Жизнь геолога - воздух, вода.

   Пролетит - не заметишь, когда.

   Только жить соберёшься сполна,

   На висках заблестит седина.

   Каждый думал о чём-то своём, сокровенном. А вокруг - темень беспросветная. От костра не хотелось уходить в тёмную прохладу ночи, посеревшей от густого тумана и заползать в уже успевший отсыреть спальник.

   19.01.2014

   В лагере (продолжение)

   Я люблю смотреть на воду. По надобности и не по надобности - подходила к ручью и наблюдала за его течением. В серебристых струях ручья, отливающихся золотом осколочков отражённого солнца, без труда можно заметить темноватые идеально сложенные фигуры рыб разного размера, снующих змейками против течения, грациозно извивающихся, делая иногда резкие выпады в сторону жертвы. Это - хариусы. Опытные геологи, находясь в длительных маршрутах по таёжным дебрям, умудрялись вылавливать их голыми руками из этих студёных горных потоков. Уха, сваренная на костре в походном котелке из этой благородной рыбы, бесподобно вкусна. Ещё вкуснее хариус, поджаренный на вертеле.

   Полевые работы подходили к концу. Почти весь состав геологоразведчиков собрался у огромного костра, недалеко от могучего кедра, растущего рядом с огромным гранитным утёсом, что придавало ему ещё более величественный вид. Кругом было чисто, не было никакой растительности и мы сидели вокруг такого большого жаркого костра, непринуждённо пели песни и рассказывали всякие небылицы. Тогда я с сожалением узнала, что в их бытность вот такой кедр ради интереса был сожжён. Какой-то глупой голове стало интересно, как он запылает. Я не могла слышать и убежала в лес подальше. Случайно там я встретила молодого геолога с ружьём (в основном наша партия была укомплектована тогда выпускниками Свердловского горного института 1955-57 гг.). То был выпускник МГУ выпуска1953-го года. Мы разговорились. И тут он у меня спросил: "Сколько рябчиков до вечера он должен застрелить, чтобы заслужить мой поцелуй?" Мне вдруг это показалось забавным, и я сказала: "Три". Парень тут же исчез. Мы встретились с ним на базе, когда стало вечереть. Он сказал мне, что я дала ему посильную задачу, но помешала вон та лохматая туча, которая перекрыла с запада солнечный свет. Мы посмеялись. Значит - не судьба.

<p>

Зимовка</p>

   По результатам сезонных работ в одном районе исследований возникла необходимость выяснить одно из рудопроявлений в зимний период с применением горных выработок. Мне предстояло вести геологическую документацию.

   База для зимовки расположилась на высоком берегу реки Парьи, притока Ляпин, впадающего в Северную Сосьву.

   Помещение для ИТР было обширным рубленым бараком с нарами, разделёнными железной печкой из двухсотметровой бочки, которую предстояло топить дровами. Нары покрыты толстым слоем войлока. Около окна - стол для камеральных работ, а в углу располагалась рация. Для рабочих также из дерева срублены были бараки, баня, обширная кухня и сооружена среди скал печь для выпечки хлеба.

   В состав ИТР входили, кроме меня, и.о. начальника участка Виноградов Александр Викторович, старший геолог Ким Высоцкий и радист Василий Завалишин.

   26-летний Александр Виноградов, романтик по натуре, худощав, с крупными чертами, серо-голубыми глазами. Слегка сутул, но это придавало ему некую привлекательность. Закончил Свердловский горный институт и успел поработать в Северной экспедиции на реке Енисее. В Саранпаульской экспедиции с 1961-го года под руководством начальника экспедиции В.А.Чепкасова, начал работать с и.о. инженера по бурению и на других, более ответственных должностях, занимаясь организационными работами по перебазировке геологоразведочных партий с одного участка на другой с тяжёлой техникой и с буровзрывными работами.

   Ким Высоцкий 25-и лет и Василий Завалишин 23-х лет, оба среднего роста, светловолосые и общительные.

   На участке ожидали вертолёт МИ-4 с грузом на борту и с и.о. начальника участка А.Виноградовым. Погода для посадки на реке Парье была неблагоприятной. По долине реки дул шквальный ветер, как по трубе, завывая и закручивая колючий снег.

   Вертолёт показался, но его гула не было слышно. Под напором сильного ветра его снесло и он исчез из поля зрения. Так уже бывало, но тогда был вертолёт МИ-1, меньше этого, и после нескольких попыток приземления он исчез в пурге, не приземлившись. Но Ми-4 появился снова. Коснувшись колёсами снега, он завис в воздухе. Из распахнувшейся двери вертолёта выскочил человек и по грудь утонул в снегу. Причём вокруг была поднята стена снежной пыли, больно бьющей в лицо, сильно затрудняющей дыхание и движение. Из двери машины спешно выбрасывались мешки, ящики и прочий провиант, необходимый для зимовки. Затем выскочили люди. Дверь мгновенно захлопнулась. Вертолёт медленно поднимался, набирая высоту. Потом, сделав носом слабый нырок для разбега, выправился и исчез в снежной круговерти.

   А.Виноградова я впервые видела в Саранпауле среди людей, оформляющихся на работу, в коридоре конторы. Нередко на участок работ прилетал начальник экспедиции. После деловых разговоров мужчины подолгу засиживались по ночам, играя в покер, преферанс, очко на мелкие деньги. Вечерами делать было нечего. Освещение было свечное. Я неотрывно наблюдала за игрой. Моё внимание притягивала не сама игра, а движение красивых рук Александра. Мне нравилась его обворожительная жестикуляция, когда он общался с кем-либо. Движение красивых кистей рук с длинными гибкими, в меру толстыми подвижными пальцами с нежной кожей аристократа, перебирающими карты, мутили моё воображение. Вероятно, это ему передалось по генам из далёкого прошлого, как позже мне поведала его мама, от одной из прабабушек-дворянок. Невысокая фигура Вениамина Александровича Чепкасова - начальника экспедиции - напоминала колобка с добрыми голубыми глазами, при встрече с которыми мне передавалось ощущение, словно меня нежно погладили по голове. Мне это было настолько приятно, что сразу хотелось спать, и руки, за которыми я так вожделенно следила, становились отчуждёнными и не интересными, я тут же залезала в спальник и мгновенно засыпала. У Вениамина Александровича было двое детей младшего школьного возраста.

   Объекты работ находились на значительном расстоянии от зимовья. Наше обмундирование состояло из полушубка, ватных брюк, шапки-ушанки, валенок, рукавиц, комплекта лыж. Зимний день короток, поэтому всё необходимое для работы готовилось с вечера.