— Что вам надо? — сердито спросил Армин, сжимая кулаки, — разительная перемена. — Вы и так уже достаточно сделали.

— Да не кипешуй ты, — сухо ответил тот, — вы уже получили своё.

— Тогда зачем вы здесь?

— Я за Йегером, — брюнет внимательно посмотрел на меня. — Одевайся.

— Я больше не позволю причинить вред своему другу, — возразил блондин.

Леви удивлённо посмотрел на него — не часто на лице коротышки можно было увидеть хоть какую-то эмоцию.

— Армин, — сказал я, пытаясь успокоить своего защитника, — всё в порядке.

— Но… — я улыбнулся ему, и он замолчал.

— Я весь ваш, сэр, — усмехнулся я.

Брюнет презрительно взглянул на меня. Армин помог мне натянуть на себя комбинезон и ботинки. Когда я был готов, Леви кивком дал указание, и в камеру вошли Эрд и Гюнтер. Взяв под руки, они вывели меня из камеры. Однако Аккерман покидать её не спешил.

Я сидел в кабинете Ханджи уже минут десять. Здесь по-прежнему невыносимо пахло медикаментами, и была чрезмерная стерильность — наверняка коротышка постарался. За это время шатенка успела раздеть меня до нижнего белья и как следует обработать небольшие ссадины. Однако было большой любезностью со стороны Леви отправить меня к доктору. Уж не знаю, было ли это его личным решением или его кто к стенке припёр, но я был ему благодарен.

— Ты на Леви не злись, — мелодичным голосом проговорила Ханджи, забинтовывая моё запястье, — он только с виду угрюмый и злой, а в душе он очень добрый.

«Видимо, очень глубоко в душе, в душевной Марианской впадине», — подумал я.

— Работа у него такая, — продолжала Зоэ, — он так сильно переживает по этому поводу.

От этих слов я скривился. Мне казалось, что ему вообще чужды такие понятия, как «переживание» и «сострадание». Он вообще был для меня человек-загадка: грубый, немногословный, безэмоциональный, но в то же время он умел любить, и это можно было понять, лишь взглянув на окрылённую Ханджи. Я по опыту знаю, что женщина без любви, словно засохший цветок, что утратил нежность своих лепестков, насыщенный яркий цвет и благоухание. Ханджи же с каждым днём расцветала всё больше.

— Ну, что тут у тебя? — в кабинет вошёл Аккерман и, пройдя через всю комнату, сел за стол.

— Ты не слабо с ним поработал, Леви, — отозвалась Зоэ, — мне необходимо время.

— Ты главное лицо поправь и зуб посмотри, а остальное неважно.

В течение часа Зоэ колдовала над моим телом и лицом, чтобы придать ему маломальски стоящий вид. Она забинтовала запястья и щиколотки, скрывая содранную кандалами кожу, зашила наиболее глубокие раны и сняла швы с пореза на ладони.

— А теперь посмотрим, что там с твоим зубом.

Я оделся, сел в стоматологическое кресло, и Ханджи включила лампу — яркий свет сразу ударил по глазам, и я зажмурился. Шатенка взяла в руки зеркальце и стала осматривать мою ротовую полость.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Леви. — Поправить сможешь?

— У него корень в десне остался, придется удалять, — заключила Зоэ.

— Ну это ясно, новый сможешь сделать?

— После удаления должно пройти две-три недели, прежде чем устанавливать имплантат.

— Чёрт, — раздражённо проговорил брюнет.

— Что, опять не сдержался? — полюбопытствовала шатенка.

Тот лишь потёр виски, и довольная Ханджи улыбнулась.

Зоэ сделала мне анестезирующий укол, и через пару минут левая часть нижней десны уже онемела, а вместе с ней и немного язык. Затем она взяла в руки щипцы, и, подцепив корень зуба, рванула его на себя. Но не всё так просто в нашем бренном мире — зуб не поддался.

— Ого! — воскликнула шатенка. — Глубоко засел. Ещё разочек.

Она снова, с большей силой, рванула зуб на себя, и он, наконец, покинул десну. Во рту сразу почувствовался железный привкус.

