Давид, пытаясь отдышаться, все так же прижимается, не убирая руки с талии, придерживая и даже слегка насаживая на Глеба, не отпускает мой плывущий взгляд, жадно ловя в нем зарождение нового взрыва, и, когда я, изнемогая от невозможности больше сдерживаться, изгибаюсь так, что еще немного, и в талии переломилась бы, он смотрит на Глеба, и тот, повинуясь сигналу, резко поднимает меня к себе, все так же сдавливая горло, отчего голова совсем отключается, и на глаза падает красно-дымчатое марево. Я раскрываю губы в крике, который тут же выпивает приникший ко мне Давид, не выпуская до тех пор, пока не утихают наши последние слитные, на троих, волны удовольствия.

Потом я еще стою какое-то время, зажатая между ними, понимая, что, стоит ступить на пол, и упаду сразу же, а мужчины лениво и удовлетворенно ласкают шею, плечи, грудь губами, облизывают мокрые щеки и виски.

Я все еще в трансе от произошедшего, но парни приходят в себя быстрее, в четыре руки споро вытирая влажными салфетками следы своих бесчинств, натягивая обратно на бедра юбку, застегивая лифчик и чудом сохранившую все пуговицы блузку.

К этому времени я прихожу в себя настолько, чтоб, нахмурившись, вывернуться из их лап и дрожащими пальцами попытаться вернуть развороченной прическе строгость и аккуратность.

– Ну прости, Татьян Викторовна, – немного смущенно басит Давид, как всегда, мягкий и добродушный после секса, утративший весь свой бешеный напор. Теперь его можно ложкой на масло мазать, такой податливый. Медведище. – Просто, как с утра тебя увидели, в этой юбке, так весь день насмарку, блин.

– Ага, – вздыхает Глеб, без боязни лапая меня к себе и шумно дыша в шею. Он тоже утихомирен, хотя таких разительных перемен, как с его приятелем, не происходит. Всегда на взводе, как жесткая пружина. И не дай бог, в вашу сторону развернет ее. – Ну ты сама хороша. Да еще и с этим придурком обжималась, прям еле выдержали.

– Да, кстати, а какого хера? – Давид, вспомнив о сцене, которую они, заразы, оказывается, подсмотрели, поднимает голову, за мгновение превращаясь из ручного мишки в неуправляемое животное.

– Отстаньте, – отхожу на безопасное расстояние, бурчу невнятно, потому что рот занят шпильками, мысли еще основательно не в голове, а мне работать, и вообще… – По рабочим вопросам общались, вас не касается…

– Ошибаешься, Татьян Викторовна, – Глеб делает шаг ко мне, но я начеку, и отпрыгиваю к двери, – он тебя за руки хватал, мы видели. И смотрел.

– Да на меня много кто смотрит, – я немного прихожу в себя, уложив волосы и приведя одежду в надлежащий вид, и перехожу в наступление, – и что теперь? Вы что устроили сейчас? У меня еще пары!

– Да мы в курсе, – усмехается Давид, остывая, застегивая рубашку на широченной груди.

Я на какое-то время подвисаю, разглядывая, как медленно он это делает… Стриптиз наоборот. Почему-то возбуждает еще больше.

Но затем прихожу в себя.

Соберись, тряпка! Ты – преподаватель! Филолог!

Мерзкий внутренний голос не вовремя просыпается, чтоб язвительно хихикнуть, но я его мысленно затыкаю кулаком. Нет уж. Надо настроиться.

– Потом поговорим, выходите первые, – командую я, получая хотя бы небольшое моральное удовлетворение после произошедшего. И они выходят.

Правда, перед этим не забыв по-очереди поцеловать меня так жарко, что ноги опять дрожат и норовят подогнуться.

Но я не подаю вида, только незаметно морщусь, когда слышу их удаляющийся в темноте коридора разговор:

– Бляха муха, ну теперь хоть сидеть можно будет две пары, а то вообще хреново было… – Это Глеб.

– А этого козла еще разъясним, – это Давид.

Я обессиленно прижимаюсь к стене лаборантской, давая себе минуту слабости. Больше нельзя. Надо собраться, привести мысли в порядок и идти работать.

Я преподаватель, у меня отличное место работы и карьера в перспективе.

Я молода, красива, активна.

Голоса моих любовников удаляются все дальше, и я знаю, куда они идут. На занятия по русской литературе, которые веду у них я.

И как я так попала?

Сейчас я часто думаю, когда все началось?

В какой момент моя распланированная, налаженная жизнь полетела в тартарары?

И прихожу к выводу, что, наверно, сразу же.

С первого дня, когда я пришла работать в этот университет.

Первое сентября в университете, по сути своей, мало чем отличалось от первого сентября в школе. Даже линейка была и торжественные поздравления ректора и проректоров.

Я немного потерялась в толпе студентов и опоздала.

На нервах не сразу нашла Юрку.

Юрий Станиславович, Юра, мой бывший однокурсник, а нынешний коллега, и, как некоторые считали, практически жених, встретил, как и обещал, на крыльце, протащил в коридор и на второй этаж, к кафедре филологии.

– Тань, ты, главное, не стесняйся, – жизнерадостно вещал он, поминутно с кем-то здороваясь, кому-то пожимая руки, улыбаясь, кивая, отвечая на приветствия, – все уже в курсе, кто ты, так что…

– Прекрасно просто… – Убито пробормотала я.

Все в курсе, значит. Теперь не избежать косых взглядов и поджатых губ, типа "паанаехали, панимаешь"…

Юра толкнул дверь кафедры, шум голосов мгновенно смолк, на меня уставились несколько пар глаз. Я выпрямила спину, хотя колени предательски дрогнули. Ну ничего, юбка длинная, незаметно. Я надеюсь.

– Коллеги, это Татьяна Викторовна! Новый преподаватель русской литературы.

Мне улыбнулись, и даже, отчасти, приветливо. Я подавила тяжкий вдох. Да, это будет непросто.

Стол мне выделили рядом с дверью(само собой), но я и этому была рада. Поставила сумку, посмотрела на часы.

Отличие первого сентября в университете от школы еще в том, что занятия начинаются сразу же. Без всяких там классных часов, походов в ближайший парк, кафе и другие места, куда так любят ходить школьники. И мои пары начинались через пятнадцать минут.

– Тань, у тебя какие группы, дай гляну, – засунул нос в мой органайзер Юрка, – оооо! Физкультурников сунули-таки тебе! Черт…

– А что такое? – я не понимала, почему он расстроился.

Я вот, наоборот, порадовалась, что последние курсы физотделения мне отдали. Посмотрела их программу, поняла, что от школьной она мало чем отличалась, а значит, готовиться будет легко. Это не их специализация, пары добавили просто в связи с тем, что университетское образование, и необходимо определенное количество часов. К тому же старшекурсников мне элегантно разбавили первокурсниками, тоже, кстати, физкультурного отделения, так что жаловаться было глупо.

Мне вообще радоваться надо было, что сумела попасть сюда сразу после окончания университета у себя в городе. Меня, как отличницу и краснодипломницу, оставляли и там на кафедре, предлагали аспирантуру, но Юрка был настойчив и убедителен. А его родители до такой степени ошалели от счастья при виде меня, что без вопросов тряхнули своими связями и устроили в этот очень даже неплохой столичный университет.

Да я особо и не сопротивлялась.

Зачем?

Прекрасная возможность, упускать ее было глупо.

Строить из себя гордячку из разряда "я всего добьюсь сама, не нужен мне ваш блат" – это явно не про меня.