Вот как только он произнёс: «…И «это», и «как бы», меня словно ткнули в солнечное сплетение – не ударили, нет, но внутри что-то дрогнуло.

Мужчина.

Я даже не привыкла особенно разговаривать с ними, не то что постоянно видеть под боком. Разве что речь идёт о дяде Севе, слесаре. Ну, или, дяде Косте – это сводный бабушкин брат, он нам чинит мебель. А бабушка всякий раз после этого наливает ему своей настойки личного приготовления, хотя при этом ворчит.

Или Алинин папа, когда он подвозит меня на машине.

Меня даже знобить слегка начинает – но тут возвращается мама и объявляет, что хочет в парк.

– А почему бы и нет, – ответил Николай. – Отличная погода.

И тут я понимаю, что устала думать и чувствовать, и вообще, что хотят пусть, то и делают.

Они неспешно прогуливаются по парку вдоль озера, а я бегаю впереди. Потом мы поехали центр, и Николай отвёл нас в кафе, где подавали японскую еду. Я попробовала суши. А потом ещё мне купили мороженое, и я сама могла выбрать три вкуса.

В общем, ничего плохого сказать не могу, тем более что мне никогда не покупали мороженое в рожке с шариками. У нас его просто нет, только в Лунино, но я бы никогда не стала у бабушки просить.

Потом, когда Николай отвёз нас с мамой домой, выходя из машины, я, конечно, сказала ему «спасибо» и улыбнулась. Мама пообещала подняться позже, а то я испугалась, что она может так и уехать обратно – а я ведь ей торт пекла.

– Иди, не беспокойся, – сказала мама.

Я с трудом донесла сначала до квартиры, а затем до кухни врученные мне пакеты с кучей пластиковых контейнеров (мама захватила кое-что угостить бабушку). Потом почувствовала страшную усталость и решила, никого не дожидаясь, завалиться спать – в любом случае, завтра мы собирались посидеть втроём, как обычная семья – я, мама и бабушка.

Глава 8

Теперь Новый год мы должны встречать с Николаем. Они вместе с мамой приезжают накануне, 30 декабря.

Я показываю маме книгу, которую получила в подарок на школьном чаепитии – и рассказываю, как учительница математики в костюме Снегурочки велела всем взяться за руки, а потом вдруг побежала вокруг ёлки, потянув всех за собой.

Но, конечно, не стала рассказывать, как мы, девочки, после чаепития заперлись в туалете на втором этаже, а мальчики выбежали на улицу и стали кидаться в открытое окно в нас снежками – а мы собирали снег с карниза и тоже кидались…

Когда прибежала классная руководительница и заставила открыть дверь, мы в своих праздничных платьях все промокли, а со стен, подоконника туалета и потолка стекала вода.

Мария Николаевна, прежде чем мальчики её заметили, тоже получила хороший заряд в лицо, и я, глядя на неё, не выдержала и расхохоталась.

Нас, конечно, после этого выставили из школы, но сначала заставили вытереть досуха пол в туалете.

При мысли о Николае моё сознание раздваивается. Вдруг общаться с ним дальше мне не понравится, ещё начнёт вести себя, как будто здесь главный. Был у нас такой однажды – приударял за бабушкой. Она ему и говорит: может, трубу в туалете тогда починишь?

Он весь раздулся от самодовольства, пришёл к нам, хлюпал носом и громко, развязно объявлял, возясь с инструментами: «Да, в этом доме не хватает мужика». И: «Распустились вы тут, некому за вас взяться». Хотя у нас всегда прибрано, а мужик этот, наоборот, был неряшливый сам. Но, наверное, считал себя большим подарком для нас всех. Ну, бабушка дождалась, когда он трубу починит – и отправила восвояси.

– А разве тебе не хочется иметь поклонника? – спросила я.

– Обойдёмся, – фыркнула бабушка. – Да и запомни, если мужчина начинает вести подобные речи, значит, грош ему цена. А такого и задаром не нужно.

Что, если, оказавшись среди нас, Николай тоже раздуется от самодовольства и начнёт говорить, что мы распустились?

Но как только Николай появляется, его присутствие завораживает меня против воли. Забыв о своих мрачных опасениях, я начинаю ходить за ним по пятам.

