На деревне до первых петухов не смолкала гармошка, смех и задорные частушки девчат.

   Василий был мастер на все руки. Он мог валенки подшить, корзину сплести, вязал сам сети и ловил ими рыбу. Имел собственную лодку. Однажды он поймал огромную щуку. Он нёс ее с берега реки, перекинутую через плечо, держа за жабры. Он тащил её на спине. Хвост её шлёпал его по ногам, едва не касаясь земли. Дивное диво. Детишки со всей деревни сбежались, сопровождая его. Взрослым он говорил: "Приходите, отрублю кусок. Оказывается, он давно заметил передвижение странного чудища по воде и стал наблюдать за ним. Когда этот предмет переместился к камышам, ближе к отмели, он решил осторожно подплыть с другой стороны островка и замер, всматриваясь. Тут-то он разглядел длинное тёмное тело щуки с трезубцем на спине. Изловчился - и вот трофей.

   2015 г.

<p>

Моему деду Никандру посвящается</p>

   В раннем детстве мне крупно повезло. У меня был замечательный дед - отец моей мамы. Его звали Никандром. Я помню его добрые глаза, его улыбку, его свистульки, дудочки, всевозможные игрушки, которые он так любовно мастерил для меня из дерева. И, самое главное, он поощрял мои шалости, за которые меня могли наказать, каким-то чутким отношением давал мне понять то, что не следует делать, чтобы не огорчать близких людей. Тут я призадумывалась и всегда находила, что прав дед, и ещё больше привязывалась к нему.

   Семья наша была большой. Вокруг стола собиралось человек по восемь. Сидели на длинных скамейках, придвинутых к столу, а по торцу стола придвигались стулья. Первое блюдо хлебали из общих чашек и деревянными ложками, выструганными дедом из дерева. Я была левша от рожденья. Родные говорили, что кушать нужно, держа ложку в правой руке. И лишь только один дедушка похваливал меня и, подражая мне, держал ложку и кушал только левой рукой.

   Однажды он сделал мне замечательный подарок. Только с годами можно оценить и с огромной теплотой в душе вспомнить всю доброту, подаренную мне в то незабываемое время, связанное с его присутствием в моей жизни.

   Месяц март был холодным. И всё же, к концу месяца, постепенно, зима стала отступать. Повсюду стали появляться проталины, освободились от снега завалинки и на прогретые солнышком деревянные скамейки выползали старички и старушки погреться. Голые ветки и стволы деревьев, нагреваясь от тёплого воздуха, растапливают своим теплом, спускающимся вниз, снег вокруг их основания, обнажая землю в виде чёрных кругов. Прилетели первые вестники весны скворцы и заняли скворечню на высокой стройной берёзе вблизи нашего дома. К весне дедушка делал красивые скворечники, все щели которых законопачивал куделью, чтобы птицам в таких домиках было тепло и уютно. Затем размещал их высоко на стволах деревьев. Птицы занимали приготовленные для них квартиры, пели свои благодарные гимны весне и деду, а через некоторое время на ветвях берёзы и других деревьев висели красивые иссиня-чёрные в крапинку скворчиные детки и разучивали разные песенки, отчего во дворе стоял самый настоящий скворчиный гвалт. Затем они срывались с веток, соединялись с другими такими же стайками, образуя чёрные тучки в небе, резвясь и радуясь жизни. Дед мой всё что-то стругал, сколачивал, словом был постоянно чем-то озабочен.

