Да, именно с того дня они так привязались друг к другу, стали почти сестрами, но какие они были разные: финансово обеспеченная, не привыкшая к труду, Джоанна, не знавшая ни в чем нужды, и Шейна, зарабатывающая на жизнь написанием романов и рассказов, статей для журналов и рецензий на спектакли и фильмы, у которой совсем не оставалось свободного времени на отдых. Но ведь по каким-то непонятным причинам между ними не было ни вражды, ни ненависти, ни зависти, или так казалось только на первый взгляд?

Глава 3.

Наконец-то наступил этот долгожданный день свадьбы Джоанны и Руперта Кольстад, амбициозного, всегда державшегося в обществе с грандиозной для своих лет уверенностью, очень прагматичного человека, по-видимому, знавшего толк в том, как заработать большие деньги.

Был конец мая, поэтому в огромном, переполненном гостями зале, стояла нестерпимая духота. Множество улыбающихся и радостных лиц оживленно вели между собой беседу. Но среди всех этих людей было одно лицо, которое никого бы не оставило равнодушным. Высокая, с безупречной кожей и изысканными манерами, она сразу выделялась из всех приглашенных на праздник гостей. Смотря на всех свысока, быть может в силу своего роста, она создавала впечатление гордой и высокомерной девушки. Своими тонкими руками, с проступающими на них фиолетовыми венами, она держала бокал белого вина и всем своим видом пыталась показать свое превосходство.

– Сивилла! – крикнула ей Ева Эдели, одна из приглашенных на свадьбу гостей, – твой брат уже ждет тебя. Он там, наверху, – широким жестом руки она показала на винтовую лестницу, ведущую к уютному, цветущему ярко-красной бегонией, балкону.

– Но что ему от меня понадобилось? – резко спросила Сивилла, явно негодуя по поводу предстоящего разговора, – ведь я явилась на его свадьбу, как он меня просил, купила подарок его невесте. Разве этого недостаточно?

– Вот этого я сказать не могу. Кстати, он просил меня передать, чтобы ты поднялась к нему одна.

– Одна? – переспросила Сивилла Кольстад, но никто ее уже не услышал…

Джоанна Линчетт, в недалеком будущем – Кольстад, сидела в хорошо освещенной комнате, придирчиво рассматривая свое предсвадебное отражение в зеркале.

– Нет, – вдруг сказала она, – эти серьги совсем не подходят к моему лицу – они слишком громоздкие. Может эти?.. Нет, не то.

Когда через некоторое время в комнату вошла Шейна, ее взгляду предстала девушка в атласном платье с декоративной ажурной вышивкой, светлые волосы которой достигали плеч. Она улыбалась своему отражению в зеркале и, казалось, была счастлива.

– Ну вот, кажется, собралась, – не без содрогания промолвила Джоанна. – Боже мой, Шейна, ты даже не представляешь, с какой частотой бьется мое сердце. Я до сих пор не могу поверить и принять мысль, что стану женой Руперта. Знаешь, а ведь я даже рада тому, что он богат. По крайней мере, у меня есть уверенность, что он не охотится за моими деньгами. Нет, он любит меня, очень любит.

– Я уверена, что так оно и есть, – сказала Шейна одобряющим голосом. – Но разве тебя не смущает тот факт, что он уже был женат три раза, причем очень непродолжительное время?

– Брось, Шейна, каждый из нас совершает в жизни ошибки, – возразила ей Джоанна.

– Но за некоторые из них приходится очень дорого платить.

– Что ты хочешь этим сказать, Шейна?

– Ничего. Забудь. В конце концов, у тебя сегодня свадьба, а мы уже пять минут как должны быть в дороге. Спускайся быстрее. Я буду ждать тебя внизу.

Шейна еще раз посмотрела в темно-серые глянцевитые глаза Джоанны, отражающие окружающую обстановку комнаты, замерла на долю секунды, перевела дыхание, и поспешно удалилась, больше не оборачиваясь.

Глава 4.

Полуденное солнце слепило глаза. Горячий и сухой воздух, вдыхаемый каждым в этот казавшийся безмятежным день, обжигал не только кожу и губы, но даже легкие, отчего было тяжело дышать. Даже внутри автомобиля нельзя было оставаться в безопасности. Солнце так сильно нагрело его стекла, что тепло теперь исходило и от них.

