Кроме того, следует отметить еще одну важную деталь, на которую обратил внимание Э. Хобсбаум в своем исследовании «Примитивные повстанцы» – масонские общества обеспечивали связь между двумя группами «примитивных повстанцев»: тайными революционными обществами и орденами, с одной стороны, и, с другой – профсоюзами и дружественными обществами, особенно теми, которые произошли от квалифицированных независимых ремесленников[146].

Заметное влияние на развитие профдвижения в США – стране, где масонство оказалось в особом положении – оказали созданные при участии и под влиянием масонов железнодорожные профсоюзные братства (в особенности, Братство железнодорожных машинистов), послужившие затем примером и образцом при появлении других подобных профсоюзов в этом важном сегменте экономики страны.

Особо знаменательным в истории взаимоотношений профсоюзов и масонства стал поучительный опыт возникновения, становления, развития, расцвета и упадка Ордена рыцарей труда.

То, что профлидеры оказывались приглашенными в состав членов масонских организаций, не было со стороны масонства проявлением каких-то особых, специфических целей, кроме одной – это делалось главным образом для повышения общего уровня влияния масонства в социуме.

Таким образом, генетическая связь между ремесленными гильдиями, масонским сообществом и профсоюзами была вполне закономерным результатом особенностей исторического развития этих типов общественных движений. В каждой стране она отличалась своеобразием при том, что имелись и вполне осязаемые общие черты.

В сентябре 1917 г. Президент США Вудро Вильсон в условиях приближающегося окончания Первой мировой войны создал группу «Исследование» («The Inquiry») для подготовки материалов к Версальской мирной конференции (1919 г.). Группа, которой руководил советник президента (он же – «серый кардинал» в администрации В. Вильсона) Эдвард Хаус, состояла из около 150 ученых. Версальская конференция показала, что американцы были довольно слабо подготовлены к участию и принятию решений в международных делах. Это подвигло группу дипломатов, финансистов, генералов и юристов в 1921 г. учредить Совет по международным отношениям (СМО; Council on Foreign Relations), который, объединяя экспертов по государственному управлению, финансам, промышленности, образованию и науке, мог бы проводить исследования, давать рекомендации по различным вопросам международной политики. В первоначальном составе СМО насчитывалось 108 человек[147].

Так появился действующий и поныне мозговой центр внешней политики США.

С сентября 1922 г. СМО начал издавать журнал «Foreign Affairs», который стал основным форумом для обсуждения американской внешней политики и глобальных проблем, охватывающий широкий диапазон вопросов, не только в сфере политики, но и истории, экономики, социологии.

До 1990-х гг. СМО представлял собой довольно закрытую организацию, что давало повод конспирологам для его обвинений в заговоре против мировой цивилизации. «С самого начала деятельность СМО была негласной и конфиденциальной»[148], – пишет П. Гроус. «Совет никогда не принимает участие в вопросах, предназначенных для широкой публики», – заявил в свое время один из чиновников СМО в ранний период деятельности Совета[149]. Впрочем, еще и в середине 1990-х, когда Питер Гроус заканчивал свою книгу, он отмечал, что «обсуждения в Доме Гарольда Пратта (где размещается штаб-квартира СМО в Нью Йорке – Л. Ч.) остаются конфиденциальными» и «большинство заседаний Совета продолжается в традиции конфиденциальных обменов мнениями»[150]. Имеются в виду обсуждения в узком кругу по важнейшим вопросам, по которым должны быть приняты судьбоносные решения.

США в мировых делах до середины 1930 —х гг. придерживались политики самоизоляции, и профсоюзы также отнюдь не проявляли стремления участвовать в международной политике. В то же время и американские политики, и профсоюзные лидеры с интересом наблюдали из-за океана, как ловко и эффективно большевики используют общественно-политические движения, которые благодаря их усилиям приобрели всемирный характер, для продвижения своих целей в мировой политике. Коммунистический интернационал (Коминтерн), Красный интернационал профсоюзов (Профинтерн), Международная рабочая помощь (Межрабпом), Коммунистический интернационал молодежи (КИМ), Международная организация помощи борцам революции (МОПР) и даже Красный Спортинтерн стали фактически подразделениями внешнеполитического ведомства, инструментами внешней политики советского руководства. До некоторого времени дело со стороны американской элиты ограничивалось только наблюдениями.

Ситуация меняется после Второй мировой войны.

Во-первых, большую роль в этом сыграла т. н. «длинная телеграмма» посла США в Москве Дж. Кеннана, отправленная в Госдепартамент 22 февраля 1946 г. и опубликованная в журнале СМО «Foreign Affairs» в июле 1947 г. за подписью «мистер Икс». В этом документе Кеннан предупреждал свое руководство о том, что СССР, выйдя из войны победителем, будет прилагать все усилия для распространения своего влияния в мире любыми приемлемыми для него способами. При этом Кеннан акцентировал особое внимание на том, что Советы для оказания давления на правительства капиталистических стран будут максимально использовать «на неофициальном или подпольном уровне» различные международные организации, важнейшими из которых он назвал «профсоюзные, молодежные и женские». «Особое, почти жизненно важное значение, – отмечал он, – придается в этой связи международному рабочему движению. Москва видит в этом возможность обойти западные правительства в международных делах и создать международное лобби, способное заставить правительства в различных странах принимать меры, отвечающие советским интересам, и парализовать действия, идущие вразрез интересам СССР. В этих странах будут предприниматься усилия, с тем чтобы […] усилить волнения на социальной и производственной почве, стимулировать все формы распада единства»[151]. Американский истеблишмент, хотя и не сразу, внял предостережениям Кеннана. Начали звучать идеи о необходимости привлечения своих профсоюзов к продвижению политики США на внешнеполитической арене.

Во-вторых, «по мере роста профсоюзного движения его лидеры стремились утвердиться как ответственные социальные и политические партнеры. Когда началась Вторая мировая война, они часто принимали решения воздержаться от забастовок во имя военной экономики. Такие шаги иногда оказывались непопулярными для простых рабочих, но они помогли профсоюзным руководителям занять места за столом, где принимались решения»[152].

В это время в США действовали два профсоюзных центра – Американская федерация труда (АФТ) и Конгресс производственных профсоюзов (КПП). АФТ, напомним, возникла еще в 1886 г., и всегда придерживалась консервативно-реформистских взглядов. После Октябрьской революции в России АФТ встала на непоколебимо антикоммунистические позиции. КПП, созданный в 1935 г., из-за довольно сильного влияния в нем коммунистов до конца 1940-х гг. считался в СССР чуть ли не «коммунистическим». В 1946 г. из его рядов усилиями правых профлидеров были исключены 11 профсоюзов, возглавлявшихся коммунистами, а сам КПП перешел на антикоммунистические позиции. В декабре 1955 г. АФТ и КПП объединились, создав единый профцентр под названием Американская федерация труда – Конгресс производственных профсоюзов (АФТ-КПП).