   Приближался мой день рождения. А я, в последнее мартовское утро, к счастью, оно оказалось тёплым и солнечным, наскоро накинув на себя своё пальтишко и всунув ноги в попавшие валенки с калошами, выбежала на крылечко. Прямо на меня смотрела мастерски сделанная из дерева лошадка, величиной с подросшего жеребёнка. Выглядела она сказочно. С гордо поднятой головой, пышной гривой и хвостом из тонких, по-весеннему нежно-зелёных ивовых прутьев; мне показалось, что вот она встанет на дыбы и сейчас заржёт. На спине её лежало седло, сложенное из маминой фуфайки. На крыльцо вышел дед. Он хитро посмотрел на меня и спросил, хочу ли я на ней прокатиться. Я изумлённо посмотрела на него, всё ещё не веря в то, что она поедет, но согласилась. Дед высоко поднял меня. Затем осторожно посадил на лошадку. Но она не повезла меня, а стояла на месте.

   Мне лошадка очень даже полюбилась. Приходили часто мальчишки из соседних дворов, садились в седло и, изображая Чапаева, с шашкой и с криком налетали на мнимых противников, которые появлялись с палками между ног и самодельными шашками. Начиналась битва. Иногда игра заходила так далеко, что оказывались и пострадавшие. До драки настоящей не доходило. Услышав шум во дворе, дед выходил во двор и брал в руки метлу... Всем было всё ясно.

<p>

</p>

<p>

Рис. 4: Дорога из Чёрной на Шашову</p>

   Пребывание моего деда в нашей семье пришлось на трудные военные годы. А какой он был рыбак замечательный!!! Я своим дедом Никандром очень гордилась. Он был отличным рыбаком, имел свою лодку, много сетей для ловли рыбы, сети вязал сам из крепких ниток и ещё из ивовых прутьев плёл морды, которые имели круглую конусообразную форму-мешок. Основание морды плавно загибалось, вовнутрь, зауживаясь как в воронке, заканчиваясь узким отверстием-горлом для захода туда рыбы. Верх конуса завязывалось туго или просто затыкалось чем-нибудь. В морду рыба заходила свободно, но выйти из западни навряд ли могла. Ставились эти приспособления в ручьи навстречу течению в углублённые места и закреплялись шестом, втыкаемым в грунт. Дед ловил рыбу по ночам. Бывало, утром он приплывал к берегу на лодке, до предела заполненной рыбой, в основном чебаком, карасём, небольшими щуками. Чаще такие солидные уловы случались по весне во время паводка, или когда вода спадала. Крупным уловам радовались все жители деревни. В летнее время сохранить такую массу рыбы без холодильника было невозможно, тем более, такие солидные уловы были не редки. Поэтому мама раздавала рыбу соседям, особенно тем, кто сильно бедствовал. Народ благодарил деда, называя его кормильцем. Я видела, как глаза деда лучились от счастья в эти минуты. Он снова и снова уплывал за речку, где у него были раскиданы по прибрежным ракитам сети на просушку. Там он чинил их. Пришла беда. В воздухе установилась зловещая тишина. Из-за дома и дальше над задворками надвигалась чёрная беспрерывно рокочущая туча. В туче змеями сверкали молнии. Поднялся шумный ураган, сметая и поднимая вместе с дорожной пылью солому и срывая крыши с построек. С треском упал, расщеплённый молнией высокий тополь. Застучали крупные отдельные капли дождя. Потемнело кругом. Начался ливень. Под напором меняющего направление ветра, волнами менял своё направление и ливень, напоминая бушующий океан на картине Айвазовского "Девятый вал". Дед часто выходил на крыльцо и смотрел в небо, которое не подавало никакой надежды на прекращение дождя и ветра. Наконец, на третий день небо стало проясниваться. По нему быстро неслись тяжёлые чёрные тучи, местами открывая глубокое ясное голубое небо. Сильный ветер разгонял тучи, движение на нём становилось интенсивнее и порой казалось, что гроза уходит. Когда раскаты грома удалились, дождь перестал, ветер немного приутих, да и облака, несущиеся по небу как бешеные, поредели, он всё же решил переправиться на противоположный берег реки чинить свои сети. Но гроза вернулась, и дед погиб от удара молнии во время починки сетей под большой раскидистой ракитой, рассечённой молнией пополам.