А я… парализована ужасом и неподвижна, словно каменная статуя. И нет, я совершенно не боюсь своего меткого снайпера, более того, я уверена, что он остановится в любую секунду. Мое тело сладко откликается на прикосновения его крепких рук. Я жадно вдыхаю ставший знакомым мужской запах, каждой клеточкой ощущаю силу этого человека, во много раз превосходящую мою собственную. Волоски на теле встают дыбом, будто кто-то ведет льдинкой по коже, и мне почему-то это приятно. А еще ноет: грудь ноет, внизу живота так и вовсе нестерпимо. Мне нравится, я хочу сказать ему об этом. Хотя бы обнять в ответ… но не получается. Я просто стою, как ненастоящая. Не Рита из плоти, крови и бурлящего в жилах адреналина, а восковая фигура, которой по-фи-гу.

Если бы мы занялись любовью в следующую минуту, меня можно было бы назвать активно не возражающим бревном. Так ждала этот момент и в итоге… растерялась.

– Ты дрожишь, – говорит он мне хрипло, нехотя отрываясь от шеи. – Ты меня не хочешь? Или все-таки – да? – и снова смотрит. Больше секунды ответа не ждет, подхватывает меня под бедра и делает несколько шагов, пока не впечатывает спиной в стену прямо под чьим-то окном.

Я распахиваю глаза и молчу, скрещиваю лодыжки, обнимая его ногами. Его руки на моей заднице, он медленно поглаживает, словно не хочет спешить, но и не может отказать себе в удовольствии.

Поцелуи становятся совсем легкими, он пробегает губами по щеке к подбородку. Поднимает глаза, встречаясь с моими. Клянусь, он адски заинтересован в продолжении. Еще немного и поцелует, а потом… а потом его ждет сюрприз. И кстати, он вообще помнит, что мы в шаге от подъезда?

От долгого зрительного контакта начинает кружиться голова. То, что я сейчас испытываю, – будто разрушает меня. Ощущения слишком сильные, я не привыкла, я не умею.

– Мне уйти? – спрашивает он, ослабляя хватку и опуская меня на землю, которая слегка покачивается.

– Нет, – обретаю дар речи. – Не уходи. Прости. Я… сама не знаю, чего испугалась.

– Я хочу тебя, – вот так просто и честно. Прямо в лоб. Наверное, к этому можно привыкнуть. К тому, что меня хотят. Вот бы он потрогал меня еще, но я не чувствую сил, чтобы открыть рот и попросить об этом. Вместо этого снова начинаю дрожать.

Он медленно и глубоко дышит.

– Ты знаешь, я думаю о тебе постоянно, хотя это и неправильно. Наверное, я бы мог постараться быть… нежнее и добрее, если бы ты позволяла мне себя трахать каждый раз после работы, – говорит он медленно, следя за моей реакцией. Я смотрю круглыми глазами в его светло-голубые, внимательные, словно загипнотизированная. Позволять ему себя трахать каждый день. Ого. У меня приоткрывается рот. – Оставайся здесь, дома.

– А Ника? – в этот момент я в состоянии выдавить из себя только имя его подруги.

– Я ее не люблю. Мне все равно, кто будет на ее месте, лишь бы кто-то был.

– А если я?

– Можешь быть ты. Если хочешь.

Я сглатываю, пытаясь сформулировать в следующем вопросе свои главные мечты и страхи:

– А любовь?

– Что любовь?

– Не уверена, что смогу быть ненавязчивой, – пожимаю плечами, он насмешливо улыбается. Поднимает мою ладонь, переплетает наши пальцы, сжимает чуть сильнее, чем следовало бы, но не до боли. Быстро отпускает. Подносит к лицу и галантно целует тыльную сторону ладони несколько раз. А потом… потом он проводит языком между указательным и средним пальцем, лаская мою кожу, при этом неотрывно глядя мне в глаза. Не понимаю, почему это так приятно, но у меня подкашиваются ноги от удовольствия.

– Ты можешь попытаться, – говорит он. – Обними меня за шею. Быстрее.

Я повинуюсь. Кладу руки на его грудь, веду к плечам, переплетаю пальцы на его затылке. В это время он вновь подхватывает меня под бедра и впечатывается в мое тело, прижимая меня к себе крепко-крепко. Джинсы впиваются в область между ног, в сто крат усиливая ощущения. Я откидываю голову на кирпичную стену и закрываю глаза.

– В тот раз ты не хотел. Что изменилось? – спрашиваю, когда он снова касается губами моей шеи. Я так сильно хочу его в этот момент, что готова выполнить все, что он скажет. Мне даже хочется, чтобы он попросил меня сделать что-нибудь пошлое, за что будет утром стыдно. Ну пожалуйста.

