Аля резко отодвинула скамейку, поднялась, взяла сумку и чемодан и, не глядя на официантку, переместилась к конкурентам. Она выбрала столик на крайней линии, так что ее и море разделяли только подрагивающие на ветру нежные цветы в глиняных горшках. Ей даже не нужно было меню, она точно знала, чего хочет, и через пять минут на столе перед ней появились два ведерка – одно с пряными скорлупками мидий, второе – с бутылкой молодого белого, умостившегося в ледяной крошке.

Официант налил ей вина, и, когда он отошел, Аля чокнулась с пустым бокалом на другой стороне стола, предназначенным для ее несуществующего кавалера.

– За несуществование! – она выпила весь бокал залпом и откинулась на мягкую спинку стула.

Ей наконец-то было хорошо.

Аля закончила есть и допила вино одновременно с французами, и как-то незаметно для самой себя, расплатившись, пошла вслед за ними – конечно, соблюдая приличную дистанцию.

После выпитой почти целиком бутылки ее штормило, она пару раз споткнулась на крупных камнях набережной и безумным усилием воли убедила себя идти дальше за французами, вместо того чтобы попробовать залезть прямо с чемоданом – очень хотелось! – в одну из пришвартованных у причала бело-синих рыбацких лодок.

Совсем скоро иностранцы свернули на узкую мощеную улицу, и Аля, повернув вслед за ними, оказалась в Старом городе. Дома здесь выглядели невероятными гибридами старорусских бревенчатых теремов и немецких фахверков. Над основательными, чаще каменными первыми этажами нависали, опираясь на бревенчатые балки, деревянные вторые этажи с массивными ставнями.

Группки туристов – семьи с детьми, идущие в обнимку парочки, подружки-пенсионерки – неторопливо перемещались по хорошо освещенным маршрутам – от сувенирной лавки к ювелирному магазину, от кафе-мороженого к коктейльному бару. Засмотревшись на писанного маслом радужного дурковатого кота в витрине одной из лавок, Аля почти потеряла из виду своих французов, но вовремя выхватила в толпе красное пятно футболки одного из них и поспешила за ним.

Свернув еще раз, Аля оказалась на тихой улочке с увитыми виноградными листьями домами. Французы как раз заходили в один из них. В голове у Али вдруг пробежала мысль – а вдруг это не отель? Вдруг они просто снимают квартиру? Она знала, что в таком состоянии вряд ли найдет дорогу обратно к набережной. На шее выступили капли пота, ее резко затошнило.

Однако, заставив себя сделать несколько шагов в сторону светящегося дверного проема, она увидела, что все же не ошиблась – это действительно была гостиница.

Французов не было видно – забрав ключи, они разошлись по своим номерам. Аля толкнула стеклянную дверь и втащила чемодан в светлое отельное лобби.

Она не помнила своего разговора с девушкой на рецепции – внезапно для себя она очнулась на лестнице, ведущей на второй этаж. Одной рукой она пыталась тащить чемодан, в другой сжимала банковскую карточку и ключ от номера 24. Бросив карточку и ключ в сумку, она взялась за пластиковую ручку двумя руками и в несколько чемоданных рывков оказалась на площадке второго этажа. Покатила чемодан по коридору и чуть не опрокинула оставленную рядом с ее номером уборочную тележку.

Пока Аля пыталась нащупать в сумке ключ от комнаты, ее взгляд упал на один из лотков тележки – там, рядом с моющим средством, лежала початая пачка «Мальборо».

Выудив ключ и не с первой попытки соединив его с замочной скважиной, Аля втащила чемодан в темень номера и бросила сумку на пол. Перед тем как захлопнуть за собой дверь, она протянула руку в дверной проем и схватила сигареты с тележки, чудом опять не перевернув всю конструкцию на пол.

В номере, не снимая босоножек и не включая свет, Аля рухнула на большую двуспальную кровать. Выученный в студенческие годы «антивертолетный» трюк – лечь на кровать и поставить одну ногу на пол – не помогал, голова все равно шла кругом.

