– Сектор один – чисто, – произношу тихо.

– Принято, Паук33. Спасибо. Продолжайте наблюдение.

В следующие пятнадцать минут все заканчивается. Здание наше. Бойцы выносят четырех избитых женщин на свежий воздух, кутают в одеяла, жертвам тут же оказывают помощь полицейские врачи, скорые с мигалками приближаются с уважительной скоростью. Еще один врач латает попавшую под раздачу несчастную за железным баком. Неподалеку бойцы укладывают лицом на землю сдавшихся террористов. По рации получаю информацию, что в подвале обнаружили склад оружия и взрывчатки, которой хватило бы, чтобы поднять на воздух аэропорт. А в пристройке мешок марихуаны. Полный набор в этот раз.

На нашей стороне потерь нет, кроме женщины, из которой извлекут мою пулю.

Пока я спускаюсь вниз с высотки, кровь стучит в ушах, долбит по вискам. Мне тошно. Гул. С каждым шагом ботинки становятся тяжелее.

– Паук33, тебе просили передать, – в рации насмешливый голос Пехова, – что ждут с нетерпением в штабе. И мой тебе дружеский совет, захвати вазелин.

Мы с ним, конечно, не друзья. Более того, он единственный, с кем спустя два года службы я все еще конфликтую. Раздражает до зубного скрежета.

– Принято. Вазелин как раз остался после встречи с твоей женушкой, – мрачно, – много не понадобилось.

– Надеюсь, тебя отымеют как следует, – ответка не заставляет себя ждать.

– Главное, знаю, кто потом приласкает, – вторю.

– Заткнулись оба, – вклинивается Демин, беззастенчиво превышая полномочия, но срабатывает, и Пехов закрывает рот. – Ситуация – жопа, но постараемся прикрыть. Паук33, сначала двигайся к сектору один, работы еще море, твой день не закончился.

– Принято.

Несуществующий туман сгущается перед глазами, когда Демин подходит ближе и кивком зовет следовать за ним. Пора. Никто не заставляет и не подгоняет, но не могу не идти. А по ощущениям, словно на эшафот. Это моя работа, и совсем скоро мне огласят ее результат, последствия, если быть точным.

– Что бы там ни было, ты принял единственно верное решение, – говорит он мне.

– Да мне пофиг.

– Ага, заметил.

Если бы можно было с ней поменяться, я бы поменялся незамедлительно. Демин это знает, Тодоров тоже знает. Он прибыл лично, вон ждет у машины.

– Послушай меня, Марченко, – обращается с ходу, – женщина живая, выдыхай. Сейчас в реанимации, молись, чтобы протянула до следующего утра. Если получится у нее – выкарабкается. Подаришь букет цветов, мешок фруктов, и закроем вопрос.

– Я атеист.

– Я тоже, но в этот раз помолюсь. И тебе настоятельно советую. Домой не собирайся.

– Так точно: молиться и не мечтать о доме.

Домой я все же попадаю, правда, лишь поздним вечером и оставив за спиной все муки ада. Дважды чуть не сорвался на комиссии, умеют они подбирать вопросы. Все нутро вытащили и по сантиметрам просмотрели. В квартире, едва переступив порог, замираю, чувствуя шикарнейшие ароматы какой-то потрясающей еды. Сложно выбрать более неудачное время для праздничного ужина. Желудок болезненно отзывается, но горечь во рту настолько сильная, что сомнений нет – до утра я не способен проглотить ни кусочка.

Ника встречает как ни в чем не бывало, словно я не отсутствовал две ночи, проведя их непонятно где и отправив при этом ее номер в бан. Ну я ведь этого и хотел, разве нет?

– Как я рада, что ты пришел! Проходи ужинать, я такое наготовила! Устал, наверное.

– Спасибо, я не голоден, – сначала открываю окна, чтобы проветрить, затем направляюсь в ванную.

– Леш, слушай…

Поднимаю руку в предупреждающем жесте.

– Я не в настроении, давай потом. Тяжелый день.

– Ты обещал, что приедешь и мы поговорим. Прошло больше суток, скажи честно, у тебя кто-то есть? Нет, подожди. Это серьезно? Мне стоит беспокоиться?

– Не выноси мне мозг сейчас. Ни по этой теме, ни по какой-нибудь другой.

– Получается, ты не голодный? Где-то поел в другом месте? Со своей подружкой детства снова виделся? – в интонациях проскальзывают истеричные нотки.

