Вошел повар, низко поклонился, прижав руку к сердцу:

– Через полчаса, государь…

Звонкий, чистый, веселый девичий смех заглушил его слова.

– Вот и дочери вернулись, – улыбнулся Всеволод. – И вроде Свирид с ними. Вели в большой столовой накрывать.

Снова низко поклонившись, повар вышел.

– Когда молодой человек влюбчив, особой беды нет, – негромко сказал великий князь. – Но когда влюбчив наместник престола…

– Но я ни в кого не влюбился, батюшка!.. И не собираюсь…

– Помолчи, наследник, – сурово оборвал великий князь. – Влюбчивый молодец ни за кого не отвечает, но влюбчивый наследник отвечает за все Великое Киевское княжение! Наши предки с огромным трудом вытеснили гуннов в Венгрию, твой прадед, креститель Руси Святой, великий князь Владимир построил крепости, которыми с трудом сдержал нашествие печенегов. На твою долю достанутся половцы и княжеская усобица меж изгоями и прочими охотниками до Киевского Великокняжеского престола. Тебе предстоит сражаться как с половцами, так и со множеством родственников внутри страны. Да прибавь сюда еще князей-изгоев. Впрочем, я, кажется, уже упоминал о них. По Сеньке ли шапка, завтрашний Киевский великий князь?..

Владимир промолчал.

– Вот твой долг и твой тяжкий крест, Владимир Мономах!

Всеволод встал, шагнул к дверям в большую трапезную, остановился вдруг:

– Пировать пора, сын!

Владимир тоже нехотя поднялся. Отец положил руку ему на плечо:

– И – о женитьбе подумать. Я тебе добрую невесту присмотрел. Принцессу из Австрийского Дома. Хороша дева.

– Да знаю я, – с досадой ответил сын.

Навстречу им вошел Свирид.

– Прости, великий князь. Срочное сообщение от моих разведчиков.

– Говори.

– Трое из разосланных по Европе убийц, посланных Вильгельмом, вышли к замку Кронборг. Двое были убиты, один сумел убежать.

– Найти во что бы то ни стало.

– Выслал своих людей, великий князь. Приказал взять живым и доставить в Киев. В крайнем случае – доставить мертвым.

– Ладно, коли так. Пошли косулю есть. Вкусная! На можжевеловых дровах.

– Придется отложить пир, великий князь. В стычке возле замка Кронборг убит один из охранников королевы Гиты.

– Как?.. – опешил Всеволод.

– Гита осталась всего с тремя охранниками, великий князь.

Помолчали, осмысливая новость.

– Ну и чего же вы ждете, сыны? – заорал вдруг великий князь Киевский. – Выехать тотчас же! Немедленно, в ночь! Боевая группа – одвуконь, гнать, не переставая, по лесным тропам! Обоз – по дороге через Менск с обычной охраной. Защищать английскую королеву Гиту, себя не щадя!

– Погоди, отец, – сказал Владимир. – Себя щадить мы не будем, но сначала надобно пообедать. Как там повар обещал?

– Никаких обедов!

– На можжевеловых дровах, да?

– Да, – машинально подтвердил великий князь, сообразив, что с немедленным выездом он переборщил. – Пообедать – это правильно.

– И мою личную дружину тоже надо подготовить и накормить.

– Прощения прошу, великий князь, но мне своих разведчиков тоже покормить надобно, – решительно сказал и Свирид. – И Владимиру добрых помощников выделить для боковых дозоров…

– Полчаса! – грозно прикрикнул великий князь. – Полчаса, и не минутой позже!..

– Час, батюшка, – упрямо сказал Мономах. – А ты за полчаса личного гонца пошлешь в Смоленск к князю Воиславу. Пусть своими устами твою просьбу князю передаст.

Великий князь насторожился.

– Какую еще просьбу?

– Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск перекроет, – сказал Владимир. – И пусть они проверят, так ли уж грозны убийцы, посланные Вильгельмом, как нам о том перепуганные беженцы рассказывают.

– Верно, – одобрил великий князь Всеволод.

– Я – к дружине.

– И я – к дружине, – сказал за Владимиром Свирид.

– Ну, ступайте, сыны, – вздохнул великий Киевский князь.

Но прошел Владимир не к дружине, а на женскую половину дворца. К матушке.

– Матушка светлая моя!

