- Полгорода пропало – куда уж хуже, - вздохнула Воробьёва и потом сказала. – Пал Андреич, у меня одна мысль появилась, хотите расскажу? Только, чур, не смеяться и обидными словами не бросаться.

- Хорошо, не стану, – чуть-чуть усмехнулся мужчина. – Что за мысль?

- Я недавно читала книгу очень старого писателя Гамильтона про город, который перенёсся в далёкое будущее из-за взрыва ядерной бомбы. Жители даже не поняли, что с ними произошло. Заметили только изменения вокруг города и ещё с солнцем, которое не грело и плохо светило.

- Хм, с солнцем, значит, - задумчиво произнёс врач и машинально посмотрел в окно. В это время дневное светило уже должно было подняться над горизонтом, чего в данный момент не было. Свет был, а солнца не было. Парадокс.

- Ага, с солнцем, - кивнула дежурная. – Как вы думаете, с нами могло такое случиться?

- Нас или их наказал Бог! – заявила санитарка. – Не стоит нести ересь и оскорблять Его деяния своим недоверием.

- Так, Светлана Игоревна, - разозлился Павел Андреевич, - идите-ка вы на рабочее место и ждите дальнейших указаний. Возможно, уже скоро понадобятся ваши услуги в свете таких событий.

- Лучше бы вы помолились Ему о прощении грехов и милости, чем впадали в грех в мыслях, - непонятно заявила та в ответ и покинула кабинет.

- Ох, чую я, что в ближайшие дни мы потонем под валом сумасшедших или таких, как она.

- Скорее уж в ближайшие часы, - поправила его Воробьёва.

И она как в воду глядела.

Через какой-то час поликлинику захлестнула волна посетителей. Больше всего досталось главному корпусу и терапевтическому. Самыми частыми жалобами у людей были: тяжело дышать, тошнит, кружится голова, водой не напиться.

После полудня из «квартала» - так горожане называли городской район Пятидесятилетия Октября – стали поступать больные в хирургическое отделение. Почти все они были со следами побоев и… укусов. Причём, следы были от человеческих зубов. После первых пятнадцати пациентов врачи и медсёстры получили получасовую передышку, а потом к ним привезли на двух автобусах и нескольких фургонах-«газелях» свыше сотни пострадавших со всё того же «квартала». По больнице пошли гулять слухи, что жители Любовки поголовно стали превращаться в зомби, охочих до человеческого мяса. От «квартала» улица Любовская, бывшая лет семь назад деревней Любовкой, отделялась широкой дорогой, которая была когда-то трассой до областного центра, потом перенесённую на другой край из-за ремонта моста. По этим же слухам ночью завоняло и затянуло дымо-туманом сначала Любовскую, а спустя каких-то десять минут это произошло в городе.

Случись здесь побывать опытному иммунному, то он сказал бы, что произошло редкое событие: часть населённого пункта перенеслась по кускам в одно и то же место с незначительным временным промежутком и дорога между ними оказалась границей, третьим кластером, возможно, даже не из этого города, а просто похожая. Мало того, Любовская оказалась сверхбыстрым кластером, на котором люди стали перерождаться спустя всего несколько часов. От крупных проблем горожан спасло то, что бывшая деревня была небольшой и значительная часть жителей являлась пожилыми людьми, которые после обращения не сумели выбраться из домов наружу. Ещё он сказал бы, что все те, кто из медленного кластера ходил в быстрый, уже скоро почувствуют сильнейшее недомогание. Ну, а кто уже сейчас жалуется на головокружение и неутолимую жажду, те побывали за границей города и потеряли своеобразный иммунитет новичков, который заключается в обязательном применении живчика для поддержания тонуса. Для вышеозначенного достаточно просто оказаться за пределом родного кластера. Этот иммунитет не имеет отношения к иммунитету против разрушительного воздействия спор паразита Улья на тела живых созданий.

