Обычно новенькие ведут себя скромно, и считаться все должны в первую очередь с голосом тех, кто хоть какое-то время уже учится в нашем классе. Но с голосом Любы не считаться очень сложно – в прямом и переносном смысле. Она такая бойкая и громкая, что сперва вообще чуть не перетянула на себя всё внимание.

Видит, например, что мы сидим своей компанией – так нет же, подойдёт и, заискивающе улыбаясь, спросит: «Девочки, к вам можно?».

И приходится её пустить, после чего Люба начинает трещать как сорока, а все уши развесят и слушают.

Ещё она из тех людей, которые, когда ты ешь чипсы, обязательно подойдут и скажут: «Ой, а угости меня».

В результате в начале года пошли даже слухи, что у меня вредный характер – про чипсы я никому не жаловалась, но девочкам попеняла на их доброту, зачем, мол, в компанию принимаете.

– Марина, ну что тебе, жалко, что ли? – сказала Наташа.

А бабушка назвала меня индивидуалисткой, хотя я не знаю, что это значит.

Сейчас я понимаю, что Люба не такая уж плохая. Тем более, когда она закончила плескать себе в лицо водой, то повернулась ко мне и спросила:

– Кстати, ты придёшь ко мне на день рождения?

Я расплылась в улыбке и ответила, что да.

До её дня рождения остаётся целый месяц, и я даже считаю дни – потому что до сих пор никогда ещё я не была на дне рождении без взрослых. Я немного боялась, что бабушка не пустит меня, но она только поворчала и дала денег на подарок.

Подарок я тоже ещё никогда не выбирала самостоятельно. Мы с Наташей целый час провели в универмаге, споря, что лучше взять.

Накануне дня рождения Люба рассказывает, как всё будет проходить в субботу (у нас как раз отменили уроки из-за дезинфекции). Будут Женя, Алина, Наташа и ещё кто-то. Мы все вместе сядем в электричку и поедем в Лунино, там есть пиццерия – а после, может, ещё куда-нибудь заглянем.

Мы с девочками договариваемся, где встретимся в субботу и всё такое. И тут вечером моей бабушке звонит мама Лизы Ващенковой и делится опасениями: мол, я и другие девочки собираются участвовать в каком-то сомнительном походе в кафе на день рождения.

Лиза, которую никто не приглашал, рассказала обо всём своей маме, уж не знаю, нарочно ли. Вообще-то Лиза вроде не такой человек, который станет нарочно рассказывать, но у неё мама, которой до всего есть дело. Вот та и посчитала своим долгом тут же обратиться к моей бабушке, с которой в хороших отношениях.

Ещё мне показалось, если кто и обиделся, что Лизу не пригласили, то это как раз её мама – потому и решила испортить праздник нам. Хотя какой смысл обижаться – Лизу бы она не пустила в любом случае, даже если бы не надо было ехать в Лунино.

Она до сих пор проверяет, как Лиза сделала домашнее задание, а если та не дай Бог забыла расчертить поля, наказывает. Если человек нервничает даже из-за нерасчерченных полей, то вряд ли со спокойной душой отпустит свою дочь одну на день рождения к той новенькой девочке.

На месте бабушки я немедленно накричала бы на Лизину маму за то, что та лезет куда не просят, но бабушка вместо этого выслушала её со всем вниманием и поблагодарила, что возмутило меня до глубины души.

В результате взрослые забили тревогу и всерьёз подняли вопрос, не стоит ли перенести этот день рождения куда-нибудь поближе.

Родители Алины поддержали мою бабушку.

Родителям Жени по большому счёту было всё равно, но они тоже выступали за то, чтобы мы никуда не уезжали.

Спокойнее всего отнеслись к этому родители Наташи. У неё ведь ещё старший брат и два младших брата, один родной, другой двоюродный, он живёт с ними, так что одним ребёнком больше, одним меньше…

Правда, Люба – единственный ребёнок, а её мама вообще не поняла из-за чего шум и, как по секрету мне Люба сказала, назвала родителей в нашем классе «психанутыми». Но любезно предложила им, чтобы её муж забрал всех потом из Лунино – на том и порешили.

Глава 10

Конечно, взрослые не понимают, что можно безобразничать, даже не выходя за пределы дома.

