Пока полевой дневник заполнишь кривыми строчками, потом его закапаешь, что девица тургеневская французский интимный роман слезами залила, прежде чем распахнуть ставни и амаранта свистнуть пошататься, освобожденной от опостылевшего корсета рачительными ручками горничной, по аллеям при интимном свете луны.

   - Иди ко мне, маленький, кыс-кыс-кыс - послышался из-за накаленного брезента мурлыкающий бархатный баритон, дополненный в паузах полутонами активного бульканья жидкости, кипящей в котелке.

   - Совсем по жаре, Петрович, тронулся? - из-под навеса высунулась изрядно обросшая жесткой щетиной физиономия, увенчанная невообразимой рыжей шляпой из панамской соломки с бэндом ржавого тона по тулье.

   - Посмотри, - указал направление к недалекому бархану, вольготно развалившийся на старой, весьма потрепанной, циновке у примуса мужчина.

   - Только кота для полного блаженства и не хватало - мужчина аккуратно принял в руки цветастую пиалу.

   - Тише, а то разбудишь соседей ненароком,- шепотком, с шутливой опаской, запротестовал мужчина, названный Петровичем, а по-простому Иван, однокашник Василия со студенческой скамьи.

  Зверек, плутовскую мордочку с острыми ушками выставив из-за рога дюны, лениво посматривал на шефа их маленького коллектива, моцион, по привычке своей неизменной, словно за день не нагулялся, совершающего вокруг импровизированной кухни.

   - Чем вам животное не нравится? - внезапно жесткая тень легла на его, опаленное знойным солнцем лицо, но губы чуть улыбнулись, - как знать откуда он к нам пришел и что рассказать желает?

   Необъяснимая тоска начала потихоньку сковывать разум страшным предчувствием. Что в этот раз приготовил ты мне, зверушка, - он присмотрелся к зверю, развалившемуся беззаботно на раскаленном песке, припоминая весьма знакомое ему предчувствие близкой смерти.

  Встречался уже с таким, а как уйти удалось тогда от курносой, то досель в сомнении пребывал - причудилось?

   Кот серый мчится по белому песку и связку рыбы на шпагатике за собой тащит. Соль на рыбке мерцает снегом, режет льдистым холодом по глазам, сверкая под солнечными лучами, а кот уносится вдаль. Кот из далекого детства.

   Он замерзал, а тут потеплело и стало понятно, что смерть подошла вплотную. Так вышло. Машина застряла в глубоком снегу, накиданном внезапной метелью. Пришлось до близкой окраины города своими двумя топать.

   Метель разошлась со временем, мороз усилился. Попался он в ловушку зимы и уже смирился, что спать ему под снежным саваном, но здесь кот серый из снега выскочил.

  Сердце, почти застывшее, чуть из груди не прыгнуло, как потянуло в детство его, в котором серый кот бежал по песку со связкой в зубах ворованной рыбы.

   Он подбежал к мужчине, к ногам ласкаясь. Морду задрал усатую к небу, тучами закрытому снежными и мяукать начал, словно от кого-то чего-то требовал.

   С неба ясного опустилась к ним радуга. Кот по ней побежал серый, давно уже ушедший. На дуге разноцветной он котенком стал белоснежным. Сам пушистый такой и на шее его ленточка, - голубая с серебряным колокольчиком. Глазки синие у него, хлопают в удивлении, а с усов распушившихся капают сливки. Он мохнатыми лапками машет, как плывет в семицветной радуге и он очень торопится, очень спешит...

   Кот огромный белой масти соскочил на снег с радуги. Посмотрел он на Сергея пламенным взглядом. Тот почувствовал, что согрелся неведомым теплом и пошел за котом, а где лапы его касались земли, там тропинка стелилась между сугробами. Шел себе потихоньку загадочный кот, а человек за ним следовал.

   Оказалось, что совсем рядом теплится огоньком окошко в домике. Он дошел до него и упал в бессилии. Только что и сумел поскрести в стекло замерзшее окостеневшими пальцами.

  Отворилась дверь.

  Выжил.

   Может быть обойдется на этот раз? Мысли прервал резкий крик птицы - Котов барханных, ребята, я примечал, но чтобы чайки тут летали...

  Все дружно ввысь уставились, а птица, встревоженная вниманием, издав скрипучее кар-ррр, сбросила лишний груз.

   - Точно попала, - удовлетворенно констатировал Иван, рассматривая серовато-белую кляксу, расползшуюся на полях рыжей шляпы. Хохотали дружно, даже кот восхищение выразил, помахав пушистым хвостом меткой крачке.

   - Примета верная, Василий, что словишь фарт, если беда не нагрянет, - хмурым движением левой брови, недовольный чем-то, Сергей Николаевич остановил шутки - тушенка в резерве имеется?

   - Последнюю, на обед с макаронами слопали. На ужин только сухая картошка, чуток помидоров вяленых, да на завтрак щепотка чая и горсточка парварды вперемежку с изюмом.

   - Понятно, что кот с нами чай с бубликами распивать не надумает, но странно, что на люди вышел - шеф, всматривался в светило, спешившее поскорей смыться от жары за горизонтом, - поспать нынче не получится.

   - А чего бояться?

   - "Афганец", медом не покажется. Давайте в хижину нашу парусиновую заползайте, анекдоты травить, чтобы лихо не прозевать.

   Развалились под провисшим матерчатым пологом, тревожась слегка, естественно, но еще особо не доверяя предостережению старшего, подыскивая тему для длинного разговора. Надо бы поговорить, но что-то не идет беседа.

   В сумраке вой истошный послышался, а следом обрушился ураган. Оглушил Василия, свернувшегося в калачик под пыльной подстилкой, лицо отрезав от бушующей стихии маской из намотанной на него тряпки. Поначалу размышлять пытался, как-бы не заползла в его убежище приблудная дружелюбная эфа, но как-то обрывками пошли образы, а там и исчезли... покой.

   Он учуял, как загнанный зверь, дуновение курносой. Протянулась к стрелкам часов костлявая длань...

  Замерли часы надолго-надолго, а потом... тик...