Целую в носик,

Маша

Леонид дочитал, поморщился. Ненавидел, когда чувствовал, что от него ждут помощи, а понимал, что ничем помочь не сможет. Нажал кнопку «ответить», просидел минуту, глядя на пустое поле письма, потом закрыл почтовую программу. Подошел Федор, позвал на обед. Сидели вместе, новые коллеги оказались веселыми и общительными. Травили анекдоты, подшучивали друг над дружкой. Особенно доставалось руководству. Олег был притчей во языцех.

– А вот еще, – начал рассказывать очередной анекдот Федор, – снял Саныч телок, подъезжает с ними к Сандунам, а там все парковочные места заняты. Он и так и сяк, и вторым рядом, и на бордюр, ну некуда приткнуться хоть тресни! Стал Саныч, пригорюнился и взмолился: «Господи, помоги мне найти место для парковки. Я тогда брошу пить и буду каждое воскресенье ходить в церковь!» Тут смотрит, а одна из машин с парковки уезжает и он такой: «А, всё, не надо. Нашёл!».

Никто не спешил уходить с обеда. У толстого, как оказалось его звали Михаил, зазвонил телефон. Он поморщился, бросил в трубку «Уже идем» и встал.

– Как там, у классиков? – спросил Михаил у всех, – не поминай лихо, пока оно тихо? Пошли, зовет наш богобоязненный, лютует, что так долго на обеде.

Все засобирались, отнесли подносы, полные грязной посуды, на раздачу, и вышли из столовой. Федор подошел к Леониду.

– Слушай Лёня, ты как насчет свалить пораньше?

– Да я-то с радостью, – согласился Леонид, – просто как это будет выглядеть с моей стороны в первый день?

– Ой, не переживай, я же тебя типа в общагу устраивать поеду, подойду к Санычу и пораньше отпрошу и тебя и себя, дескать мне потом до Подольска еще в пробках стоять!

– Да не вопрос!

Вернувшись, не успели сесть за столы, как в кабинет заскочил Олег и на очень высоких тонах объяснил свое отношение к коллективным походам на обед, в туалет и покурить. Он потребовал, чтобы этого больше не было. И сообщил, что ему глубоко все равно кто куда пошел, главное, чтобы на рабочем месте всегда кто-то да оставался. Все молча выслушали. Подождали, когда он хлопнул дверью и занялись каждый своим делом.

Хитрость Федора не сработала, Олег послал его работать и снова напомнил про план. Рабочий день подходил к концу. Все забросили телефоны, переговоры и играли. Леонид открыл системные характеристики, почитал, понял, что ничего круче пасьянса этот компьютер не потянет. За окном низкие облака вальяжно проплывали над лесом. Рабочий день заканчивался.

– Ну что, погнали? – Федор встал, потянулся до хруста суставов, – эх, хорошо работать, если не работать!

Они вышли через проходную, Лёня пытался отдать пропуск, но охрана объяснила, что он уже постоянный. У Федора была девяносто девятая, затонированная наглухо. Даже задние габариты были заклеены пленкой. Двигатель завелся не сразу, прогоревший глушитель издавал клокочущие звуки. Федор стоял рядом и курил.

– Садись, поехали, – Федор выбросил окурок, выдохнул в сторону и сел за руль.

В машине до головокружения воняло ванилью. Маленькая баночка ароматизатора была надета на рефлектор обдува боковых стекол. Леонид приоткрыл окно, стало немного легче. Федор с пробуксовкой вырулил с парковки.

– Реально с завода проще в Подольск проехать, чем в Львовскую вернуться, – прокомментировал он.

– Ну, извини, – ответил Леонид.

– Да причем тут ты, все норм, не переживай! Просто нам придется реально вокруг все объехать, чтобы туда попасть. Электричка разделила нас навсегдаааа, – пропел Федор и засмеялся.

Дорога была разбита, часто амортизаторы не справлялись и в кузов раздавались увесистые удары. Когда, наконец, пересекли железнодорожное полотно, дорога стало пусть не на много, но лучше. Пропетляв по узким улочкам, они подъехали к выкрашенному в синий цвет зданию, стоявшему в углублении от дорожной насыпи. Зашли в узкую дверь и остановились перед вахтерской. Внутри сидела пожилая женщина и смотрела какой-то фильм на маленьком, черно-белом телевизоре.

– Баб Валя, привет! – бодро поздоровался Федор.

– О, Федька! Кот дранный, – встрепенулась женщина, – ты чего приперся-то?

