Ждет.

   Он все понял и побежал к дорожке этой, чтобы маму закрыть от удара стальной цепью.

  Раскололась Земля.

  Трещина площадь пересекла, из нее пламя к небу. Он, огонь презирая, прыгнул сквозь... - Я люблю тебя мама!

  Небо вспыхнуло.

   Он очнулся. Окошко озаряла луна. Он на грязных тряпках лежал, на топчане из досок, а в ногах у него строгим охранником кот расселся.

   - Аська? Ты откуда?

  Прыгнул кот и физиономию облизал. Схватил за рукав рубашки зубами и потянул с лежанки его, а как встал, то к открытой двери побежал из мрачной маленькой комнатки. Василий и сам рад убраться. Так рванул во двор, что чудом не полетел кувырком, как прогнившие доски крыльца провалились.

   - Давай-ка, родной, выводи, пока не сгинули мы здесь.

   Тот побрел потихоньку по высокой траве, заметный в дорожке лунного света. Пришлось довериться, понятия не имел Василий, как к людям вернуться.

  К кринице вышли, отдышались, воды попили. Дальше было легко, по тропинке.

  Только жутко.

  Потихоньку версии перебирал. Может быть задремал у родника? Разморило, голову напекло, вот и все страхи.

  Очень правдоподобно.

  Главное, что не страшно.

   Развеселился, как к деревне подошли. У калитки домика старица на пеньке сидит. В изумрудную душегрейку, позументом под серебро отделанную, завернулась и клюку в руке держит тяжелую, дымчатым железом окованную. Поджидает кого-то?

   - Смерть в глазах твоих, странник.

   - Заблудился я ненароком.

   - Третьи сутки, как пропал.

   - Я же только утром ушел.

  В небо указала старуха, а там, между тучами луна полная огромная, цвета меди красной. Аккурат полнолуние.

   - Как же так?

   - Счастье носишь, что с проклятой поляны живым выбрался.

   В темную игру нечисть сыграла, но легкость к нему пришла, как маму прозрел, словно на свет заново народился. Без долгих объяснений вещи собрал и, до свидания.

  Все исполнится в срок

   Дома, не успел он ванну принять, как Рая примчалась разволнованная с новостями - Я на аэровокзале копию твою встретила!

   - Не был, не причастен, Аська свидетель.

  На Ленинград зарегистрировалась, а тут, вижу, вылитый ты на посадку к автобусам направляется. Подскочила, а с ним дама средних лет.

  Он внезапно разволновался, - Это же... !

   - Вот-вот, мой милый. Ты как-то обмолвился, помню, что сирота...

   - Папа скончался, когда я в институте учился, а как документы его разбирал, то выяснил, что я приемный.

   - Знаешь, а женщина голубоглазая и шевелюра у нее рыжая, как у Нины. Я даже вспомнила, как слышала однажды, что мужчины порой в женщин влюбляются, на мать их похожих,

   - Я должен ее увидеть. Рейс догадалась запомнить?

   - Не такая уж я и дура, записала даже. Жаль, что никакой информации.

   - Есть кое-что. Отец сохранил бумажный обрывок с надписью Летисия.

  - Так чего мы думаем? Рванули. Я же теперь поняла, кого столько лет любила.

   - Не путайся под ногами.

   Так, в прекрасный летний денек, оказался мужчина в небольшом, но бурно растущим, по причине ударных строек, городе.

  На постой устроившись в частном секторе, он в редакцию сходил, с прессой насчет помощи поговорить, но кто местные газеты читает?

   Десяток тетрадей школьных в клеточку приобрел и приступил к работе. До рассвета обходил улицы, естественно асфальтированные и освещенные. На всех автобусных остановках, попадающимся по пути, на столбах фонарных объявления прикреплял, красным фломастером написанные: "Потерял счастье. Очи, что аквамарины чистые, а кудри сияют благородным золотом. Жду с 18.00 в сквере", а ниже приписал "Leticia". Как закончил работу, так на рынок прокатился, а оттуда домой, где отдыхать в кровать завалился.

   К часу назначенному возле скамейки две кастрюли поставил большие, у хозяина и соседки его одолженные, полные розами пунцовыми, купленные им, можно сказать, оптом, на рынке.

  Ждать недолго пришлось. Он неплох был собой на внешность. Пяти минут не минуло, как первая, кареглазая и блондинистая от пергидроля, поинтересовалась - Это вы за счастьем?

  После дружно двинулись. Все со взглядами, синеву отдающими, и прическами от светло-русых до темно-каштановых, розу в дар получали и воздушный шарик.

  Потянулись девчата, заполнили аллею.

   На заре запел город. Сначала робко. Симпатюля с хвостиком рыжим, книгу листая, вспомнив розу вечернюю, улыбнулась, и к счастью, в сердце порхнувшее нежно, прислушалась, засмеявшись, - Летисия. В окно открытое упорхнуло имя и понеслось над домами и стройками вкруг. К обеду Летисия, счастье, звучало везде и повсюду, вдруг радость явившаяся из ниоткуда.