Всего этого ни врачи, ни простые граждане, конечно же, не знали. Зато под действием слухов, сказок, баек, просмотренных фильмов с передачами и прочитанных книг всевозможного толка понемногу люди стали менять своё отношение к пострадавшим. Сначала появились маски на лицах у всех. Потом надели перчатки те, кто до этого момента пренебрегал ими. Халаты с короткими рукавами сменились теми, у которых они были длинными или надевались длиннорукавные кофты, рубашки, блузки, куртки. Всех привезённых с травмами, что выказывали всяческое отсутствие разума и проявляли любовь к плоти окружающих, обрабатывали второпях и кое-как, после чего отправляли в отдельные палаты, где привязывали к кроватям. Это поначалу. Позже их просто связывали и оставляли на полу. Каждую такую палату метили знаком биологической опасности и дополнительно перекрывали какой-нибудь мебелью вроде тумбочки, журнального столика из фойе, несколькими стульями, связанными скотчем. Тех, кто что-то соображал, но был покусан безумцами, так же запирали в кабинетах и запрещали их покидать под угрозой физической расправы. Таких пострадавших селили или в комнатах с решётками на окнах, или на третьем-четвёртом этаже корпуса, откуда не выбраться через окно без риска переломать себе кости. Постепенно мысль, что город попал под удар биологической опасности, полностью заняла головы людей в больнице. А оттуда вышла на городские улицы. После этого события случился скачок в увеличении количества пациентов с травмами различного характера. Причина – страх перед угрозой заражения. Любой, кто начинал жаловаться на сильную жажду, мигрень, от которой не помогали проверенные лекарства или тем более имел свежие царапины с укусами, становился изгоем и целью для побоев. Причём, били не руками, а использовали для этого палки, дубинки, трубы, куски арматуры, молотки с лопатами и цепи. Медперсонал не успевал оказывать помощь и сортировать людей. Вскоре стали вспыхивать конфликты. К счастью, белые – и не только – халаты пока что работали, как знак, что его носителя нельзя калечить и как-то ещё выводить из строя. И уж тем более убивать. А ведь мертвецов за сегодня в морг уже поступило свыше двадцати единиц. И вдвое меньшее число ожидает спецмашину на местах.

Но вскоре и медперсонал стал жертвой.

Павел Андреевич в одной из хирургический палат сшивал рану на левой руке одного из дружинников, оставленные сапёрной лопаткой обезумевшего горожанина, когда дверь распахнулась и внутрь вошли трое, двое мужчин и женщина, даже девушка, выглядевшая почти как подросток из-за субтильного телосложения. Один из мужчин был ранен и не столько держался на ногах, сколько висел на плечах товарищей. Голова и левое плечо у него были перевязаны бинтами, испятнанными кровью.

- Вы куда? – вскинулся хирург. – Здесь операция… - и замолк, когда увидел направленный на себя автомат. – Что это значит?

- Моему другу нужна помощь. Срочно.

- Что с ним?

- Огнестрельные ранения в голову и плечо. Повреждена ключица, плечевой сустав, задета верхушка лёгкого, открытая черепномозговая, большая потеря крови. Пуля, вроде бы, в лёгком и осталась.

- И что вы хотите, чтобы я сделал с таким набором ранений? – ошарашенно произнёс доктор.

- Вычистить раны, удалить осколки кости, убрать пулю. Зашить и наложить повязки.

- Я при всём желании не сумею, уважаемый, - развёл он руками. – Это не мой уровень, да и возможности нашей больницы не позволяют. Вам в областну…

- Сделаешь, - перебил его гость. – Или я начну убивать окружающих.

- Да хоть перебейте всю больницу, но от этого не появятся у меня навыки и инструменты…

Его слова были прерваны выстрелом из автомата. Пуля попала точно в лоб дружиннику, который всё время сидел на кушетке рядом с хирургом и изображал восковую статую. Брызнула кровь и содержимое черепа, тело упало на пол, попутно сбив ванночку с хирургическими инструментами.

- Мышь, притащи кого-нибудь из коридора. Плевать кого.

- Сейчас, - откликнулась та, отпустила раненого и юркнула за дверь. Через оставленную щель до Павла Андреевича донеслись её угрожающие крики, несколько глухих ударов, женские голоса и плач. Буквально через минуту она вернулась, держа за волосы молодую девушку в бело-синем сарафане, тонкой кофточке на пуговицах, с перевязанной левой кистью. – Кекс, можно я? – обратилась она к автоматчику.