– Ну, баб Валь, какой я там кот? Наговариваешь на меня! – Федор улыбался, – и не приперся я, а привел уважаемого человека. Заселять его будешь.

– Какого такого уважаемого? – женщина вышла из комнатки и оценивающе осмотрела Леонида, – куда его заселять, с какого переляку?

– Здрасте, – удивился Федор, – как с какого? Проверь, как пить дать, руководство звонило, предупреждало.

– Ничего не знаю, – отрезала женщина, посмотрел на Леонида, – как фамилия?

– Легков, – ответил Леонид.

Женщина вернулась в свое помещение, полистала один журнал, потом взяла второй. Открыв, достала какой-то листик, надела очки. Читала, шевеля губами. Дочитала, положила листик назад. Выражение лица смягчилось.

– Паспорт есть у тебя? – обратилась она к Лене.

– Конечно, – Лёня достал и протянул паспорт.

– Поселим, поселим, – бормотала себе под нос женщина, – такого хорошего мальчика, конечно поселим.

– Вот и славно, – обрадовался Федор, – я поехал, ты у баб Вали спроси, во сколько заводской автобус народ собирает, на нем и доедешь. Бывай!

– Спасибо, – Лёня на прощание протянул руку, – до завтра!

Баба Валя что-то записала себе в журнал из паспорта Леонида, взяла ключи и перешла в помещение напротив. Там долго возилась, вышла, неся в руках одеяло и постельные принадлежности.

– Пойдем, – позвала она, – я тебе комнату покажу, а потом за паспортом спустишься.

Они поднялись на четвертый этаж. Ступени, стены до самого потолка были выкрашены в тяжелый темно-синий цвет. В длинном коридоре никого не было, но из комнат доносился шум. Повозившись с плоским ключом, она открыла одну из дверей и вошла. Леонид зашел следом. Четыре кровати, стоявшие по две у стен, небольшое окно, стол, платяной шкаф в углу. Три из четырех кроватей были заправлены, в комнате находились чьи-то вещи.

– Вот, твоя, – сказала баба Валя и указала на кровать со свернутым на ней матрасом, – там внутри подушка, вот тебе одеяло и белье. Когда будешь уходить, дверь закрывай, ключ мне сдавай. Я тебя подселила к хорошим ребятам, они спокойные, не пьянствуют, не бедокурят. Автобус отходит в семь пятнадцать, проспишь, пеняй на себя. Ребята сегодня на сутках, поспишь без них, познакомишься завтра. Дверь я закрываю в полдвенадцатого, потом хоть лбом бейся, не открою. Понял?

– Понял, а помыться где?

– Туалет на этаже, вправо до конца коридора пойдешь и найдешь, а душ внизу, на первом. Там поочередно моются то девочки, то мальчики, время на входе висит, пойдешь, посмотришь. Теперь закрывай комнату на ключ, и пойдем со мной, я тебе паспорт отдам.

– Я вот что еще спросить хотел, – обратился Леонид, – а поблизости какой-нибудь продуктовый есть, а то не успел купить поесть.

– Есть, есть, не переживай. Вот как выйдешь из общежития и сразу за угол, по дорожке иди не сворачивай, как дом слева закончится, так продуктовый и увидишь.

– Спасибо.

– Пожалуйста! Да какой же хороший мальчик, – баба Валя погладила Леонида по руке, – пойдем.

Они спустились вниз, Леонид отдал ключ, забрал паспорт и вышел на улицу. Продуктовый нашел быстро. Купил сельдь, фаршированную соленым огурцом и нарезку «Бородинского». Вернулся в общагу, есть пришлось руками. Взять с собой из дома столовые приборы не додумался. Развернул матрас, заправил постель, кинул сверху одеяло. Глядя на окружающую обстановку нахлынули приятные воспоминания про студенческие годы. Когда-то комната, в которой он жил, была буквально центром общажного отжига. Леонид сладко вздохнул и улыбнулся. Оставаться в одиночестве не особо хотелось. Подумав, он решил прогуляться.

Пошатавшись по грязным улочкам, Леонид для себя выяснил, что в поселке ничего заслуживающего внимания нет. Как и тысячи других мест, навевающих тоску на каждого, кто в них окажется. Так гуляя, Лёня дошел до станции, пожалуй, самого оживленного места в поселке. Вышел на платформу, почитал расписание. Поезда на Москву и обратно проходили достаточно часто. Возникла мысль уехать домой, но потом представил, в какую рань придется вставать и решил вернуться в общежитие.