«Мы созданы из вещества того же,

Что наши сны. И сном окружена

Вся наша маленькая жизнь».

У. Шекспир «Буря»

Глава 1.

Она долго и пристально вглядывалась в освещенные солнечными лучами крыши высотных домов, сидя на широком беленом подоконнике у раскрытого окна. Было утро. По-настоящему теплое весеннее утро. Ее мягкие темные волосы слегка развевал ветер, а в задумчивом взгляде не отражалось ничего, кроме холодного равнодушия.

Утренний дождь вроде бы прекратился. Серебряные капли воды застыли на прозрачном стекле и ярко блестели в горячих лучах раскаленного солнца. Ничего постороннее, казалось, не способно нарушить эту идиллию тишины, но, тем не менее, она была резко прервана звуком открывающегося дверного замка. В гостиной послышался отчетливый стук каблуков и приятное шелестение бумажных пакетов. Как только открылась передняя дверь, комната наполнилась тонким ароматом дорогих духов, а на пороге с пестрыми свертками в обеих руках стояла, улыбаясь, молодая девушка в темно-коричневом вельветовом пальто, которое подчеркивало ее безупречную фигуру.

– Шейна, – с придыханием произнесла только что вошедшая гостья, – я ни минуты не сомневалась, что застану тебя сидящей здесь, у этого окна. Это так на тебя похоже. Смотри, что я тебе принесла.

Она поставила бумажные пакеты в центр довольно высокой лакированной стойки, выполненной из красного дерева, проворно сняла коричневые замшевые туфли и пальто и также молниеносно скрылась в прихожей на несколько минут, захватив мокрый от дождя зонтик. Вернувшись уже без него, Джоанна вновь подошла к стойке, на которой по-прежнему лежали оставленные красочные свертки. С нескрываемым удовольствием она заглянула в блестящий сиреневый пакет и достала оттуда свежие фрукты, морскую замороженную рыбу, кедровые орехи, белое вино и бельгийский шоколад.

– Джоанна, – будто очнувшись от временного оцепенения, проговорила Шейна, – я люблю тебя, и я знаю, что ты меня тоже, но тебе вовсе не обязательно доказывать свою любовь, проявляя заботу о моем питании.

– Так-так, – медленно протянула гостья, закатив глаза, – ты опять за старое. Пойми, Шейна, я всего лишь хочу донести до тебя мысль, что нужно хоть иногда что-нибудь есть, нельзя же все время работать.

– Просто иногда это вылетает у меня из головы, прости, я обещаю, что впредь буду тебя слушаться.

– Хотелось бы верить, но, почему-то я очень сомневаюсь, что ты изменишь свои привычки; по крайней мере, сейчас, когда я здесь, мы будем есть. Ты поможешь мне разобрать оставшиеся пакеты? – ласково спросила Джоанна.

Шейна глубоко вздохнула и спустилась с подоконника. На ней был белый топ с лишенной особого смысла надписью и светло-голубые джинсы, едва прикрывавшие ее обнаженные колени. Оказавшись рядом со стойкой, Шейна заключила Джоанну в объятия и поцеловала, после чего произнесла, ни на секунду не ослабляя силу своего взгляда.

– Боюсь даже думать о том, что бы я делала без тебя.

– Осталась бы без завтрака, – смеясь, выпалила Джоанна, уводя взгляд в сторону.

– Оставь свои шуточки для кого-нибудь другого. Давай накроем на стол, позавтракаем, а заодно ты расскажешь мне о грядущих переменах в твоей жизни.

Слова «грядущих переменах в твоей жизни» Шейна произнесла особенным пророчащим голосом.

Джоанна звонко засмеялась и ответила:

– Если «этим переменам» и суждено произойти, то это никаким образом не отразиться на нашей дружбе, Шейна. Поверь мне. Я знаю, что говорю.

Она вновь засмеялась. Но на этот раз смех ее уже не казался таким веселым.

Когда они приступили к завтраку, настенные часы в гостиной показывали четверть одиннадцатого. Из-за дождя, начавшегося с новой, еще более враждебной силой, Шейна была вынуждена затворить окно; они молча сидели за столом, слушая, как барабанит свою неизменную мелодию дождь, стуча по прозрачному стеклу. Неожиданно глаза Шейны встретились с суетливым и слегка встревоженным взглядом Джоанны.