Вот взять хотя бы день рождения Алины: она справляла его у себя в квартире, но в какой-то момент, наевшись, мы сделали вид, что пошли гулять, а сами стали ездить по этажам и звонить в двери.

Я и не представляла, что это может быть так интересно. Правда, Алина бурно сопротивлялась и умоляла перестать, а потом ещё её папа чуть нас не застукал, так что пришлось свернуть удочки.

Когда наступает день празднования, мы с девочками встречаемся в десять на главной улице, а потом вместе идём на станцию: я, Женя, Алина и Наташа. В руке у каждой по разноцветном пакету с подарками. На станции нас уже ждёт Люба – а ещё с несколькими её друзьями, сказала она, мы встретимся в Лунино.

Поездка проходит незаметно, потому что все полчаса мы рассматриваем подарки. Я невольно обращаю внимание на набор миниатюрных блесков для губ – мне никогда ничего такого не дарили.

– Здорово, я его положу сюда, – говорит Люба и достаёт косметичку, битком набитую всякой всячиной.

– Это всё твоё? – спрашиваю я.

– Ерунда, дома у меня гораздо больше, целый ящик.

Мне мама с бабушкой не то чтобы запрещают краситься – просто они считают, что это совершенно ни к чему в моём-то возрасте. Правда, мне десять – а Любе сегодня двенадцать исполняется…

Не могу понять, завидую или нет – мама говорит, что не стоит торопить время. Но Люба, которая сидит напротив меня, вдруг начинает казаться такой взрослой – в прозрачных колготках и накрашенная. Да ещё Женя рядом – ногти в полтора сантиметра длиной, волосы собраны на макушке в узел, на щеках – перламутровая пудра.

– У меня тоже дома ящик битком набит, – небрежно говорит она.

– Мне мама отдала свой блеск для губ и лаки – но говорит, ими пользоваться можно только в торжественном случае, – тихо признаётся Алина.

Мы с Наташей скромно молчим – нам похвастаться нечем.

– Можно попробовать твои тени? – спрашивает Любу Женя.

– Берите. – И спустя пять секунд мы уже все усиленно прихорашиваемся.

В Лунино мы встретились с мальчиком и девочкой – братом и сестрой, бывшими Любиными соседями, а потом к нам присоединился ещё один её знакомый. Мы вместе пошли в пиццерию и заказали всё, что только можно.

Неправда, будто с мальчиками нашего возраста совершенно невозможно общаться: когда с ними гуляешь в компании, даже самые развязные могут быть нормальными, если хотят понравиться. Понравиться они в основном хотят Любе – то и дело порываются пойти вниз и купить что-нибудь ещё на свои деньги, если ей только захочется. На меня – ноль внимания, хоть я и «в макияже». В конце концов я полностью сосредотачиваюсь на еде.

Я съела три огромных куска пиццы и запила всё это молочным коктейлем.

– Давайте торт не будем пока заказывать, – простонала Люба.

Мы выкатываемся из пиццерии и, свернув в какой-то двор, падаем на скамейку: всё лучше еда усваивается на свежем воздухе. Друзья Любы ещё немного болтают с нами, а потом разбегаются «по делам». Затем Алине звонит папа и говорит, что через пятнадцать минут подъедет за ней, потому что вечером они собираются в гости – и вот уже нас остаётся четверо.

– Поели – и до свидания, – возмущается Люба.

– Не волнуйся, мы-то здесь, – успокаивает её Женя.

– Ну, мы же пойдём потом торт есть?

– Пойдём, конечно, только не сейчас.

– Да уж. Правда, мне уже получше стало. – Тут Люба впервые поднимает голову и окидывает пристальным взглядом высотное здание напротив нас. – Слушайте, а не хотите…

– Да, – свистящим шёпотом отвечает Женя.

– Тогда одна из нас дожидается, когда откроют дверь, а через некоторое время, когда никого не будет поблизости, впускает остальных.

Проникнуть в дом оказывается проще простого. Мы начинаем с последнего этажа, и первая вызывается Женя. Она несколько раз нажимает на звонок и возвращается в лифт, в котором мы её ждём. Прежде чем лифт едет вниз, мы слышим, как в двери скрежещет замок. На следующем этаже Люба проделывает то же самое.