– Я решил, что пожалею, если не предложу тебе.

– А просто так… просто переспать ты не хочешь?

Мы могли бы прямо сейчас поехать в гостиницу. «Я хочу тебя» – это ведь почти то же самое, что «ты мне нравишься» и «я тебя люблю». Или нет?

– Нет, – отвечает то ли на озвученный мной вопрос, то ли на тот, что пульсирует в моей бедовой головушке.

– Почему?

Он натянуто улыбается:

– Что с тобой сделали Москва и новые сиськи, Рит? – приподнимает левую бровь, посмеиваясь надо мной. – Это не в моем стиле, я не трахаюсь параллельно.

– Твой стояк упирается мне между ног.

– У меня там, конечно, все отлично, но джинсовую ткань не прорвет. Грязь разводить мы не будем, ты уедешь, мне потом с этим жить, – он снова наклоняется и шепчет на ухо: – Оставайся.

Освоившись окончательно, я провожу пальцами по его затылку, ероша короткий ежик волос, по лицу, мне так это нравится!

– Рит, не искушай меня, – он улыбается, но глаза остаются серьезными. Взгляд скользит по моему лицу. – Я людей убиваю, все остальное должно быть в рамках.

– Ты про то, что это – грех?

– Я же человек, и я хочу им остаться. Насколько это возможно. Если нарушить все границы, от чего потом отталкиваться? Не уезжай в Москву. Нафига тебе все это надо? Я посмотрел твой канал. Он никакой не твой, даже называется «СашкинаМарго». Этот Сашка к тебе относится как к диковинке. «А вот Марго спит», «А вот так Марго кушает». Ты его лялька. Вырастай, – последнее слово шепчет едва слышно.

– Прекрати, – его слова обижают, парой предложений он обесценивает все, чем я занималась последние годы, я хочу встать на ноги. Целую секунду он меня не отпускает, в этот момент я понимаю, что ничего не могу против него сделать, в этом мужчине силы немерено. Затем все же повинуется и даже делает шаг назад. Без его прикосновений моментально становится холодно, и я обнимаю себя руками.

– Прекратил. Ты же с ним не спишь?

– С чего ты взял?

– Создалось такое впечатление. Ночью я промотал несколько выпусков. Ну и… если бы ты его любила, разве бы горела так сильно в моих руках?

– Не говори так, пожалуйста, – я отворачиваюсь, мне становится ужасно неловко.

– Иди, – прощается он. – Махни мне из кухни, – кивает на окно. – Чтобы я знал, что все в порядке.

– Никто на меня в подъезде не нападет.

– Мне будет спокойнее. Спасибо за вечер и поддержку.

– Увидимся. Наверное, уже на юбилее дяди Глеба. Ты же будешь?

– Да, появлюсь. Подумай над моими словами. Это не порыв, я не шучу сейчас.

Я хочу ему ответить что-нибудь, но вместо этого коротко киваю и ухожу.

Алексей действительно ждал, пока я не отпущу его, махнув из окна. Некоторое время мы будто зависли, глядя друг на друга, затем он развернулся и отправился ловить машину. Я подумала, что было бы неплохо перекусить после насыщенного вечера, но в итоге надолго задержалась в ванной комнате. Не знаю, как скоро он погасил свое возбуждение и пришел в норму, но мое тело по-прежнему горело огнем, дыхание рвалось, словно он все еще находился рядом, а пальцы дрожали от потребности продолжать ласки.

Поначалу я стояла под прохладным душем, но быстро поняла, что таким образом остыть не получится, и легла в ванну. Включила полный напор теплой воды, откинула голову и попыталась расслабиться.

Так и лежу с закрытыми глазами уже пару минут, медленно дышу, жду, пока наберется хоть несколько сантиметров воды. Что же я делаю? Смываю его прикосновения и поцелуи? Да нет же! Прячусь от родителей, пытаясь справиться с взрослыми желаниями в одиночку.

Как же остро! Какое-то безумие. Можно ли назвать эмоции, которые рождает любовь, деструктивными? Наверное, да, но отчего-то при этом я чувствую себя счастливой. Улыбаюсь, проводя пальцами по шее, немного грубо, будто это снова он. Затем по щеке и к подбородку. Моя грудь напряжена, соски – твердые горошины, с каждой минутой я дышу все чаще. Он завел меня. Завел так сильно, что мне физически плохо без разрядки. Никакое порно на подобное неспособно, и это я сейчас размышляю не теоретически.