– Ты чем-то взволнована? – спросила Шейна, внимательно разглядывая смутившуюся почему-то от такого вопроса Джоанну, большой палец которой плавно скользил взад-вперед по трем другим, оставляя мизинец незадействованным в этой лихорадочности.

– Знаешь, Шейна, мое беспокойство вполне естественно, в конце концов, не каждый же день выходят замуж, тем более, впервые.

«Нет, – подумала про себя Шейна, – в ее наполненном каким-то неясным и туманным опасением взгляде, неловких жестах, как будто выведенных из состояния равновесия, неестественной мимике было что-то такое, что невольно заставляло насторожиться. Нет, – еще раз возникло это слово у нее в голове, – здесь что-то не так».

Глава 2.

Шейна жила в небольшой квартире на верхнем этаже обыкновенной многоэтажки, расположенной среди серых вытянутых зданий. Из окна ее квартиры открывался неплохой вид на пустынные крыши соседних домов. Часто ее можно было видеть сидящей на подоконнике, задумавшейся и, казалось, отрешенной от всего мира. Многим бы ее взгляд показался холодным, порой даже бездушным и жестоким, но если бы они узнали ее лучше, возможно, смогли бы применить к описанию ее характера такие слова как искренность, сердечность и доброта. За защитной маской наигранной апатии ко всему окружающему была глубоко скрыта простота и открытость к миру, сочувствие и понимание. Только со своей единственной подругой Джоанной она становилась сама собой, прекращая играть эту необходимую ей роль. Несомненно, Шейну можно было назвать великолепной актрисой равнодушного жанра. Жестокость людей заставила ее сделаться такой: со временем она привыкла прятать свои истинные чувства, понимая, что в жизни каждому приходиться рассчитывать только на себя. Да, люди вынудили ее стать эгоисткой, но не с Джоанной.

Джоанна и Шейна знали друг друга совсем недолго, но и за это непродолжительное время они смогли стать настолько близкими друг другу, насколько это возможно. Удивительно, как жизнь может столкнуть таких разных по характеру людей за тем, чтобы они стали неразлучны. Хотя, быть может, их знакомство в тот снежный февральский день на обочине городской дороги было вовсе не случайностью. Они никогда не забудут свою первую встречу.

Шейна, совсем измучавшись, стояла на краю дороги, тщетно пытаясь поймать такси. Ее ноги промерзли насквозь, пальцы на руках оледенели от холода. Она стояла посреди огромных, белых словно загустевший крем сугробов, еле живая, позволив каблукам своих кожаных сапог наполовину скрыться за все падавшим и падавшим снегом, думая лишь о том, как бы поскорее добраться до дома, поудобнее расположиться в своем мягком кресле, заваленном кучей миниатюрных подушек, уткнуться в недочитанную утром книжку и выпить большую чашку зеленого чая.

Погруженная в свои мысли, Шейна терпеливо ждала момента, когда на дороге появится хоть какая-нибудь машина. Ее темные длинные волосы аккуратно обрамляли бледное, замерзшее от пронизывающего ветра лицо, а светлые глаза при дневном свете казались кристально-зелеными. Сейчас ее даже можно было назвать красивой, если бы не маленький шрам на левой брови, искажавший ее притягательную внешность. Но, к счастью, этот небольшой изъян был умело скрыт под слоем тонко измельченной пудры, поэтому заметить его со значительного расстояния было практически невозможно.

Наконец вдали на заснеженном шоссе показался серебристый автомобиль. Спустя некоторое время Шейна смогла разглядеть, что за рулем машины сидит девушка, ловко справляясь с управлением этой дорогостоящей техники. Чувство полнейшего окоченения заставили ее остановить проезжавший в тот зимний день автомобиль.

Не прошло и минуты, как Шейна, погрузившись в комфортабельный салон «лексуса» с его роскошной и изысканной кожаной отделкой внутри, непринужденно болтала со своей новой знакомой.

Шейну нельзя было назвать разговорчивой, но почему-то именно с этой девушкой по имени Джоанна, она так разоткровенничалась. Всю дорогу они рассказывали друг другу о себе, своей жизни, иногда весело смеялись и хохотали так, как будто знали друг друга уже много лет.