– Что вы делаете? – спрашиваю, когда он садится на корточки и щупает плинтуса.

– Твоя бабушка говорит, с телефонным шнуром что-то не так. Знаете, Алевтина Николаевна, я вниз спущусь за своими инструментами, они в машине, – обращается Николай, и вдруг начинает прыгать на одной ноге.

– А сейчас вы что делаете? – снова интересуюсь я.

– Ногу свело, – усмехается он.

– Марина, что ты, как маленькая, пристала к человеку, – ворчит бабушка.

Я поневоле конфужусь. Вспоминаю вдруг, как, по выражению нашей соседки, «стояла над душой» у дяди Лёни. Может, я и в самом деле что-то не то делаю?

– Коля, а креветки не забыл? – кричит из кухни мама, как только он возвращается в квартиру.

– Захватил их – вот, – отвечает Николай и помахивает прямо перед носом бабушки, которая в этот момент обувается, большой коробкой с огромными насекомоподобными существами.

– Что это? – в ужасе спрашивает бабушка, резко отодвигаясь вместе со стулом.

– Гигантские креветки – нам подарили друзья, – отвечает мама.

– Да ну вас, – выдыхает бабушка.

– А что, с фруктовым соусом сделаем – пальчики оближешь, – говорит мама с таким видом, будто ещё полгода назад не отвергала всё, что выглядело подозрительнее котлеты с картофельным пюре. Однажды мы покупали креветки – обычные, маленькие. Так когда, отварив, поставили их на стол, у мамы и бабушки был такой серьёзный вид, будто они собрались пройти по минному полю.

– А это что? – Я роюсь в привезенных ими пакетах и нахожу красивую металлическую коробку.

– Это настольная игра – будем играть.

Я в восторге.

– Коля, я оделась, – говорит бабушка.

– Да, Алевтина Николаевна – всё, Вероник, мы поехали на рынок.

– Чао.

И мама, и Николай странно дёргаются, словно собрались поцеловаться, но в последний момент удержались – после чего торопливо разбегаются в разные стороны.

На Новый год мама дарит мне две пары тёплых колготок, бабушка – юбку с шерстяной подкладкой, а ещё мне достаётся коробка яиц. Яйца шоколадные, «Киндер», а коробка картонная, как для обычных яиц – от мамы и Николая. Наверное, им это кажется забавным. Что же, они правы.

После полуночи бабушка ложится спать, а мы идём на горку, где уже собралось много народу. Николай пару раз скатился, а потом отошёл к маме, которая кататься не хотела – стоя наверху, я заметила, что они, уже никого не стесняясь, целуются. Ну, и ладно.

Я, улёгшись на живот и оттолкнувшись ногами, лечу вниз – до тех пор, пока не заваливаюсь ничком в сугроб. Кошусь на них – затем, помедлив, иду обратно на горку.

Глава 9

В понедельник, после того, как заканчиваются новогодние каникулы, в школу идти очень тяжело. А учитывая, что накануне вечером попрощалась с мамой, мне особенно грустно, ведь я знаю, что её не будет всю неделю или больше.

Ещё мне страшно не нравится яркий свет, который бьёт по глазам, как только ты попадаешь с тёмной улицы в здание школы.

– Я вчера напилась, – шепчет мне Люба, с которой я оказываюсь за одной партой на уроке словесности.

– Как это напилась?

– Мы гуляли с троюродным братом, он мне дал попробовать коктейль. Мне сначала понравилось, а потом… – Она обнимает себя за обеими руками и падает головой на парту.

С Любой всегда случается что-то необычное. Какой-то части меня даже немного завидно, что о себе я ничего такого не могу рассказать.

– А твоя мама не узнала?

– Ты что, никакого дня рождения бы тогда не было. Меня тошнило, а потом я до вечера боялась домой идти. Мне и сейчас как-то не по себе…

– Сходи к медсестре.

– А если она спросит что-нибудь? Нет, я лучше пойду умоюсь холодной водой. Только не говори вообще никому…

После урока я помогаю добраться Любе до туалета, а она, пока мы плетемся, в подробностях описывает все свои ощущения, и это смешно. Вообще-то Люба забавная, я часто так думала и раньше, хотя мы с ней никогда не дружили. Она пришла к нам в начале пятого класса и сразу не понравилась мне.