— Вот и ладушки, — радостно заключила Ханджи, вертя в руках зажатый в щипцах остаток зуба. — Два часа не пить и не есть, — сказала она, заталкивая мне в рот кусок ваты. — Свободен.

— Сколько же из-за тебя проблем, — хмуро сказал брюнет, взяв меня за предплечье. Я недовольно посмотрел на него. Затем он обратился к Зоэ: — Если спросит Эрвин, скажи, что, — он замолчал, а потом махнул рукой, — ничего не говори.

— Ладушки, — отозвалась та с широченной улыбкой на лице. — Поправляйся, Эрен, — добавила она перед тем, как за нами закрылась дверь кабинета.

Меня привели обратно в камеру. Комендантский час прошёл, и сейчас все собирались на работы. Войдя в хату, я увидел Армина, сидящего на кровати, понурив голову и вертевшего в руке резинку для волос.

— Армин.

— Эрен!

— Ты в порядке? — одновременно спросили мы.

— Да, всё хорошо, — так же вместе ответили друг другу.

Я прошёл в камеру и сел рядом с ним.

— Что они с тобой делали? — взволнованно спросил блондин. — И почему ты так странно говоришь?

— Ои мэна, тфу, — я вынул изо рта окровавленную вату, — они меня к Ханджи отвели, — повторил я уже чётко. — Подлечила немного.

— Это же здорово, — воскликнул он улыбаясь, но улыбка моментально сошла с его губ, и он снова понурил голову.

— Армин, что случилось? Что этот коротышка наговорил тебе?

— Ничего, — пробубнил он. — С чего ты вообще взял, что что-то случилось?

— Ты опять губы кусаешь. Ты всегда так делаешь, когда тебя что-то волнует.

Он поднял голову и в упор посмотрел на меня своими печальными голубыми глазами.

— Завтра состоится повторное слушание твоего дела, это правда?

Его взгляд молил меня, чтобы я ответил «нет».

— Да, — выдохнул я, — правда. Прости, что не сказал тебе раньше. — Я отвёл взгляд в сторону.

— Тебе не за что извиняться, Эрен. Это же замечательная новость, ты сможешь вернуться к своей прежней жизни и забыть весь этот ужас. Разве ты не хочешь этого? — В его глазах стояли слёзы.

«Я хочу этого больше всего, Армин».

— Без тебя будет немного скучно, — в его голосе чувствовалось напряжение. — Знаешь, Эрен, ты… единственный человек, который назвал меня другом.

Арлерт печально улыбнулся. От этой улыбки защемило в груди. Будто какая-то невидимая струна порвалась в моей душе.

— Эй-эй, Армин, — я взял его лицо в свои ладони и, притянув его практически вплотную к своему, взглянул в его наполненные лазурным морем глаза, — не смей падать духом, слышишь, не смей ставить на этом точку. Живи, Армин.

По щеке блондина прокатилась слеза.

— И не смей тут рыдать, — воспламеняюще сказал я. — Ты же не девчонка и не гей, чтобы сырость разводить. Ты — натуральный натурал.

— Натуральный натурал? — недоверчиво переспросил тот, утирая слёзы.

— Самый натуральный из всех, кого я видел, — с этими словами я порывисто встал с постели и, не рассчитав траекторию, сильно ударился головой о верхнюю койку. Я снова повалился на кровать и схватился за ушибленное место. От боли у меня заслезились глаза.

— Натуральный натурал, — повторил Армин, насмешливо глядя на меня сверху вниз. Я лишь недовольно посмотрел на него.

Настал день «Х». Я был как на иголках. Меня очень взволновало то, что Микаса не звонила мне. Я утешал себя тем, что еще утро, и процесс, может быть, вообще ещё не начался. Сейчас моя дальнейшая судьба полностью зависела от Ханнеса и сестры. Я был беспомощен сделать что-либо, мне оставалось только ждать. Единственным человеком, который не давал мне свихнуться, был Армин. Ему даже не нужно было ничего говорить, ему стоило всего раз взглянуть на меня и улыбнуться, чтобы я осознал — всё будет хорошо.