Шейна, расположившись на заднем сидении «лексуса», с неподдельным интересом наблюдала за машинами, мелькавшими перед ее глазами, прохожими, снующими по раскаленным тротуарам, за облаками, тянущимися им вслед. На ней было бежевое платье из шелкового джерси, сочетающееся с золотыми браслетами, надетыми на запястья, и сабо на высоком каблуке с янтарными пряжками. На мгновенье она закрыла глаза, будто утомившись от продолжительной поездки, а может просто оттого, что ей в глаза бил яркий луч дневного света.

Джоанна в роскошном королевском платье сидела рядом с Шейной, которая, боясь прервать размышления своей подруги, все же подумывала начать разговор. Но ей не удалось нарушить надоевшее молчание, потому что первой заговорила Джоанна.

– Откуда он у тебя?

– О чем ты, Джоанна? Я не совсем тебя понимаю, – с легким раздражением в голосе выговорила Шейна.

– Я говорю о шраме на левой брови. Откуда он у тебя? – еще раз повторила она.

– Знаешь, это не очень приятная история, поэтому мне бы не хотелось портить твое праздничное настроение своим долгим утомительным рассказом.

– Но я настаиваю, Шейна. Я хочу знать о своей лучшей подруге все. Или ты не доверяешь мне? – с дрожью в слегка надорванном голосе спросила Джоанна.

– Нет, что ты! Как можно было так подумать? У меня нет в жизни более близкого и дорогого человека, чем ты, Джоанна. И это так. Ладно, ты мне даже больше, чем сестра, поэтому я готова открыть тебе ту тайну, которую пыталась спрятать от самой себя под слоем пудры.

Шейна несколько раз тяжело вздохнула, как будто вспоминая что-то не очень хорошее, расправила складки на своем шелковом платье, взглянула в темно-серые глаза Джоанны и начала.

«Это произошло два года назад. Тогда я пыталась начать новую жизнь. Подумать только, сколько надежд связываешь с переездом в незнакомый город! Но, как это часто бывает, все идет совсем не так, как планируешь. Выбрав подходящее жилье для себя, я с энтузиазмом принялась за благоустройство новой квартиры: купила японский фарфоровый набор для чая с многоцветной росписью, подставку для дисков из прозрачного стекла, махровый коврик из мягкого хлопка в ванную комнату и … то самое зеркало. Иногда не знаешь, почему покупаешь ту или иную вещь: вроде не особенно и нужна, но что-то заставляет думать по-другому.

В тот памятный вечер я, пройдясь по магазинам и выбрав все, что мне было нужно, собралась идти домой, когда мое утомленное за целый день внимание привлекла лавка с каким-то антиквариатом. Я подумала, что не будет ничего страшного в том, чтобы просто заглянуть туда и, осмотрев мельком прилавки этого странного магазинчика, увидела зеркало. Это было старинное зеркало, но оно почти ничего не стоило. Его цена так удивила меня, что я, для того чтобы развеять свои сомнения или удостовериться в своей правоте, решила расспросить о нем подробнее у продавца всей этой необычной утвари. Но то, что я узнала от него, было не совсем то, что я ожидала узнать. Никакой ошибки не было. Цена, названная продавцом, полностью соответствовала той, которую я видела. Низкую стоимость старинного зеркала он так и не смог мне объяснить, сказав, что не имеет к этому никакого отношения, и если меня что-то не устраивает, нужно обратиться к владельцу магазина. Немного подумав, я решила купить это зеркало.

Весь следующий день я провела в хлопотах, обустраивая свое новое пристанище, когда вдруг под вечер вспомнила о сделанной мной вчера антикварной покупке. Мне показалось, что лучше всего она будет выглядеть на стене в прихожей. Спустя некоторое время я уже смотрела на свое отражение, радуясь удачному приобретению, как вдруг зеркало начало темнеть (хотя, вполне возможно, что это была игра моего воображения) и с грохотом свалилось на пол, разбившись на множество осколков, один из которых стал причиной моего недостатка».

– Да, слишком дорого мне пришлось заплатить за свое небольшое, но стремление к выгоде. Знаешь, Джоанна, есть такая примета, что, разбив зеркало, ты обрекаешь себя на семь лет несчастий. Порой мне кажется, что это так.