– Просто исчезни. Сделай видимость, будто тебя не существует. Уйди в спальню и закрой за собой дверь.

Она смотрит на меня некоторое время, потом разворачивается и покидает комнату. Да, я скотина. Открытым остается вопрос, как скоро она это заметит.

Стою под душем, пока кафель под пальцами из прохладного не становится теплым, затем сажусь в ванной. Все проходит, и это пройдет.

В квартире темно и тихо. Заворачиваюсь в плед и падаю на диван в гостиной.

Уснуть не удается, и выясняется, что не только мне, потому что в шесть утра получаю сразу три сообщения от ребят из отряда, у которых работают знакомые в той самой больнице, где борется за жизнь моя вчерашняя жертва: «Живая, не ссы». Ранение спровоцировало инфаркт, плюс она потеряла много крови. Одно дело стрелять, чтобы уничтожить, другое, – чтобы минимально навредить. Будет расследование: оценят траектории пуль, вмятины от свинца на заборе. Мне нечего бояться. Но страха и нет. Просто почему-то не спится. Наверное, не устал.

В половине седьмого неожиданно приходит сообщение от Ритки: «По твоему совету посмотрела новости. Так себе советы у тебя. Полный отстой».

«А что там?» – говорить с ней не хочется, но любопытство побеждает. Она кидает мне скрины с громкими заголовками: «Снайпер СОБРа по ошибке застрелил мать троих детей». И ниже текст о том, что снайпер перепутал школьников в сопровождении двух женщин с отрядом террористов.

Прекрасно.

«Все, стоп, понял», – пишу ей, потому что девушка вошла во вкус и шлет уже пятый скрин подряд. Каждый из журналистов проталкивает собственную версию, в последней статье красным по белому и вовсе сказано: «Снайпер СОБРа сошел с ума и открыл огонь по прохожим. Есть жертвы». Потом, вероятно, выкатят опровержение, мое начальство предоставит свою версию, но осадочек у людей останется.

«Им лишь бы хайпить, неважно на какой теме».

«Тут почва плодотворная», – не могу не отметить.

«Ты же знаешь наш народ, все на свете прекрасно знают специфику вашей работы, и любой таксист с лету даст с десяток полезнейших советов».

«Ну а ты что посоветуешь?»

«Отвлечься».

«Напьемся?»

– Расслабься, никто не догадывается, что спятивший снайпер – это ты, – говорю ему у входа в бар. Марченко, как джентльмен, прибыл раньше дамы и со скучающим видом ждал, прислонившись спиной к стене. Я собираюсь напоить этого здоровенного красавчика и выведать все его секреты.

В ответ на шутку получаю неожиданный шлепок по заднице:

– Эй! Это что такое? – оборачиваюсь. – Держи руки при себе, хотя бы пока мы трезвые!

В ответ на мою задницу ложится вторая увесистая ладонь, он рывком притягивает меня к себе, даже пикнуть не успеваю. Деловито застегивает пуговки на белой блузке до самого горла.

– Мне тесно, Леша, – делаю вздох полной грудью, сильно стянутой с его легкой руки тканью.

– Мне тоже, – отвечает спокойным голосом, смотрит при этом в глаза. Это как-то… неправильно. Надеюсь, мои щеки не розовеют.

– Это ты сейчас про что? – нервно улыбаюсь.

– Про роль твоего старшего брата, – усмехается.

– Да ты достал уже! – не понимаю, откуда столько эмоций, но я закипаю мгновенно. Отталкиваю его ладонями, он даже морщится. – Мы не родственники! Откуда в тебе это взялось?

– Хей, спокойно, я сам решу, какая роль мне подходит. И… не забывай, я по-прежнему «спятивший снайпер».

– Я не верю, что ты сделал это нарочно или по ошибке.

– Отличный тост. Где мой виски? Или что сегодня выберет нам дама? – кивком приглашает зайти в бар.

Я вновь расстегиваю пару верхних пуговиц и первой захожу в распахнутую дверь, спускаюсь по лестнице в подвальное помещение. Преимущества большой груди и длинных светлых волос – что бы я ни надела, всегда цепляю взгляды. Толку, правда, от этого особо нет, это я говорю как двадцатипятилетняя девственница. Секрет успешных отношений кроется в чем-то другом. Но ни Леха, ни окружающие нас сегодня люди этого не знают.