В это время в руководстве КПСС и СССР также был взят курс на налаживание сотрудничества с международной социал-демократией[253].

Л. Кёркленд[254] (по рекомендации руководства АФТ-КПП) в СМО пришел на смену Дж. Ловстону. К концу 1973 г. антикоммунистическая карьера Ловстона в профдвижении уже явно подходила к концу. Президенту АФТ-КПП Дж. Мини стало известно, что Ловстон продолжал поддерживать тесные контакты с руководителем контрразведывательного отдела ЦРУ Дж. Энглтоном, хотя на такие контакты руководство профцентра наложило запрет еще в 1967 г. – после разоблачений В. Рейтера и Тома Брэйдена[255]. Это должно было отвести от АФТ-КПП всякие ненужные подозрения и обвинения, и такое поведение Дж. Ловстона вызвало гнев Дж. Мини, который к тому же считал, что 77-летний Ловстон уже исчерпал свои возможности и полезность[256] (хотя самому Мини в это время было уже полных 79 лет).

Таким образом, Кёркленд являлся вторым лицом в АФТ-КПП и прямым наследником Мини и в СМО должен был продолжить политику Дж. Ловстона. Позже, в 1979 г. он стал президентом АФТ-КПП, а незадолго до этого, еще будучи секретарем-казначеем профцентра, впервые побывал на конференции Бильдербергского клуба (1977)[257]. Будучи убежденным антикоммунистом, Л. Кёркленд почти все свое время пребывания на высоких постах в АФТ-КПП посвящал международной деятельности (особенно – по части оказания помощи польскому профсоюзу «Солидарность») в ущерб профсоюзным проблемам внутри США. Это и стало причиной недовольства со стороны американского профсоюзного истеблишмента, в среде которого сформировалась своеобразная группа «заговорщиков», потребовавшая его отставки в 1995 году. Неудовлетворенность президентством Кёркленда в начале 1990-ых была вызвана многими причинами: провал в проведении реформ трудового законодательства и здравоохранения, неудача с принятием закона, запрещающего применение штрейкбрехеров и др. Но, пожалуй, самыми весомыми претензиями были неспособность Кёркленда остановить подписание Договора о свободной торговле в Северной Америке[258] (NAFTA) и его явно проявлявшаяся незаинтересованность и даже враждебность к планам, предусматривавшим более активное участие профсоюзов в политической жизни страны.

Тем не менее, несмотря на высокие занимаемые должности, его антикоммунистическая активность по своим масштабам не шла ни в какое сравнение с деятельностью Дж. Ловстона.

Таким образом, можно заметить, что уровень профсоюзных фигур, представленных в СМО в начале 1970-х гг., несколько понизился. Л. Кёркленд, хотя и был остервенелым антикоммунистом и занимал один из самых высоких постов в профдвижении США, все же в этом плане был личностью масштабом помельче в сравнении с Дж. Ловстоном. Л. Вудкок, будучи продолжателем линии У. Рейтера, также явно «не дотягивал» до уровня своего выдающегося патрона. Нетрудно заметить, что профсоюзная и политическая карьера Дж. Вурфа и Уолтера Рейтера были во многом сходны – оба вывели свои профсоюзы в число наиболее массовых и влиятельных в США, вышли из АФТ-КПП и пошли на разрыв с Дж. Мини, подчеркивали свою независимость от всяких внешних влияний, создали в своих профсоюзах политические органы, которые могли оказывать значительное влияние на политику, проявляли левые тенденции в мировоззрении и деятельности, в то же время оставаясь умеренными антикоммунистами. Однако и Л. Вудкок, и Дж. Вурф вместе взятые не могли по своему уровню сравняться с Уолтером Рейтером.

Таким образом, мотивы антикоммунизма в конце 1960-х – начале 1970-х гг. становятся менее определяющими при отборе членов СМО из числа профсоюзных лидеров. Этому было свое объяснение – это явно было связано с реализацией концепции «конвергенции» (об этом – в следующей главе). Необходимо было смягчать антикоммунистическую риторику и политику для налаживания контактов с геополитическим противником, одновременно удушая его в объятиях.

В конце 1980-х и до 2010-х как в составе профлидеров, представленных в СМО, так и в целом в составе организации произошли существенные изменения.

В 1970 г. по решению Совета было проведено всестороннее исследование членства СМО, результатом которого стал ряд рекомендаций по привлечению новых членов, которые должны были представлять различные новые точки зрения; кроме того, необходимо было снизить средний возраст всего членского состава. Особо было оговорено, что право на членство теперь имеют женщины. В 1971 г. соответствующие изменения были внесены в устав Совета[259]. Таким образом, продолжалось расширение состава СМО, в том числе в некоторой степени увеличивалось и представительство профлидеров.

Кроме того, была введена новая категория членства – временное членство сроком на 5 лет для молодых людей в возрасте от 21 до 27 лет[260]. По истечении пятилетнего срока временные члены могли быть переведены в разряд постоянных (хотя это не было обязательным условием). Эта мера была призвана обеспечить омоложение членского состава СМО, а также способствовать подготовке новых молодых политических лидеров, компетентных в вопросах внешней политики. Временные члены имеют возможность участвовать во всех мероприятиях СМО (около 1 тысячи в год): встречи с видными политическими деятелями; ежегодная конференция временных членов; круглые столы; поездки в различные места, включая военные базы, международные организации и американские правительственные агентства; и одна недельная поездка для проведения исследований за границей каждые два года. К 2016 г. число временных членов выросло до 18 % полного членства СМО[261]. Таким образом. СМО становился не только мозговым центром, но и инкубатором подрастающих политических лидеров в США. Однако молодых профлидеров среди временных членов, которых подготавливали бы к внешнеполитической деятельности, замечено не было.

Ким Скайпс приводит внушительный список лиц из числа профлидеров, входивших в это время в СМО: Сол Чайкин, Уильям Догерти младший, Томас Р. Донахью, Сандра Фельдман, Филип Фишман, Карл Гершман, Рэйчел Горовиц, Джон Джойс, Гарри Камберис, Эуджения Кэмбл, Джей Мазур «и очень вероятно, что [были] и другие»[262]. Действительно, были и другие. К списку Скайпса следует добавить еще Гленна Уоттса (Glenn Watts), которого упоминает в своем исследовании Питер Гроус как профлидера, который наряду с Л. Кёрклендом и Т. Донахью некоторое время входил в состав правления СМО[263]. Нельзя не отметить, что в списках СМО также в это время числились М. Уорд (1979–1982), Т. Кан (1988–1992), Дж. Шейнкман (1980–1981). Следует также сказать, что довольно длительное время в этот период членами СМО являлись Джон Суини (в 1998–2012 гг.)[264] и назначенная им директор международного отдела АФТ-КПП Барбара Шейлор (в 1998–2017 гг.)[265]. Членами СМО также оставались уже знакомые нам Дж. Ловстон, Б. Шишкин, С. Баркин, И. Браун, Дж. Л. Кёркленд, Дж. Вурф (см. Таблицу «Представительство профлидеров в СМО (по десятилетиям)»).

Итак, это был период, когда профлидеры были представлены в СМО в наибольшем количестве за всю его историю, но затем их представительство в этом органе начало снижаться. Необходимо также несколько внимательней присмотреться к этим персоналиям и обстоятельствам, при которых они попали в состав СМО, а также попытаться понять – какие роли и функции им были предназначены.