Она стащила с себя шорты и майку и, рывком подняв себя с кровати, в одном белье вышла на балкон, захватив вывалившуюся из кармана шортов пачку. Слава уборщице, рядом с сигаретами внутри пачки темнела маленькая зажигалка.

Аля не курила два года и до сегодняшнего вечера не собиралась ломать бывший хорошим поводом для гордости рекорд. Рухнув на дачный пластиковый стул и закинув одну ногу на другую, она щелкнула зажигалкой и с третьей попытки высекла слабый огонек.

С непривычки у нее запершило в горле и еще больше закружилась голова. Она затянулась еще раз и еще – чтобы внутренний голосок разочарования задохнулся, наконец, в крепком дыме. Сегодня так было можно.

Докурив сигарету и затушив бычок о каменный балконный бортик, Аля вернулась в номер, зашла в ванную комнату и встала под душ. Ее стошнило. Она смыла непереваренную кашу из мидий и вина в сток душевой кабины и, не вытираясь, вернулась в комнату.

Она упала голой на кровать и моментально улетела куда-то к непрерывно пересекающимся, вырастающим друг из друга гигантским и микроскопическим разноцветным кругам, которые, впрочем, скоро превратились в спокойную черноту сна без сновидений.

Аля открыла глаза и тут же перевернулась на живот, зарылась лицом в подушку – через незадернутые шторы прямо в глаза ей било солнце. Упершись руками в матрас, она подняла себя в полувертикальное положение и тут же рухнула обратно – тело отозвалось на резкий подъем уколом головной боли.

Она посмотрела на часы – половина одиннадцатого, через полчаса пора освобождать номер. Поднявшись с кровати, она поочередно открыла все шкафчики и ящички в номере в поисках какой-нибудь шоколадки или пачки печенья, но ни снэков, ни маленького холодильника с напитками втридорога отель не предлагал.

У нее оставалось время, чтобы быстро принять душ. Не отличавшаяся особой брезгливостью в вопросах еды, спокойно евшая из одной тарелки и пившая из одной бутылки, Аля была нервно чистоплотна – по мнению ее бывших бойфрендов и подружек, с которыми она часто делила квартиры, она слишком часто принимала душ и мыла руки. Руки, действительно, сохли от постоянного мытья, поэтому в каждой ее сумке всегда валялось по нескольку тюбиков разных кремов – она всегда забывала, что у нее уже есть, и покупала новый про запас.

Наскоро помывшись и натянув короткое синее платье с легкомысленными розовыми совами, Аля еще раз обошла номер, проверяя, не валяется ли чего на полу или под кроватью. Взяв телефон с прикроватной тумбочки, она поняла, что не заряжала его со вчерашнего утра. В строке извещений горело несколько конвертиков с имейлами, но, когда Аля попыталась открыть почту, телефон немедленно потух.

«Зато никаких мук выбора с завтраком. Завтракать будем в месте с зарядкой», – подумала Аля и, вытащив чемодан из номера, заперла комнату на ключ.

Горничная еще не вернулась к своим обязанностям – видимо, ждала чек-аута постояльцев, поэтому тележка так и стояла рядом с дверью номера 24. Аля положила пачку на то же место, предварительно вложив внутрь монету в два лева.

Она потянулась, покрутила головой из стороны в сторону, похрустела пальцами.

«Вместе с зарядкой в месте с зарядкой», – Аля улыбнулась своему дурацкому каламбуру и повезла чемодан к лестнице.

Место с зарядкой нашлось прямо на соседней улице – небольшое кафе с огромными порциями на простой белой посуде, именно ухваченные краем глаза горы салата на тарелках посетителей заставили Алю, шедшую быстрым шагом мимо, притормозить и зайти внутрь. Розетка, что удивительно, нашлась прямо на веранде. Аля села у стены под навесом из виноградных листьев, включила телефон, заказала шопский салат, картошку фри, большую чашку капучино и ледяную минералку.

Картошку фри в Болгарии подавали совершенно, как ей показалось в первый день, варварским образом – под шубой из мелко натертого белого сыра сирене. Гоша ради эксперимента заказал странное блюдо. Конечно же, оказалось, что оторваться от него невозможно.