– Знала, что непременно попрощаться зайдешь, – великая княгиня улыбнулась сыну, поцеловала его в лоб. – Какую кручину на сей раз батюшка на тебя возложил? В Австрию сватает?

– Ох!.. – вздохнул сын. – Как девку красную. Ну, ей-богу.

– Наслышана, – усмехнулась княгиня Анна. – Во всех странах государи дочерей за рубеж отдают, а он сына на торг выставил.

– Выходит, так.

– А почему, знаешь?

Владимир неуверенно пожал плечами:

– По-своему хочет…

– Любит он тебя, очень любит.

– Но я же уже взрослый, – жалобно сказал Владимир. – Усы уже торчат…

– Вот твоего батюшку это и пугает. В этом и заключается отцовская ревность к любимому сыну и наследнику.

– Я Гиту Английскую и в глаза не видал, к чему же тут ревновать?

Великая княгиня Киевская ласково погладила сына по голове.

– Ты – мечтатель, и это прекрасно. Слабые духом мечтатели портят жизнь и себе, и близким своим, но у тебя могучая воля. И ты всегда будешь добиваться того, о чем мечтаешь.

– Я не знаю, я… – растерялся Мономах.

Где-то во дворе раздались громкие голоса. Дружина искала своего вождя.

– Тебе пора, сын. – Мать обняла его и поцеловала. И шепнула на прощанье: – Никогда не предавай свою любовь, сын. Никогда, запомни!..

– Не предам, матушка, – сказал Мономах.

И вышел.

Личная дружина Мономаха насчитывала сто человек. Или, точнее, сто три – с воеводой и двумя личными телохранителями-дозорными. Добрынька легко управлялся со своими лошадьми, но Ратибор, кое-как освоивший одного коня, так и не мог толком управиться сразу с двумя.

– Добрыня и Ратибор – в дозор по обе стороны дружины, – приказал Мономах. – Старший – Добрыня.

– На заводного коня пересаживайся быстро, Ратибор, – строго выговаривал другу Добрыня, разбирая поводья. – И не жди команды, как на ученьях. Ну, с Богом.

Великий князь Всеволод наставлял в это время личного гонца к князю кривичей. Бился, чтобы гонец наизусть – слово в слово – выучил его устное поручение на случай, если кто перехватит.

– Ну, еще раз перескажи, что я велел передать князю Воиславу.

– Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск…

– Да не гундось! Четко передавай!..

– Пусть князь Воислав…

– Четко!

– Пусть князь Воислав…

– Не гундось!

Потому провожать Мономаха вышел Свирид. Да не один.

– Плохие у тебя, брат, дозорные, – усмехнулся Свирид, глядя на Добрыньку и Ратибора. – Один в лесу дров целый воз наломает, второй о красной девице размечтается, тобою больно уж избалован.

– Какие ни есть, – с неудовольствием ответил Владимир.

– Нужны умеющие видеть, и такие есть у меня, брат, – со значением произнес начальник разведки. – Опытные, зоркие, хорошо обученные. Одним словом – разведчики. Христиане к тому же, что в Европе немаловажно. Это тебе дозорные по шуйце и по деснице. Федот и Савелий.

Из-за спины Свирида враз вышагнули рослые молодцы и склонили головы пред сыном великого князя.

– По обе стороны, – коротко приказал им Свирид. – Глядеть в четыре глаза, слушать в восемь ушей.

Разведчики, дружно кивнув, вскочили на своих коней и встали поодаль от выстроившейся к походу колонны.

– Обнимемся на дорожку, брат, – вздохнул Свирид. – Не близкая она у тебя.

Названые братья обнялись.

– Я тебе один сюрприз приготовил.

– Какой еще сюрприз? – насторожился Владимир.

– Приятный.

– Мне и приятный не нужен. – Владимир сел на коня.

– Королеве Гите – нижайший поклон, – шепнул Свирид, удерживая коня за стремя. – Не влюбись только. Ты у нас – влюбчивый.

– Поздно, – усмехнулся Мономах. – Я, кажется, уже… влюбился.

И, вздохнув, отъехал во главу колонны.

– Скакать во весь опор одвуконь, – приказал Мономах дружине. – Сами определяйте, когда на заводную лошадь пересаживаться, но – всегда на скаку. Останавливаться только по моей команде. Нашей помощи ждет Английская королева Гита. Все ясно?