрьму в первый день.

— Что же, поздравляю вас с освобождением, — продолжал Дот, — хоть вас и не оправдали, но согласитесь, что условный срок тоже не так плох, как реальный, — он исподлобья посмотрел на меня.

За месяц этот человек совсем не изменился, ну, разве что морщин стало немного больше.

— Согласен, — ответил я, — неплохой подарок.

— С моей стороны я могу пожелать вам больше не нарушать закон. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.

— Не волнуйтесь, сэр, с этого дня я ступаю на путь исправления.

Пиксис недоверчиво посмотрел на меня.

— Хочется верить, мистер Йегер, хочется верить.

После этого он сделал несколько отметок в моём личном деле, и меня вывели из кабинета.

— Всего вам доброго, Эрен, — сказал напоследок Дот, и дверь за мной закрылась.

Я вышел на улицу, и в лицо сразу ударил прохладный вечерний воздух. На улице было свежо, лучи заходящего солнца золотыми бликами играли на стенах тюремного здания и свежей зелёной траве. Где-то щебетали птицы, наполняя улицу звуками их незамысловатых песен. Летнее безоблачное небо алым горящим полотном раскинулось над моей головой. Я глубоко втянул ноздрями чистый воздух — этот запах свободы. Он одурманивал, опьянял меня. Мне хотелось кричать, кричать от этого сладостного ощущения. Как странно: ты начинаешь ценить то, что у тебя есть, только когда у тебя это отнимают, а получив заветное обратно, клянёшься всем богам, что будешь беречь это как зеницу ока.

— Эрен! — я повернулся на женский голос — Микаса, в чёрном облегающем костюме с юбкой и в туфлях бежала ко мне на всех парах. Её угольные волосы шёлковыми прядями развивались на ветру.

— Микаса! — Как только она подбежала ко мне, я ловко обхватил её под коленями и лёгким движение поднял над землёй. Она радостно вскрикнула и обхватила меня руками за шею, а я закружил её. Звонкий смех сестры эхом отдавался в глухой тишине каменных стен.

— Я так рада тебя видеть, — сказала она, когда я поставил её на ноги, — я… Боже, что они с тобой сделали? — испугано проговорила сестра, когда внимательней рассмотрела меня. — На тебе же живого места нет. Я покажу этим иродам!

Она уже собралась отправиться в здание, но я взял её за запястье.

— Микаса, успокойся. Всё со мной нормально, жить буду, — нежно проговорил я, а для верности улыбнулся. Злость и беспокойство в её медных от солнца глазах стали уходить, сменяясь радостью и лаской.

— Да, не слабо они тебя там потрепали, — к нам подошёл Ханнес, и я пожал ему руки.

— Привет, Ханнес, давно не виделись, — отсалютовал я. — Шрамы украшают мужчин.

— Шрамы, но не фонари под глазами, — возразил тот и подмигнул. — Что ж, добро пожаловать на волю!

— Спасибо, дружище, я так благодарен тебе. Я уже и не мечтал вдохнуть свежего воздуха. — Я перевёл взгляд на Микасу, которая всё еще держала меня за руку. — И тебе спасибо сестрёнка. — Брюнетка ласково взглянула мне в глаза и слегка улыбнулась.

— Ну, идём, — не выдержал Ханнес, — а то это место угнетает меня.

Мы прошли по территории тюрьмы и вышли за ворота. В глаза бросился красный седан, что был припаркован на другой стороне улицы. Возле него со скучающим видом стоял молодой русый парень с бритым затылком. Этот силуэт я узнаю из тысячи.

— Здравствуй, Жан, — сказал я, подойдя к автомобилю.

Тот явно был удивлён или даже немного напуган моим видом.

— З-здарово, — запинаясь проговорил Кирштайн, пожимая мою протянутую руку. Однако удивление продлилось недолго. — Ни фига они тебя отделали, — насмешливо проговорил он. — Вот это да. Знаешь, мне тебя даже жаль немного.

— Ой, спасибо тебе, дорогой зятёк, — язвительно отозвался я. — Мне тебя так не хватало.

— Жан, Эрен, прекратите, — встряла Микаса, — стоило вам только встретиться, а вы уже собачитесь. Жан, ему и так тяжело, а ты ещё и задираешь его. — Микаса сердито посмотрела на своего мужа. Тот раздражённо выдохнул и извинился.

Мы все четверо сели в автомобиль, Жан завёл мотор, и седан тронулся с места. Я откинулся на спинку заднего сиденья и прикрыл глаза. Наконец-то, всё закончилось. Месяц, проведённый в тюрьме, был не самым тяжёлым месяцем в моей жизни, но я был выжит как лимон. В машине играла ненавязчивая музыка, Ханнес и Микаса о чём-то негромко разговаривали, иногда вставлял своё слово Жан. Красный седан плавно плыл по шоссе, изредка подпрыгивая на кочках и попадающих под колёса камнях. Дорога от Розы до Марии составляла чуть больше двух часов без учёта пробок, и я решил немного вздремнуть. Тело ещё немного болело, и, приняв удобную позу, я освободил свою голову от мыслей. На секунду перед глазами промелькнул образ Армина со счастливой улыбкой на лице, и я невольно улыбнулся сам. Я почувствовал на щеке тёплую мягкую ладонь сестры. Она погладила меня, а затем взяла мою руку, сплетая наши пальцы. Через десять минут я заснул.

Дорога заняла чуть больше времени, чем я планировал. Мы подъехали к моему дому около одиннадцати. Мы с сестрой поднялись на тринадцатый этаж и, отворив замок, вошли в квартиру. Первое, что бросилось в глаза, это идеальный порядок. Я вспомнил, в каком виде оставил свою квартиру, — полная противоположность. Микаса основательно подготовилась к моему приезду. Она быстро рассказала о судебном процессе, показала, где что лежит, чтобы я не искал, и даже провела экскурсию по битком набитому всякими вкусностями холодильнику.

— Эрен, может, я останусь у тебя сегодня? — молящим голосом спросила она уже на пороге.

— Микаса, я не маленький ребёнок, — возразил я, — сам справлюсь. — Тут через открытую на кухне форточку послышался глухой гудок автомобиля. — Слышишь, Жану уже не терпится. Не заставляй своего муженька ждать. Вам ещё Ханнеса отвозить.